Фредерик, обладавший хорошим воображением, представил себе то же самое и пришел к выводу, что – да, тогда в Сырой роще было очень страшно.
– Ратми остановил Грушку. Вырос перед ней, как из-под земли, ухватил за поводья, повис на них, и Грушка остановилась, – продолжала рассказ Бланка. – Так вовремя! Очень вовремя! Там впереди был такой глубокий овраг, а на дне его – упавшая старая, сухая осина. Если бы мы туда свалились – нанизались бы на ее сучья, как мясо на вертел.
– А что Ратми делал в роще?
– Они ветки резали – для крыш. Ратми не один был – с другими ребятами. Их гроза в лесу застала, и они спрятались в первой попавшейся яме, чтоб переждать. Оттуда Ратми меня и Грушку и увидел. И побежал спасать. И спас! – последнее девушка сказала с нескрываемой гордостью за своего азарского друга.
– Что ж, парень – молодец. Это я уже говорил.
– Да. А потом они дали мне свои плащи и взяли меня с собой, в свою деревню. Я была вся мокрая, перепуганная, поцарапанная, в порванной одежде. Я со страху идти не могла – Ратми меня почти все время нес и говорил разные добрые слова, чтоб я не боялась. А в его деревне меня очень хорошо приняли, хоть и не знали, что я баронская дочка. Они в самом деле очень хорошие люди…
– А почему вы себя не назвали?
– Я с перепугу ни одного слова произнести не могла – у меня словно язык онемел, – объяснила Бланка.
– Да-да, от сильного страха такое бывает, – согласился Фредерик.
– Потом, когда меня переодели в сухое и дали горячего чаю, я смогла рассказать, кто я и откуда. К вечеру гроза утихла, и азарцы отвезли меня домой, в замок. Ратми всю дорогу ехал рядом и срывал для меня самые красивые цветы. Когда мы были у ворот нашей крепости, у меня большой букет набрался. А на прощание я поцеловала Ратми в щеку. Отец это увидел. Он стал кричать, прогнал азарцев, даже не поблагодарил их за мое спасение…
– Дальше можете не рассказывать, – остановил Бланку король. – Картина ясная.
Он нахмурился, обдумывая то и это. Девушка молчала, встревоженно следя за выражением его лица, потом не выдержала, спросила тихим, дрожащим голосом:
– Это плохо? Плохо для моего отца?
Фредерик приподнял обе брови, как бы говоря пространное «кто знает… кто знает…» Истории, в которых мешались злодеяния и дела сердечные, всегда были для него головной болью. Поди ты разбери, как судить того, кто совершил проступок по причине страсти, ревности или иных составляющих того компота, который именуют любовным пылом. Вот и теперь: благородный барон пошел на преступление из-за того, что его дочь уделила слишком много внимания простолюдину и чужаку. Вполне возможно, Руфус уже занимался вопросом замужества дочери и подбирал ей наиболее выгодную партию, а тут вмешался какой-то краснокожий мальчишка Ратми, полунищий азарский беженец. «М-да. Чувства барона мне понятны, – размышлял Фредерик, посматривая на Бланку, которая сидела в кресле напротив, сложив на коленках руки, – пальцы были белыми, потому что их девушка сжимала изо всех сил. – Только понимать – не значит принимать». Потом ему вспомнилось и то, что сам он был женат на Марте, которой никак не разрешалось быть королевской супругой. А Кора? «Кора, Кора, – думал он, и старая боль приправила горечью его мысли, – мы с тобой когда-то тоже наплевали на всякие условности. Разве было кому от этого плохо?..»
Рыжеватые и непослушные волосы, сверкающие глаза, пусть голубые – не зеленые – но с теми же бесовскими огоньками, румяные щеки, алые губы. Чем-то Бланка напоминала Кору. Не столько внешне, сколько внутренним огнем и озорством, решительностью и смелостью: не всякая баронская дочка решится спускаться из окна на веревке из простыней, чтоб спасти каких-то крестьянских детей.
– Так что же? Ваше величество? – напомнила о себе Бланка, видя, что король слишком уж задумался.
– Жаль – я уже послал сообщение Судье Гит-бору. И там нет ни слова о предыстории, повлекшей совершение преступления вашим отцом, леди. Но я напишу подробное письмо с тщательно подобранными словами и оставлю его здесь, для лорда Гит-бора, если он сам явится, или для его доверенного человека. Уверен, ситуация разрешится вполне благополучно. То, что вы рассказали, в какой-то мере оправдывает вашего отца.
– Спасибо, государь. – Бланка, встав, низко поклонилась.
– Также, для поддержания порядка, я оставлю здесь одного из моих гвардейцев. И попрошу у вас замены: мне нужен хороший воин в сопровождение. Кого порекомендуете?
– Я? Ой. – Девушка была сбита с толку. – Я не знаю…
Фредерик улыбнулся:
– Простите, я оплошал. Такой вопрос лучше задавать вашему капитану.
– Ну да, – улыбнулась в ответ Бланка. – Наверное…
Фредерик приказал Мартину остаться в Ладном замке. Его место в отряде короля занял воин Фран. Ему – высокому и широкоплечему парню – было чуть больше тридцати лет. Фран уже восемь лет служил в дружине барона Руфуса, и капитан Милан отозвался о нем, как об отменном мечнике.
Азарские дети, вызволенные из подвала, благодаря усилиям мастера Линара и заботам двух горничных, которые взялись ухаживать за малышами, чувствовали себя гораздо лучше и могли отправляться в дорогу – в родное село. Их посадили в небольшую крытую повозку, Ратми дали лошадь, еще снарядили телегу с провизией для голодающих крестьян, и к вечеру Фредерик, его рыцари, леди Бланка с сопровождением и бывшие узники Ладного замка выдвинулись в сторону Сырой рощи. Село Багрянка располагалось как раз за ней. Именно поэтому барон Руфус запретил проезд через рощу. Он хотел взять Багрянку в кольцо, не позволяя никому ни выехать из селения, ни приехать в него.
Сгустились сумерки, воздух стал сырым и прохладным, и Фредерик приказал зажечь факелы, а сам завернулся в теплый плащ. У него заныла рука, и молодой человек подумал, что это, возможно, от холода.
– Почему бы вам не остаться в моем замке? Подлечите руку. Она же вас беспокоит, – предложила королю Бланка, видя, как он левой рукой «баюкает» подвязанную правую.
Фредерик поблагодарил, сухо, коротко, и только. И девушка поняла, что далее на эту тему говорить не стоит. Она попридержала свою белую кобылу, чтоб поравняться с Ратми. Юноша улыбнулся ей, сверкая большими темными глазами. Бланка покраснела и протянула ему руку.
– Госпожа моя, ваша милость безгранична, – так сказал Ратми, нежно целуя узкую ладошку девушки. – Отныне я ваш верный слуга, ваш раб.
А Бланка смущенно молчала и улыбалась.
Когда почти вся роща была пройдена, скакавший впереди Элиас увидал невысокую каменную изгородь крохотной деревни – Багрянки. Возле нее копошился босой краснокожий человек, одетый в одни широкие холщовые штаны, подпоясанные веревкой. Он замазывал щели между валунами какой-то грязью, которую черпал прямо руками из тачки. Увидав приближающихся рыцарей, он, не теряя ни секунды, бросил работу и перепрыгнул через починяемую изгородь, чтоб убежать куда-то за приземистый, крытый соломой домишко.
– Пугливые, – сказал Элиас, повернувшись к Фредерику.
– Ну да, – согласился тот. – И это неудивительно.
Они подъехали вплотную к деревне и тут вынуждены были остановиться – из-за забора на них совершенно негостеприимно ощерились копья и стрелы, корявые, но вполне смертоносные. Пять мужчин, шесть женщин и восемь подростков, и мальчики и девочки, были готовы дать нешуточный бой приезжим.
Фредерик, натянул поводья, остановив Мышку, и поднял вверх руку, обратив ладонь в сторону багрянцев:
– Эй-эй! Мы к вам с миром, – сказал он четко и громко, а для подтверждения снял шлем с головы и слегка поклонился. – Добрый вечер.
– Вы кто? – не особо вежливо выкрикнул один из крестьян, судя по самой длинной и густой бороде – староста поселка. – Зачем к нам?
– Мы из Ладного замка. Привезли вашу пропажу, – сообщил Фредерик.
Дальше говорить не понадобилось: Ратми спрыгнул со своего коня, вытащил из повозки малышей и кинулся к односельчанам. Те радостно закричали, бросились обнимать своих детей. Ратми наспех рассказывал, что и как произошло в Ладном замке, и через минуту багрянцы с благодарными поклонами окружили всадников. Вперед опять вышел староста и простерся ниц перед копытами королевского Мышки. Его примеру последовали все остальные сельчане, и взрослые, и дети.
