– Пустышка, он – просто заявитель. При раскрытии любого преступления,

первая версия гласит: «Кто первый обнаружил преступление, тот его и совершил!».

Это всё правильно, но в данном случае этот парень не при делах, и надо искать свидетелей. Оперов разных ведомств наехало уже полно, поэтому должны справиться. Однако, это не означает, что прямо сейчас, сию минуты все службы разом навалятся и через день – два, картина будет ясна: есть тут криминал, или обычная «бытовуха». Не каждый день, поутру, находят у себя на земле мёртвого коллегу и раскрытое окно на восьмом этаже, правда? Но, нет! Сотрудничество служб нельзя назвать дружественными, поскольку каждая служба блюдёт свои ведомственные интересы. Почему так? Шелестова всегда интересовала эта проблема. Хоть, кандидатскую пиши! Кстати, хорошая мысль! Когда будет свободное время, нужно будет попробовать! – Антон усмехнулся, стоя на первом этаже дома и смотря в окно.

Отношения между отделами ГУВД и городским РУВД примерно такие, как отношения между судьёй и адвокатом, притом, что у прокуратуры свои интересы. Так что все будут стараться обскакать друг друга в получении необходимой информации, перехитрить, а то и подставить ножку, в результате чего с обменом полученных данных обязательно отыщутся определённые проблемы. Это здорово мешает. Но в данном случае, никаких проблем Антон не видел, потому что начальник Октябрьского РУВД был выходцем с МУР, откуда перетащил своих подчинённых, включая Калинова.

Подошёл Боря Гудков и сев на подоконник, рядом со стоящим Антоном, глянул вниз.

На место происшествия прибыл сам генерал Носовский, три его зама, начальник уголовного розыска района Калинов, прокурор района, и чин из городской прокуратуры, и чин из управления собственной безопасности ГУВД, и еще кто-то в лампасах.

– Эй, парни, вы здесь? – по лестнице с первого этажа поднимался Андрюха Шишкин.

– Здесь! Пошли? – Антон пешком направился вверх по лестнице.

– Пошли, что ж делать! – глубокомысленно изрёк Боря.

Дом внутри стал напоминать муравейник: на каждой площадке торчал поставленный на всякий случай милиционер в форме, на каждой площадке суетились сыскари из 96 и 114 отделений. Они звонили в двери, махали ксивами65 перед боязливо выглядывавшими в щелочку хозяевами, где-то так и беседовали через дверь на цепочке, где-то толковали в прихожей, показывая срочно размноженное прижизненное фото улыбающегося Славика.

Уже на втором этаже любознательная древняя бабуся, последним развлечением в жизни которой осталось наблюдение за происходящим во дворе, и за входящими – выходящими из её родного подъезда, поведала Боре Гудкову, едва взглянув острым взглядом на предъявленное им фото, что «ентот мальчонка ей знаком, и что раз в неделю, не чаще, захаживал сюда, в дом». Заметила она его впервые в прошлом году, а вот к кому он приходил, не знает.

На шестом этаже из квартиры, слева от лифта, вышел молодой парень, довольно плотного телосложения с толстой борцовской шеей, не спеша закрыл свою дверь и подошёл к лифту. Поднимающиеся на этаж Андрей Шишкин и Антон переглянулись, и остановилась рядом с ним. Подошёл лифт, и парень собрался было шагнуть внутрь кабины, как Андрей, не раздумывая, загородил ему вход, достав удостоверение и показав его в развёрнутом виде.

– Милиция! Прошу ваши документы!

Он недоуменно и сердито уставился на него:

– Я спешу!

– А мне наплевать, – сказал Андрей. – Лейтенант Шишкин, уголовный розыск. Предъявите ваши документы.

– Пришлите повестку с печатями и подписью начальника, и я подумаю, приходить или нет.

С этими словами, молодой качок, сделал попытку протиснуться в кабину лифта, слегка оттеснив мощным плечом Андрея.

– Что? Сопротивление сотруднику милиции? – завопил Шишкин.

Услышав его крик, с площадки седьмого этажа скатились двое постовых их отделения и, держа резиновые дубинки наготове, подскочили к парню.

– Слышь, герой! Сейчас поедешь с нами в отделение, и там пообщаемся! Взять! – рявкнул Антон.

Через секунду, хам был сбит с ног опытными милиционерами, уложен лицом вниз на пол этажа и на его запястьях защёлкнулись наручники.

Где-то высоко, на техническом этаже дома, заработали электродвигатели лифта, и он пополз вниз, поскрипывая и позванивая.

Шелестов присел перед парнем на корточки.

– Давно в этом доме проживаешь?

– С детства. Что, хочешь со мной познакомиться, ментяра, так я заем! – захохотал качок.

Стоявший рядом с Антоном постовой носком ботинка аккуратно ударил по наручникам, в место соединения движущейся части с зубчиками, с неподвижной, где замок. Стальные части глубоко врезались в толстое запястье. Парень взвыл.

– А, больно, бля!

– Сейчас будет ещё больнее, хочешь? Где твой паспорт и как тебя зовут?

– Ааа… Паспорт дома, в секретере, а меня зовут Гриша.

Шелестов достал из кармана фото Акимушкина и понёс его к самым глазам парня.

– Знаешь его?

– Знаю.

– Как его зовут?

– Не знаю.

– К кому он в гости ходил здесь?

– К Кире.

– К Кире? Кто такая?

– Да, Кира Шатских, моя одноклассница, живёт этажом выше, прямо над моей квартирой.

– Андрей, сходи!

– Сейчас! – Шишкин прыжками через две ступеньки, взлетел на седьмой этаж.

– Больно, снимите наручники, пожалуйста, – уже совершенно другим голосом, с плаксивыми интонациями, заныл качок.

Антон посмотрел на его начинавшую синеть правую кисть.

– Ладно! Снимайте браслеты! – Шелестов встал.

Сверху спустился Шишкин.

– Дома никого.

Один из сержантов снял наручники и остался стоять рядом, помахивая дубинкой.

– Гриша, а откуда ты знаешь, что Кира и Вячеслав встречались.

– Так его Слава зовут? Я не знал. Он, видимо её провожал до дома, а потом они на восьмом этаже, у окна стояли, прощались. Я несколько раз видел, а один раз вместе с ними ехал в лифте, до своего этажа, а они поехали дальше.

– Когда ты последний раз видел этого Славу?

– Примерно месяц назад, – парень интенсивно растирал онемевшую руку.

– Хорошо! Сейчас пойдём, посмотрим твой паспорт, и можешь идти, если всё в порядке.

Антон и Гудков вышли из подъезда и перевели дух.

Сначала показалось, что около тела Акимушкина суетиться много людей, но вскоре Шелестов, чисто автоматом отметил, что работают здесь всего шестеро. Фотограф из ЭКО района Миша Гранин еще щелкал фотоаппаратом, Слава Никифоров, судебный медик, стоял на коленях возле трупа и что-то делал, двое стояли просто так, а двое читали какие-то бумаги. Никифоров и Гранин были здесь не единственным, кого Антон знал. На лице Вячеслава читалась озабоченность.

Гранин с фотоаппаратом упаковал свой агрегат в чехол и обернулся:

– Все, я закончил. Во всех ракурсах.

В голове у Шелестова моментально стали накапливаться привычные штампы, полученные ещё в Высшей школе милиции: «Протокол первичного осмотра места происшествия… труп лежит на животе…". Чёрт!

– Пошли, посмотрим, что там! – Антон дернул за рукав Гудкова.

Шелестов присел на корточки. Вот именно, труп лежит на животе, раскинув руки.

Кровь образовала лужицу под левой стороной лица, правая осталась нетронутой. Лицо, что характерно, совершенно спокойное, глаза открыты. Знал что-то? Или не ждал удара?

– Как шея? – спросил Гудков, не оборачиваясь:

Никифоров отозвался:

– Сломана, Боря, перелом позвонков, смерть мгновенная.

– Карманы смотрели? – тихо спросил Антон.

– Ага. Пусто. Только «ксива» и записная книжка.

– А конкретно?

– Всякие мелочи: расчёска, ключи с печатью, носовой платок, фонарик, перочинный ножик портмоне с деньгами в сумме двадцати рублей сорока копеек! – Никифоров аккуратно сложил бумажку, с которой читал и положил её в карман.