— Будем считать, что на этот раз ты не соврал. А теперь

отвечай прямо и без уверток: почему не позвонил ко мне, а

прятался у ворот, как урка? Ограбить меня собирался?

— Я-а-а?! — нижняя челюсть майора отвисла, щеки поба гровели как кончик объемистого носа, глаза округлились.

— Верю, что не хотел грабить... Но почему же ты не по звонил?

— Впервые я у вас, не знал, что на воротах звонок.

276

— Допустим, что не знал. А постучаться тоже не дога дался? Кулаки пожалел?

— Оробел, товарищ...

— И опять врешь, Зотов! Оделся, как циркач, тоже со

страха? Ты прятался... Ждал. Кого? Подсказать или сам вспом нишь?

— Жж-дал... од-ного... чче-ло-века, — заикаясь признался

Зотов.

— И, конечно, не помнишь кого. Проклятая память под вела. Или «тупоумие и неуспеваемость?» — «Он ждал Дашкова...

Хотел перехватить записку. Добром бы ему записку Дашков

не отдал... Дерзкий, гад! Возле моего дома вздумал убить лей тенанта... Дерзкий! Скорее трусливый». — Ты ждал лейтенанта!

— Его, — признался Зотов, не смея поднять головы. — Уговорить хотел, думал согласится...

— Убить ты его хотел, мерзавец! Снова лгать будешь?

Терпение мое испытываешь?

— Хотел...

— Кто помешал? Зачем себя обнаружил?

— Лейтенанта еще не было. Мимо вашего дома прошел

человек... Он посмотрел на меня... Залаял кобель, простите, со бачка ваша. Потом старушка вышла.

— Наш человек? Из управления?

— Не признал я его в лицо. По всей видимости чужой, здешний житель.

— А он тебя узнал?

— Я к нему спиной повернулся. Не должен бы признать.

— Ты решил продать мне Осокина и взять за него подо роже? Думал, что за услугу я возьму работать тебя в управ ление? Ты будешь меня шантажировать, держать в руках, как

сосунка? Молод еще, майор! Ты думал так: пока придет лей тенант, я все выложу генералу и потребую награду.

— Думал...

— Ты еще, оказывается, и мыслить умеешь? С твоим-то

«тупоумием»? Удивляюсь!

— От вас...

— ...ничего не скроешь, хочешь сказать? Абсолютно ни чего! — «Зотов что-то знает об Осокине... Иначе почему бы он

надеялся, что Осокина уберут?»

277

— Выкладывай!

— Я все высказал.

— Далеко не все. Рассказывай об Осокине. И не тяни вре мя! Если я сам подскажу, что ты о нем знаешь, считай себя

заключенным. Эту фуфайку ты не снимешь!

— Дайте выпить, — прохрипел майор. Орлов плеснул в

стакан немного коньяку. Зотов жадно, одним глотком, прогло тил коньяк и наспех вытер влажные губы. — Полковник уго ворил меня, чтобы я на вас напустил Седугина.

— Какого Седугина?

— Бывшего конвоира с семьсот семнадцатой. Его осудили

за...

— Вспомнил. Защитник заключенных. Он связан с делом

Русаковой?

— Да. Зимой ему вышло помилование.

О Седугине просил Игорь... Ему оставили пять лет... Но

он же был на девятнадцатом лагпункте.

— Где теперь Седугин?

— Шестой день в больнице, товарищ генерал-майор. С

легкими у него плохо.

Что же Седугин мне мог сделать? Спрошу...

— И как вы думали использовать Седугина? Кстати, кем

он приходился Русаковой?

— Седугин ее полюбовник.

— Любовник? Это интересно.

— Полковник разговаривал с ним два раза. Он пояснил

Седугину, что Русакову повесили по вашей вине.

— Я-то тут при чем?! — искренно удивился Орлов.

— Вроде бы Русакова написала донос на Игоря Нико лаевича, что вы с ним живете.

— С Игорем?!

— Не серчайте, Леонид Фадеевич. Это лее Осокин так

учил. Я тут ни при чем.

— Не отвлекайся.

— Ну, и вы за этот донос как будто велели Волку пове сить Русакову. Седугин долго не хотел верить полковнику.

Потом полковник под большим секретом показал Седугину

письмо, как бы написанное вами. В нем было сказано, что вы

приказываете избавиться от Русаковой и поручаете исполнить

278

это передовому заключенному. Седугин — бывший конвоир, он понимает, как избавляются от зеков, и знает, кто такие

передовые заключенные.

— Ты сам это письмо видел? Я его никогда не писал.

— Осокин ловко чужую руку подделывает... Седугин ва шего почерка не знает.

— А ты хорошо знаешь?

— Вы пишете по-разному, — замялся майор. — Ну а Се дугин после того поверил и надумал вам отомстить.

— Как?

— Убить вас, товарищ генерал-майор.

— Меня?! Чушь! Я в глубинке всегда хожу с охраной.

— В том-то и дело, что не насовсем убить. Осокин приду мал похитрее.

— Договаривай, Зотов. Y тебя другого выхода нет.

— И то правда. Полковник удумал так. Он поедет вместе

с вами проверить больницу. Вы придете ко мне в гости. Седу гин попросится к вам по важному делу...

— С оружием? — усмехнулся Орлов.

— На виду у него ничего не будет. А в кармане он при прячет пистолет.

— Откуда он его возьмет?

— Я дам. С холостыми патронами. Седугин схватится за

оружие, а в это время вбегу я и выстрелю ему в спину. Пока

поднимется переполох, пистолет потихонечку сменим: подсу нем ему другой, с боевыми патронами.

— И дальше?

— При свидетелях и понятых найдем у Седугина в кар мане две бумаги...

— А где же буду я в это время?

— Тут же, рядом. Оружие сменить одна секунда. С пере пугу вы не заметите.

— Но отпечатки пальцев на пистолете...

— В том-то она и хитрость полковника: Седугину перед

тем дадим подержать в руках тетешник с боевыми патронами, его мы и подсунем вместо первого.

— А твои отпечатки пальцев?

— Я ж не голой рукой возьму его... тряпкой, Леонид Фадеевич.

279

— Про тряпку сам придумал или Осокин подсказал?

— Он. Нас учили на курсах, но я бы не додумался.

— Но как бы вы пояснили мне, понятым, начальству, от куда у Седугина появился револьвер?

— Украл, Леонид Фадеевич.

— Украл?! У кого?! И как?!

— Или снабдили его...

— Кто?!

— В больнице служит дружок Седугина сержант Алексей

Миронов. Он имеет доступ к оружию и вполне может снаб дить Седугина револьвером. Они часто встречаются тайком. У

нас есть свидетели.

— О чем написано в доносах?

— Я не знаю, Леонид Фадеевич. Полковник от меня скры вает.

Врет! Осокин очень осторожен, сам диктовать доносы не

будет: вдруг Седугин останется жив... тогда Осокину несдобро вать... Значит... Да-да, доносы в руках майора! Но почему же

он не пустил их в ход? Васильева помешала или еще какой-то

просчет? Пожалуй, Васильева тут ни при чем... Заварили ка шу... Действовать! Решительно!

— Дай-ка сюда эти доносы, — не повышая голоса прика зал Орлов.

— У меня... их нет.

— Дай. Или...

— Вам уже и об этом сообщили? Кто же?

— Не твое дело.

— Кроме лейтенанта Дашкова, никто из больницы не

уехал. Игоря я не допускал к селектору.

Оказывается, Игорь тоже в курсе дела... Узнать от над зирателей Игорь ничего не мог... только от Седугина... А доно сы? Как они попали в руки майора?

— Долго я буду еще ждать?

— Так они же не у меня...

— Еще раз лжешь. Подай мне свою кепку. — Майор за дрожал всем телом и протянул хозяину кепку. Орлов ощупал

козырек. Под пальцами что-то захрустело, Орлов извлек из

письменного стола перочинный нож с перламутровой ручкой

и белые перчатки. Он поднес их к настольной лампе, внима­

280

тельно осмотрел, нет ли крохотных, едва заметных дырочек, и подозрительно, аккуратно и тщательно, как хирург перед

сложной операцией, натянул их на руки. Потом не торопясь

распорол козырек и извлек оттуда тощую пачку бумаг, завер нутую в тонкую клеенку.

— Они? — спросил Орлов, раскладывая исписанные бу маги на столе. Зотов судорожно проглотил слюну и утверди тельно кивнул головой. — Язык отнялся? Объясни, пока я не

прочел.

— Я...