лял!ку в таких вонючих дырках, как наша. Я хочу в центр, а

скандалистов туда не берут. Выгодно б было вас продать, я бы

вас продал, полковник. И опасался бы только одного, как бы не

продешевить. Не выгодно мне ваше устранение — значит волос

не упадет с вашей головы.

— Слово даете?

— Зачем шутить, Герасим Петрович? Кто из нас верит все рьез слову сослуживца? За гривенник наше честное слово не

купят, на помойку выброси — мусорщики не возыиут. Слово у

меня одно — не продам, потому что невыгодно.

— Какая же лше выгода отдавать вам документы?

313

— Прямая. Есть у вас камень за пазухой, не обессудьте — ударю первый. Отдали его, пусть лежит, пока у вас руки заче шутся. Игоря в живых нет, равно как и у вас нет неопровержи мых доказательств.

— А если есть?

— Вы бы давно пустили их в ход. Откажетесь — ваше дело.

Утром я свяжусь с центром. Мне — неприятности, вам — петля.

— Зачем ж е я вам отдам последнее оружие? Не попытае тесь ли вы им воспользоваться?

— То же самое я могу спросить и вас. Датированные доку менты живут недолго. Если я их сейчас не предам гласности, то через год или раньше не простят, что я их не использовал

вовремя. Ваши же бумаги будут в цене и через многие годы.

Пустив их в ход, вы не уберете меня, но запачкаете. Невесело

ожидать удара, зная, что нечем ответить. Пустые руки хуже

копья Дон Кихота. А рыцари печального образа нынче не в

моде. Разговор затянулся, полковник. Или выкладывайте все, что имеете, или....

— Кто поручится, что, отдав вам все, я не подвергнусь на падению... бандитов?

— Не пойте Лазаря. Несчастный случай с Зотовым — одно, а с вами или со мной — другое. Каждый из нас в тайнике дер жит все компрометирующие материалы против того, кому вы годна моя или ваша смерть. Случилось что со мной, эти мате риалы перекочуют в центр. Также поступите и вы.

— Какая польза мертвому, что убийца поплатится своей

жизнью?

— Не кривляйтесь, как сексот. Пользы никакой. Но это

служит гарантией, что мы не перегрызем друг другу глотки.

Убийца, будь он кто угодно, крепко подумает, стоит ли убивать, если он заранее уверен в наказании. Если ты весь мир за воюешь, а жизнь потеряешь, нужен ли тебе, мертвому, мир? И

нужно ли мстить, если получишь за это пулю в лоб? Мы, лю ди деловые, трезвые, убираем с дороги только тогда, когда нам

выгодно. Вы отдадите документы и мы с вами будем одинако во опасаться друг друга. Я — чтоб вы меня не запачкали, вы — чтоб я на вас не донес. Сейчас выиграю я. Через некоторое

время вы навредите мне. И вполне естественно, что я хочу себя

обезопасить. Вам ждать можно, а мне нет. Или я начинаю игру

314

немедленно, или — документы на стол. Даю три минуты на раз мышление.

— Я отдам вам документы... Вы не поверите мне, потре буете новых. И вдруг у меня их не окажется?

— Я это предусмотрел. Вы оставите свой автограф на тех

документах, что отдадите мне. Другие документы вы не пустите

в ход, боясь ответных действий с моей стороны.

Проиграл... Хозяин прав... Если я отдам ему фотографии

и письмо Игоря, как жаль, что оно без адреса... он не исполь зует их против меня. Несчастный случай? Побоится. А если не

отдам? Он не отступит. — Осокин со скрытой ненавистью по смотрел на полусонное лицо Орлова. — Притворяется, что

дремлет... Он меня с собой потащит наверняка... К осени пе рейду в другое управление... Не стоило бы ввязываться... А что

сказать Агапову о письме и фотографиях? Без Игоря они ему

не нужны... Скажу, что уничтожил. Он поверит, поблагодарит

за разумное решение. Большую ставку я проиграл. Выиграю

ли я в следующий раз? Старею... Мне пятьдесят четыре и все

полковничек... Когда же получу генерала? Проклятое невезе ние... Три минуты истекают... Нечего томить себя и его...

— Время прошло. Где документы?

— Я не доверяю их сейфу: туда можете заглянуть и вы.

Слепок ключа от моего сейфа для вас не проблема.

— Значит?..

— Я их ношу с собой. — Полковник вынул из бокового

кармана кителя конверт, туго набитый бумагами и фотогра фиями. Он молча отдал его Орлову. Хозяин зевнул, прикрывая

ладонью рот, и словно нехотя разложил содержимое конверта

на столе.

Фотография... Я сижу в кабинете Игоря... Когда же это

было? Кажется, в тридцать шестом... За год до ареста... Ничего

страшного... Откуда я мог знать, что пришел на прием к буду щему врагу народа? А это что за фото? — Орлов перевернул

фотографию. — Тысяча девятьсот девятый год... Игорю испол нилось четыре, мне — девять. — Орлов внимательно прочел

надпись: «Дружите, милые мальчики. Люблю вас обоих. Мама».

Ниже стояла приписка. Орлов узнал руку отца Игоря: «Эта

фотография изготовлена и вручена мне во вторник двадцать

первого июля тысяча девятьсот девятого года в столице Россий315

ской Империи Санкт-Петербурге, куда я впервые привез своих

сыновей Игоря и Леву. Преподаватель Екатеринославской муж ской гимназии Николай Павлович Треухов». — Удача, не обыкновенная удача! Дядя упорно звал меня в детстве Левой.

Какое отношение имею я, Леонид Фадеевич, к какому-то Льву

Николаевичу. Цена такой улики — грош. Внешнее сходство?

Мало ли кто на кого похож в детстве? Ни одна экспертиза не

установит тождества личности. Письмо. «Здравствуй! Пишу по

пути. Я — лекарь, а ты — опричник. И разговаривать больше не

о чем. Спас ты меня в прошлый раз — спасибо. А в мою лич ную жизнь больше не вмешивайся».

— Адрес к письму? — потребовал Орлов.

— Был бы адрес, зачем бы мы связывались со всякой дря нью.

Полковник не врет. С адресом им не нужны сексоты и

суки... Донос Зотова... написан, конечно, под диктовку Осокина...

Он стоил жизни Русаковой... Записки... доносы... Снова записки

и опять доносы... С этой мелочью разберусь завтра...

— Подпишите эти бумаги, полковник. — Осокин нервно и

быстро писал по несколько слов на бумагах и фотографиях и, не смотря, возвращал их хозяину. Орлов внимательно прочел

надписи Осокина, сложил бумаги, небрежно сунул их в карман, налил по полному бокалу коньяку и, довольно улыбаясь, ска зал: — Выпьем перед расставанием за счастливое окончание

дела. — «Даты проставлены. Прекрасно... Теперь Осокин не от вертится», — с удовлетворением подумал Орлов.

— Мне трудно, Леонид Фадеевич.

— Не обижайте меня, Герасим Петрович. Посошок на до рогу. — Полковник молча выпил, поднялся и, тяжело шаркая

ногами, пошел к выходу.

— До свидания, Леонид Фадеевич, — буркнул Осокин у

двери.

— Желаю вам удачи, Герасим Петрович.

— Спасибо, — с отвращением выдавил полковник.

— Славно мы вечерок провели. Вы почаще заглядывайте

на огонек. В дружеской беседе мы незаметно скоротали ночь.

Уйдете вы, и я сразу ж е баиньки, — ворковал хозяин, помогая

гостю одеться. Во дворе цепью загремел Пират. Осокин и

тетя Оля вышли. Орлов зашел в комнату тети Оли.

316

ПРИКАЗ

— Дашков! Ступай вслед за полковником. Доведи его до мой.

— Есть довести домой.

— Если полковник заблудится и нечаянно зайдет в чужой

дом, доложи мне, а лучше прямо подойди к нему и скажи, что

он в темноте ошибся домом.

— А если хулиганы к нему пристанут?

— Никаких хулиганов и бандитов, Дашков. Полковник

должен в целости и сохранности дойти домой. Выполняй.

— Не ушел бы, пока мы говорим.

— Догонишь

Дашков козырнул и вышел. Орлов, зайдя в свою комнату, снял телефонную трубку и негромко сказал: — Это я. Дрезина ждет? Хорошо. Охрану немедленно к

моему дому. Полковника Осокина до утра с центром не связы вать. Запрещаю ему разговаривать по селектору. Повторите при каз. Спокойной ночи, товарищ Буряк. — «Буряк мой человек...