Десятый канон. Всякий, кто очерняет имя Рас’зака—попадает под третий канон.

Одиннадцатый канон. Всякий, кто очерняет имя Хронов— попадает под третий канон.

Двенадцатый канон. Всякий кто противится любому канону— попадает под третий и второй канон.

Тринадцатый канон. Все каноны священны. Всякий, кто усомнится в них, усомнится и в Магне и в его посланнике-Рас’зака, что противоречит самому существованию. В зависимости от тяжести своего греха и неверия, могут быть применены первый, второй или третий канон.

Глава 1

Проклятье Повешенного

Оные эфреметы, были людьми жалкими и от мира нежеланными. По большей части умалишенными и воображающие вещи несуществующие. Все наказания, были не просто справедливыми, а очищающими и тело, и дух бедняг. Всяко знал, что когда оный найдутся рядом, то и брат супротив брата пойдёт, у жен кровь хлынет, а молоко скиснет. Не места им на нашей земле и ходить им по нему не надо. Одно у них спасение — Фрит.

Все во имя их, и всех оных, блага. Отец Явэ.

1296 год.

­­­­­­­­­­— Тпру!!!

Дарон Тамурэль остановился перед распутьем дороги вглядываясь вдаль. Он начал трепетно доставать из своей дорожной коричневой сумки бумаги. Пергаменты разного цвета и величины, с многочисленными надписями и картами. Их отдал ему отец, который смог воспроизвести дорогу настолько, насколько ему это позволила память. Больше нигде не хранятся упоминания о этих храмах. Если у кого в памяти они и есть, то об этом никто не расскажет.

Его глаза и руки прыгали с одной бумаги на другую в отчаянном поиске нужной записи. А точнее карты. Его неуклюжие и возбужденные движения сильно контрастировали с холоднокровными неподвижными воинами за спиной. Отряд всадников терпеливо ждал указаний. Это не первый и не последний «плащ», которого они сопровождают по незнакомым землям. Все привыкли к причудам Тамурэля. Он чуть не уронил свиток, успев поймать в воздухе.

— Я думаю направо. Как бы то ни было, мы скоро должны быть на месте, и, если даже я ошибся, вернутся будет не сложно. Вот тропа,— он указал на еле видную и давно заброшенную тропу ведущую в лес.

— Думаете — спокойно утвердил наемник Бо.

— Да. Думаю да.— голос у Тамурэля можно описать словом «человечный». Располагающим.

— Ну хорошо.— сухо ответил Бо.

Небольшая группа двинулась в чащу. Запахло хвоей и липой. После каменистого тракта, мягкая земля под копытами не нравились лошадям. То там, то тут опавшие деревья преграждали им путь. Секретная трапа расширилось и дружина двинулись колонной по два всадника. Рядом с Тамурэлем поравнялся Бо, предводитель отряда Клыков: длинные чёрные волосы, завязанные на затылке, прямой нос и крепкая челюсть. На плечах висел серый плащ с волчьим мехом. В профиль он вполне мог быть достойным своей чеканной монеты, если не хмурое лицо. Больше бандитское, нежели аристократичное. Миндалевидные тёмно-зелёные глаза были столь же проницательными, насколько и изучали рассудительность этого человека, что больше всего и оценил Тамурэль. Как и у большинства воинов, его движения были расчетливыми, сдержанными и ловкими. Им не была присуща суетливость обычных горожан и кринов. Основное отличие Бо заключалось в том, что он очень редко поворачивал голову даже при разговоре. Наблюдал за всем происходящим лишь движениям глаз. Но если и смотрел в глаза Тамурэлю, то чаще всего тяжелый взгляд наемника нельзя было назвать добрым. Внимательными глаза, из под густых бровей и расслабленных век, долго выдержать не получалось.

* * *

Я поравнялся с Тамурэлем, с нашим «плащом». Он чем-то очень обеспокоен. Постоянно смотрит по сторонам, как будто кто-то прячется за деревьями, выжидая именно его. В любом случае надо быть начеку. Не всегда наниматели рассказывают всю суть заказа. Может оказаться, что по его душу уже пустили «Горных Псов». Это небольшая группа профессиональных убийц. Они хотели оставаться в тени, но похоже тень не хотела того же. Негласное известность принесла им много работы.

— Волнуйтесь за меня? — ухмыльнулся Тамурэль, когда заметил меня.

— Хочу рассмотреть незнакомую округу, чтобы знать как действовать. Вы не сказали, чего, нам ожидать. Но если вы хотите и дальше внушать нам, что путешествие безопасное, как вы и утверждали изначально, то для этого надо меньше оглядываться. — я смотрел на ровную, но уже старую тропу. Деревья по обе стороны не осмеливались приближаться к ней и росли неестественно. Словно отвернулись от тропы и всех путников, кто решился пройти по ней.

— Я и сам не знаю, честно признаться.—немного растерялся Тамурэль. — Это произошло примерно… хм… очень давно. Тогда только закончилась война между Корис Фодом и Корд Валом. Год где-то. И как раз из-за того, что не знаю, я и нанял тех, кто умеет действовать в незнакомых ситуациях. И вы мне это доказываете. Мне нравится, как вы спокойны и сосредоточены.

— Обычное дело в нашей работе, — начал я, — Большое значение имеет чутье. Интуиция ещё её называют. Но я бы это назвал просто инстинктами. Оно подсказывает, что впереди ничего нет. По крайне мере представляющее смертельную опасность. По крайне мере из живых — с этими словами я отодвинул ветку, которая норовила пройтись прямо по моему лицу. Как-то раз, ветка очень больно зацепилась мне за щетину, от чего я не доверяю деревьям.

— Почему инстинкты? — удивился Тамурэль. — Я хочу сказать, что не у всех есть ваше чутье и такое… ощущение или чувство опасности. Она не присуща всем. Но почему вы назвали это инстинктами?

— Мы животные. Такие же дикие как любой другой четвероногий. Мы отличаемся тем, что сами выбираем какие инстинкты развивать. Хищника или жертвы. Падальщика или охотника. Я не верю в интуицию, которая награждается по рождению. Она тренируется так же, как и владение мечом или…

Тамурэль наморщил лоб и начал оглядываться. Он вертел головой из стороны в сторону вглядываясь в густой лес. Моё молчание и то, что я прервался на слове его напугало. Чего он так боится?

— Что там, дарон Бо⁈ Вы что-то заметили! — он нервно сжимал и разжимал поводья.

— Мечом, чем владение мечом — сказал я, не особо вникая в слова, которые произнёс. — Простите. Я отвлекся. Воспоминания. — словно подтверждая мои слова, Ромашка фыркнула и тряхнула чёрной гривой.

— Они, видимо, весьма сильные, да?

Я не ответил. Это прошлое. Минувшее. Не имеющее отношение к настоящему. Я не жертва. И не пленник. Дарон Тамурэль эмоциональный, импульсивный и многословный человек, но не недалёкий. И как бы он не хотел продолжить разговор, но по выражению моего лица понял, что ответа в любом случае не получит. Так смысл тянуть ветку, где нет плодов? Ещё может поцарапать лицо или руку.

— Вы верите в судьбу?— неожиданно прозвучал вопрос Плаща.

— Вся жизнь существ, написанная на Великой Шкуре трехглавой Лисы? В таком случае, зачем вообще принимать какие-либо решение, если все и так решено за нас? Но я бы не задавал этот вопрос матери, потерявшую месячного ребёнка. А то и более зрелого.

— Почему? — искренне возмутился Тамурэль.

— Отец копающий могилу не задается этим вопросом. Он видит факт. Копает для факта. И будет жить с этим фактом. Возможно, для самоуспокоение, можно всё сетовать на судьбу. Когда забрал последнее к бедняка. Убил в бою безоружного. Думается мне, так становится легче на душе, когда можно сказать, что это судьба. Легче, чем признать, что это твоих рук дело, а весь мир беспощаден и жесток, просто потому что. Вопросы о смысле жизни задают люди сидящие у очага. В безопасности и в тепле. У них есть время на жизнь, а не на выживание.