— Герой Бо! Имечко конечно я бы поменял. Да и на стенах для легенды две буквы смотреться не поэтично. Представляешь, как тяжело будет поэтам придумать рифму с твоим именем.

— Легенда про: неБо? Кровь и дерьмо!

— Обычное мое утро, до вас. — усмехнулся я.

Все рассмеялись. Я уловил себя на мысли, что если я сам не пошучу над собой, то это будет выглядеть, как обиженный мальчик жалуется на плохую сказку на ночь. Да и как сказал мне Эдди, никто не сможет сделать тебе больно, если ты сам с этим справишься лучше и просто будет улыбаться. Эдди никогда не давал возможности пошутить над собой. Он это делал всегда сам. Каждую шутку он превращал ещё в большую и ещё более абсурдную. И как мне сказал Эдди, насчет этого:

«Это как попробовать утопить рыбу. Тебя хотят утопить, а ты пук, и Рыба. Как утопить рыбу? Вот именно.» или «Когда тебя хотят намочить, обмочись сам и покажи, что даже обмочившись, тебя не смутить. Я бы боялся такого человека. Ну и не наливал ему больше.»

— Спасибо дарон Тамурэль, за такую легенду. — начал зевать Нори. — Но скоро ложится спать. Никто не хочет меня подменить? А то меня честно признаться, вырубает.

— Ложись спать Нори. Сегодня я подежурю. Да и спать пока не хочу. — поддержал я.

— О… — удивился Нори. Он был молод и не привык к моему отношению. Эдди, Зур и Рэск, знали, что мы все равны. А вот Нори все равно считал себя всегда под командованием. Младшим. — Спасибо!

— Не лопни от радости, а то ещё не уснёшь на эмоциях— не упустил возможности Эдди.

Тамурэль смачно зевнул, прикрыв рукой рот, эх, аристократия. Мы посидели с Эдди ещё час и он тоже пошел спать. А ещё через час проснулся Нори.

— Ну как ты тут? — спросил он.

— Нормально. — вид был у него обеспокоенный. — Что?

— Что? — удивился он.

— Да. Что. Что с тобой?

— Сон…. Странный.

— Расскажи огню. Полегчает и исчезнет в пламени. Ещё воде. Только воды нет. Мой дедушка так всегда говорил.

— А можно тебе рассказать?

Я кивнул.

— Я запомнил только фрагменты… и чувства. Смесь страха, ненависти…ужаса. И силы. Помнишь девушку в телеге? Мне приснилось как будто я это она. И был в том храме. А кто-то… тащил меня за ногу. Или за руку. Не помню. И я подумал, что это вот тот самый. О ком рассказывал дарон Тамурэль. Галагот.

— Это сон. Ты просто наслушался и твой разум все переваривал. Доброй ночи.

Я зевнул и захотелось спать как никогда.

Мне приснилось, как часто и бывает, мое прошлое. Иногда с небольшими изменениями. Вот и сейчас мне снилось как очень давно, в прошлой жизни, мы с Эдди жили в плену.

Глава 11

Ностальгия

Мы здесь два с половиной года. Мозоли на руках стали каменными, а может и частью нас. На спине не осталось мест, куда не попадала хотя бы раз плеть. Боль стало частью меня. День сменялся ночью. Ночь сменялся днём. Я не могу даже рассказать об ужасах рабство или плена или как это вообще можно назвать. Потому что это перестало быть чем-то страшным. Мы просто работали до потери головы. Иногда и в прямом и отраженном понимании. При чем это стало уже нормой тоже. Как чихать, например. Вы же не удивляйтесь, когда кто-то чихает? Так же и здесь. Кто-то терял голову и всё. Только здесь большинство связаны цепями, поэтому потеря одного заключённого, могло остановить всех, кто связан одной цепью.

Кстати, я вам не сказал—моя Цифра 1105. Каждого клеймили раскаленным железом на предплечье. Да, здесь дают нам Цифры. Цифры, кстати, отличались от наших. Для меня больше выглядели как закорючки. Когда я был ещё совсем мальчуганом, мой отец клеймил так коров. Не цифрами правда, а своим знаком и на определённом месте, чтобы все знали кому, скотина принадлежит. Вот так и я. Теперь все будут знать кому принадлежит и «Эта» скотина, под цифрой 1105. Не удивляйтесь моему юмору, в таких местах и в таких ситуациях, это единственный эликсир здоровья.

Как например шутки Эндгура: знайте, чем отличить каменщика и раба-каменщика? Каменщик спит не на камне. Шутка возможно глупая. И плоская. Прям как камни. Но здесь они воспринимаются хорошо.

Или чем отличить каменщика и от каменщика раба? У раба более смешные шутки.

А знаете, что сказал рабовладелец, когда увидел, как рабы спят? Никак. Они не спят.

А знайте, что сказал рабовладелец, когда увидел, как рабы едят мясо? Никак, им не дают мясо.

А знаете, что сказал рабовладелец, когда увидел, как рабы работают? Давай Быстрее.

А знайте, что сказал раб, когда увидел даронов, которые не работают?

Знайте, чем отличается каменщик от раба? У каменщика цепь на шее как украшение.

И много ещё подобного. За все это время, мы не смогли ничего придумать. Все идеи казались не безумными, нет. Безумие здесь воспринималось нормально. Просто бессмысленными. Единственный смысл имела смерть.

Нет-нет, друзья, не грустите. Веселей. Это всего лишь жизнь, подумаешь, умрет кто-то? Ничего страшного в этом нет. Когда это происходит почти каждый день у тебя на глазах то превращается в рутину. Даже страх, теряют свою силу под мощью времени. Но закапывать приходится нам. В одну большую яму, которую называют братской могилой, но это на самом деле просто большая яма. Его, кстати, мы тоже выкопали. Уже третью. И ещё, самой большой проблемой была надежда. У нас не хватало сил, даже шевелится пока мы спим, но надежда таилось у многих в сердцах. Надежда погубила не меньше народу, чем Фраамцы.

Спали кто как может, и где может. Так как еда была тоже исключительно из всего того, что особо есть нельзя, сил особо набраться не переставлялись возможным. Я ругал своего друга, который прикармливал хлебом птиц. Эндгур научил меня прикармливать птиц. Голубей по большей части. Чтобы их ловить. И есть. Птиц приходилось прятать и есть сырым, но Магна… это было мясо. Мясо! Зубы дрожали от удовольствия, желудок кричал от наслаждения.

Раз в месяц нам давали отдохнуть. Только это нам помогало ориентироваться во времени. Ну и как отдохнуть: давали поспать до на два часа больше, а ко сну отойти пораньше. Пару раз нас поили горячим чаем. Говорили, что целебным. Все раны она не лечила, но как я понял, напиток сильно успокаивал. Многие желания притуплялись и ты мог весь день работать не замечая заката и восхода. Солдаты обращались с нами хорошо. Били не каждый день, да и иногда если повезёт, и плетью не получишь. В таких условиях, становишься очень внимательным. Я вспомнил свою собаку, которая очень хорошо знала, как ему можно вести со мной, а как с женой. Тут действовал тот же принцип. Некоторые солдаты могли бить просто так. Другие совсем этого не хотели. В такие моменты, мы понимали, что каждый сам выбирает кем быть.

Среди заключённых некоторые вставали выше по званию, как смотрящие, которые заслужили доверие, или докладчики, которые с удовольствием передавали всю информацию внутри пленных. Это могли быть ценные тактические данные противника или готовившееся бунт. И твой собрат уже смотрят на тебя, как на говно.

Что можно ожидать от Фра’амцев? В купе со всем этим, сразу замечались детали, как некоторые относятся сочувственно. Даже один взгляд, придавал сил, что бы хоть немного прожить дольше. Немного вернуться в реальность, где не все люди-звери. Кто-то иногда мог кинуть немного хлеба чтобы помочь. Кто-то кидал хлеб, чтобы посмотреть, как мы дерёмся за него.

Один и тот же поступок, а такой разный.

Стоит заметить, что первые, старались это делать тайна и давали кому-то лично, чтобы не вызвать всеобщего внимания, не нарушать дисциплину потасовками за хлеб. Один случай, был очень для меня болезненным. Когда я упал, споткнувшись о камень, это означало удар плетью в первые пять секунд, если я не встану, так как я мешал другим. Когда я посмотрел на смотрящего с этой самой плетью, то увидел, что он не спешит ко мне идти. Он просто стоял и смотрел. По истечению этих пяти секунд, он поднял с земли камень, и начал подбрасывать в руке. Я уже пытался встать на ноги, когда камень прилетел мне прямо в плечо. Я завыл от боли. Смотрящий, пухлый здоровый бугай, с лысиной, стоял держа подбородок чуть выше обычного, и не соизволил даже посмотреть на меня. Я для него был никем. И это воспринималось больнее. Ещё мучительнее оказались воспоминания.