– Где мы?!

– Мы в моем времени. Здесь ты найдешь ответы на некоторые вопросы.

Я закрутила головой, ища хоть что-то, за что можно было бы зацепиться и найти ответ хоть на один вопрос, но ничего, кроме бесконечного снега, нескольких огней и пугающего леса не находила. Несмотря на то, что я не испытывала холода, не чувствовала ветра, не ощущала падающего снега, я непроизвольно поежилась и обхватила себя руками, желая согреться. Прикоснулась к пушистому свежему снегу на еловой лапе – рука прошла сквозь ветку.

– Дед, это все реально? Или ты ввел меня в транс и погрузил в собственные воспоминания?

Арсентий поднял руку, заставляя меня замолчать. Он к чему-то прислушивался, и я ради интереса последовала его примеру. Я не могу представить конкретную картину из его прошлого, могу лишь предположить, что сейчас время военных лет. Не страшно, даже любопытно. Какой эпизод его жизни сейчас я увижу?

В томительном ожидании мы простояли целую вечность. Пока дед напряженно всматривался вглубь леса, я рассматривала его. Черты лица Арсентия заострились, лицо осунулось, под глазами пролегли тени – не тот светлый дух, что явился мне в баре стоял подле меня, а солдат Красной Армии. Я видела его земные переживания, он словно вернулся в годы жизни. И знал, что случится вскоре. Догадка вспышкой мелькнула в моем сознании: возможно, это один из последних дней жизни Арсентия. Мне стало не по себе, захотелось вернуться домой, в уютную кухню, обхватить холодеющими руками горячую кружку чая и погрузиться в свои проблемы.

Задул ветер, поднимая от земли снег, грозя перерасти во вьюгу. Было удивительным стоять посреди зимы в платье и колготках, и совершенно не испытывать холода. Я сделала пару шагов – следов не было. Странное ощущение, я словно и есть в этом времени, но в то же время меня здесь и нет. Кино изнутри.

Краем глаза я заметила, как три бесшумные тени в белых одеяниях призраками вынырнули из гущи леса. Один, подав руками знак, прильнул к стволу дерева, оглядел местность. Двое других продолжили движение вперед по направлению к огонькам. Странные люди полностью сливались со снегом. Мне стало жутко, и дед, почувствовав мою тревогу, прошептал:

– Это я и мои товарищи.

Я на миг испугалась, что наши голоса потревожат тишину, выдадут явно нежелающих быть обнаруженными троицу, но те не услышали нас.

– Нас никто не слышит и не видит. Даже если ты сейчас начнешь кричать и бегать.

Но бегать и кричать у меня не было никакого желания. Мне, как и им, хотелось оставаться незаметной.

– Сорок третий год. Мы отправились в разведку. Серый на подстраховке. Он должен нас прикрыть. Я и Егор ушли вперед.

Я замерла, всматриваясь в черноту. Дед с товарищем пропали из виду, и тот Арсентий, что стоял сейчас рядом со мной, рассказывал, что происходит с ними. Они движутся в лагерь неприятеля, подсчитывают технику. Действуют аккуратно, заходят с менее прикрытой стороны. Шанс быть обнаруженными минимален.

Я с замиранием сердца смотрела в сторону огней, ожидая возвращения деда с товарищем. Тот, что остался за деревьями, не шевелился, готовый в любой момент прийти на помощь. Мне хотелось приблизиться, всмотреться в лицо, но двигаться было страшно.

Тишина. Ничто ее не нарушает, лишь биение моего сердца. Я поддалась вперед, вглядываясь в тьму, надеясь, что дед с товарищем вернутся в целости и сохранности. Что за день, что за случай решил мне Арсентий показать? И как эти моменты повлияют на мое мировоззрение?..

Ветер усилился, пушистый снег поднимало над землей, кружило, заметая недавние следы Арсентия и его товарища. Дед пояснил мне, что специально был выбран этот день для разведки, так как непогода, загнавшая противников в отнятые у мирных граждан избы, сыграла на руку советским солдатам.

БАХ! Резкий звук разрезал тишину, напугал и оглушил меня. От неожиданности, позабыв о своей неприкосновенности, я присела, прячась от шальной пули, не переставая выискивать глазами двух партизан. Из темноты вынырнули две фигуры. Снежная стена скрывала их от наших с душой деда глаз. Тот Арсентий с товарищем пригнувшись, бежали к лесу, а над их головами летели пули. Яркие лучи света немецких фонарей, сопровождаемые выстрелами и выкриками противников, метались по кромке лесы, вылавливая партизанов.

Я вскочила на ноги и бросилась вперед. Пули летели мимо и сквозь, не причиняя никакого вреда. Первобытный страх, рожденный в первые мгновения сменился страхом за деда и его товарищей. Я понимала, что не могу прикоснуться к этой реальности, остаюсь наблюдателем фильма в прошлом, но могу прочувствовать происходящее на себе. Зачем мне это?! Почему я не осталась смотреть в стороне, а ринулась в гущу событий?!

– Серый, – резко выкрикнул Арсентий, ныряя под защиту леса. Но Серый, оставленный наблюдателем, не ринулся с товарищами, а перегородил дорогу к отступлению. Он выставил автомат вперед, не давая пройти, а позади все ближе слышались крики.

– Ты что творишь?! – оглушенный поведением товарища, прошептал тот, имя которого было Егор.

– Наблюдай внимательно. Видь главное, не отрывай куски картины, – говорила душа Арсентия, а я во все глаза смотрела на разворачивающуюся картину.

– Назад, – тыча дулом в товарищей, безоговорочно доверившие свои жизни, сквозь зубы холодно приказал дозорный. Мне казалось, что за цинизмом колеблется сожаление о содеянном, и дрогнувшая рука говорит об остатках благородства. Время, отведенное на шпионаж товарищей, давало возможность принять окончательное решение. Он мог, не дожидаясь возвращения Арсентия и Егора сдать их противникам, но те полчаса ушли на раздумье, и мой дед это знал. Внутри Серого боролись цепляющаяся любой ценой за жизнь трусость и вложенная матерью и отцом честь.

Серый что-то выкрикнул по-немецки, выстрелы прекратились.

– Ты им не нужен будешь, – озвучил потаенные сомнения бывшего товарища дед, без страха, с долей сожаления глядя в глаза предателю. Их силуэты были окутаны зимней ночной тьмой, но твердость взгляда серых глаз светилась огнем сквозь мглу.

– Не тебе знать, Сеня, – так же спокойно ответил предатель, но в глубине голоса еле различимо билось сомнение. Счет шел на секунды, нужно было срочно что-то делать для сохранения жизни и свободы. Стрелой Егор кинулся на бывшего товарища, пытаясь выхватить оружие и перенять силу на свою сторону. Арсентий бросился на подмогу, завязался бой.

Помня слова деда и желание закрыть глаза руками, я не отводила взгляда от страшной картины, пытаясь зацепиться за главное. С одной стороны предатель, с другой два преданных товарища. Все трое хотели жить. Они боролись почти безмолвно, лишь прерывистое дыхание вылетало из перекошенных ртов.

– Беги, – сквозь стиснутые зубы рявкнул дед Егору.

– Не брошу.

– У тебя трое детей. Данные! Беги, сказал! – зло прохрипел Арсентий, всем телом наваливаясь на предателя, и свободной рукой отталкивая Егора в сторону. Он мгновение мешкался, но в тот же миг сорвался с места и, лавируя между черными пятнами стволов, устремился к своим с добытой информацией. Впоследствии, полученные данные помогут красноармейцам в боях и освобождении деревни, и мой дед будет награжден медалью. Ну а пока он боролся с предателем, зная, что ангел смерти расправил над ним крылья.

Я кинула последний взгляд в спину Егора, молясь, чтобы он добрался до места в целости и сохранности. Знаю, знаю, что доберется, но все равно страшно. Мне хотелось, чтобы он остался, помог Арсентию, но я и понимала, что тогда они оба не выберутся отсюда живыми.

Больно от моего бездействия, от того, что стою рядом, могу дотронуться до деда, но не в силах помочь тому, кто ценой своей жизни освобождал нашу страну от фашизма, чтобы через несколько десятков лет мои родители, я, мои дети и миллионы других людей могли спокойно жить на этой земле.

Арсентий придавил Серого к земле, заломив тому руки, и в самое лицо прошипел:

– Зачем?

"Он думал, что силы на стороне Германии", – пояснила душа деда.