А все-таки как бы я ни старалась, не ускользнуло от материнского сердца чувствие трагедии с родным ребенком. Мать видела, как изменилось мое поведение, и как я держалась, какой нарочито дружелюбной и веселой хотела казаться. Ее несколько попыток разузнать о произошедшем имели крах. И она не стала давить, она ждала, что придет час, когда я буду готова сама признаться во всем.

Но время шло, я молчала, и тайна как будто растворялась в воздухе и казалась оставленной уже достаточно далеко для того, чтобы теребить ее и поднимать на поверхность снова.

Возросший резко с 68-го года поток студентов в высшие учебные заведения привел в начале 70-х к огромному количеству дипломированных специалистов, половина из которых по понятным причинам не могла устроиться на работу. И тем меньше было шансов найти ее мне, имея неполное школьное образование. Поэтому мы с родителями приняли решение, что мне следует продолжить учебу в школе, дабы пережить этот искусственно созданный социально-экономический бум и получить все же еще не лишних три класса школьного образования.

Однако волнения в стране, понимаете ли, мистер Грот, были настолько масштабны, что даже затрагивали школы. И тот глубокий, первый, личный жизненный провал, пережитый мной в пансионате, наглядно показавший презрение буржуазии к рабочему классу, в купе с моей энергичностью, острым умом и неравнодушием к происходящему в родной стране не оставили меня от революционных движений в стороне.

Я уже не убегала из дома, а открыто заявляла о своих настроениях как родителям, так и однопартийцам. Родителям, а в особенности матери, очень не нравилось это все, хотя она и знала, что я не была никогда инициатором массовых мировоззренческих столкновений. Она хотела своим детям счастливой и спокойной семейной жизни, вдали от государственных переворотов и рисков для жизни, разумеется. И хотя правительство не наказывало строго за бунты несовершеннолетних участников, ей непременно хотелось оградить меня от всех возможных неприятностей.

Единственным беспроигрышным вариантом было отправить меня из страны. Но за отсутствием у нас где-либо за пределами Италии родственников и знакомых, а у меня какого-либо профильного образования одним лишь спасением могла стать должность гувернантки с постоянным проживанием где-то на окраине Италии в каком-нибудь богатом доме, на что, конечно же, она знала, я никогда бы не согласилась.

Но мама не отчаивалась. Продолжая по-прежнему работать официанткой в ресторане, она не теряла надежды устроить меня в хорошие руки, и, по возможности, подальше от тогдашнего эпицентра событий. И вот посреди учебного школьного года такая возможность подвернулась.

Двое молодых людей зашли к ним на обед. Из разговора она уловила, что они не местные и приехали в Неаполь по каким-то рабочим вопросам. Людей в дневное время в заведении почти не было, и ей удалось подслушать разговор гостей.

– В общем-то, я думаю, что через месяц-другой он все-таки пойдет на наши условия, уж больно сладкие они для него.

– Да, он вскоре сам поймет, что это лучшее в его нынешнем положении. А что твой отец? Как его здоровье?

– Держится еще неплохо. Стал читать Гете и чаще выходить в сад. Даже играет в гольф с Джозефом. Это хорошо, ему полезно на свежем воздухе. Пусть живет спокойно, подальше от тех дел, что я решаю теперь вместо него.

– Жениться не думает?

– Да нет, какой там! Оно ему уже совсем не надо. Ему бы только служанку хорошую найти, молодую и адекватную, а то этот древний Маркос скоро рассыплется в руину посреди гостиной, – молодой человек самодовольно засмеялся.

– И лучше бы не из местных. Откуда-нибудь издалека привезти бы ее, – поддержал второй.

– Это точно. Но не оформить же мне подписку на резюме девушек из Средней Азии, – первый снова залился смехом.

И больше мама слушать не стала, а, собрав в кулак все свое обаяние и харизматичность, направилась к ним, боясь упустить такой исключительный шанс.

– Простите меня, пожалуйста, уважаемые господа, – начала она, робко обратившись к ним, – но я случайно услышала ваш разговор… про то, что вам необходима служанка…

Две пары холодных глаз в недоумении уставились на нее.

– И Вы хотите предложить свою кандидатуру? – почти с иронией встретил ее речь один из них, с размахом откинувшись на спинку своего стула и упершись левой рукой в подлокотник. Это был хорошо сложенный молодой мужчина не старше 30 лет на вид, сын того, кому требовалась прислуга.

– Я… нет. Я бы хотела Вам предложить свою дочь.

Он с чопорным английским высокомерием посмотрел на мать снизу вверх, некоторое время помолчал, а затем отчеканил:

– Да будет Вам известно, сеньора, что прислуга требуется для Уэльского графа сэра Харольда Рочерстшира, рыцаря Большого Креста ордена Бани. Считаете ли свою дочь обладающей всеми должными навыками и способной услужить такому человеку?

Не нужно описывать Вам реакцию моей матери, моментально понявшей, что крючок закинутой ею удочки случайно зацепился за слишком стоящий экземпляр, вытащить ей из воды который было совершенно не под силу. Но Вы не знали мою маму, мой дорогой друг! Это была великолепная женщина, способная своей добротой и простотой расположить к себе любого! Она не растерялась и не дала заднюю. Первый шаг был уже сделан, и не попробовать ступить второго было не в ее правилах.

– О, это великая честь, сэр! Пожалуй, даже я не справилась бы с такой задачей. Но моя Марчелла очень способная девочка во всех отношениях. И если бы Вы были так любезны дать ей шанс попробовать, я думаю, она смогла бы оправдать Ваши ожидания.

Мама в молодости читала много книг, и хотя война не коснулась ее лично, она хорошо знала историю и многие наградные ордена в том числе. Орден Бани – это один из древнейших и почтеннейших наград Великобритании, и во время Второй Мировой войны им были награждены великие люди за проявленный ими особый героизм во имя своей страны. Сам по себе факт столкнуться в жизни с таким человеком уже вызывал уважение и трепет, которые и проявила мать вкупе с должной манерой обращения, которая ей также была известна.

Молодой человек задумался. Он, кажется, был тронут смелостью и красивым слогом речи этой простой официантки в случайно выбранном им для обеда заведении.

– Я должен подумать и обговорить Ваше предложение с отцом. Сколько лет опыта имеется у Вашей дочери в гувернерстве?

Это был самый ожидаемо-провальный для матери вопрос. И она вспомнила простое правило, которому ее с детства учил ее отец: в любой, даже самой сложной и запутанной ситуации, всегда говори правду; и даже если она тебя не спасет, то тебе будет не стыдно потом поднять голову и посмотреть в глаза тому, кому ты ее сказала.

– У нее, к сожалению, совсем нет опыта… Но у меня их шестеро, детей. Марчелла самая старшая, и воспитала всех остальных, пока мы с мужем зарабатывали деньги, чтобы прокормить их…

Мама поняла всю неловкость и глупость своего положения, опустила голову и отвела глаза, ожидая уже очевидного отказа и, быть может, даже саркастического смеха в свой адрес. Однако молодой мужчина лишь слегка и, как ей показалось, совершенно не злобно усмехнулся и после небольшого мешканья достал что-то из заднего кармана брюк.

– Завтра мы отбываем, но через месяц вернемся снова. Этого времени будет достаточно для меня, чтобы уладить все со своей стороны, и для Вас, чтобы оповестить дочь и собрать необходимые вещи. Вот моя визитная карточка. Пожалуйста, наберите меня через 20 дней, и я сообщу Вам наше решение. – И затем, немного помолчав, заключил: «Вы смелая женщина, и только поэтому я сделаю для Вас все возможное».

На визитке, протянутой им ей, были указаны полный адрес, телефон и имя: сэр Эдвард Рочерстшир.

Должно быть, молитвы моей матери были услышаны небесами, потому что в назначенный день, когда она позвонила уважаемому господину, он с радостью встретил ее голос в трубке:

– Здравствуйте, Марта. Разумеется, я помню Вас. К сожалению, мы не поедем в Италию по делам, связанным с бизнесом, в ближайшее время, но вопрос Вашей дочери Марчеллы решен в ее пользу. Пожалуйста, определяйтесь по срокам вашей готовности приехать и позвоните мне, – я помогу со всеми организационными моментами по поводу перелета. Контракт мы заключать на первые полгода не будем. Оплата будет хорошей, можете не сомневаться. Все детали Марчелла узнает по прибытии. Спасибо.