Постепенно память вытаскивала из алкогольного тумана картинки вчерашнего дня, потом вечера. Драка в пивнушке – последнее, что он мог вспомнить. Как он здесь оказался? Один бы он сюда не добрался, однозначно. Глаза не открывались. Постель качнулась, и легкие босые ноги зашлепали прочь по полу. Через минуту на губы упали несколько капель чего-то холодного, типа чая.

– Антоша, попей, легче станет.

Шелестов затряс головой, замычал, но рот открыл.

Холодная влага хлынул внутрь, пронеслась по горлу и кишкам, наполняя чувство сухости живительной влагой. Стало легче. Он с трудом открыл глаза. Лицо у Оксаны было участливое, почти сочувствующее.

– Оксана, как я сюда попал?

– Тебя Борька Гудков привез на такси. Вы оба еле на ногах стояли. Я ему предложила переночевать, но он сказал, что такси не отпускал, и ему надо домой.

Антон усмехнулся, тут же вздрогнув от тупой боли в голове. Обрывки воспоминаний вихрем закружились в сознании. Вспомнилось, что выпили очень много водки, потом пива, потом драка, потом… А что потом?

– Антоша! – Оксана погладила его по голове. – Я такая дура. Извини меня, пожалуйста. Я тебя не ждала и только что приехала, я не хотела брать трубку, когда вы с Борей звонили. Васечка испугался и заплакал.

Он хмыкнул, изо всех сил пытаясь придать лицу суровое выражение. Ему это удалось. Оксана снова подскочила, виновато убрав руки за спину.

– Сейчас принесу тебе опохмелиться и закусить.

Антон милостиво разрешил.

Через минуту высокий холодный стакан с виски был стиснут в дрожащей руке. Потом осторожно, сдерживая рвотные позывы, был выпит Шелестовым. В качестве закуски выступил небольшой бутерброд маслом, сыром и ветчиной, как говориться в «одном флаконе”*. Голова снова закружилась и на лбу Антона выступила лёгкая испарина.

– Оксана, сколько времени?

– Ровно восемь утра. Поспи.

Он закрыл глаза и просто провалился в сон.

Смерть опера.

Снова он проснулся только после часа дня. После продолжительного сна и лёгкого опохмела, в общем-то, самочувствие было неплохим. Повалявшись ещё пол – часа, Антон решил встать. Как обычно, он рывком поднялся с постели, но его немного качнуло, всё – таки лёгкая слабость напоминала о вчерашнем дне. В квартире была тишина, Оксана, видимо, пошла погулять с сыном. Приняв обязательный утренний душ, Шелестов сделал пару отжиманий, и пошёл на кухню. Крепкий горячий чай с лимоном, пара бутербродов с докторской колбасой, вполне сносный завтрак для поправки здоровья после опохмелки.

Щелчки замков открываемой двери и весёлая детская болтовня возвестили о приходе Оксаны с сыном.

– Эй, Антоша! Как ты себя чувствуешь? – весело спросила из прихожей Оксана, снимая куртку и вешая её в шкаф. – На улице начался такой дождь, ужас! Ещё немного, и мы промокли бы насквозь!

– Дядя Антон, здравствуй! – в кухню вбежал розовощёкий карапуз в синем детском комбинезоне.

– Ну, здравствуй – здравствуй, Василий! Как поживаешь?

– Холосо поживаю!

– Василий! Куда с грязными ногами? А ну, быстро раздеваться и в ванную! – пытаясь придать голосу строгость, Оксана смешно сдвигала брови! – А ты, большой дядя Антон, хватит рассекать в плавках, а ну, быстро, накинь халат!

Она сегодня была не похожа на себя, даже речь ее была необычной, не говоря об отношении к его вчерашнему состоянию. Обычно она и после более легких вариантов находилась в состоянии панического ужаса, предаваясь разговорам о том, какой кошмар для семьи таит «пьющий» мужик. Антон вдруг понял, каких сил ей стоит заставить себя делать вид, что ничего не произошло.

– Оксана, – позвал он, прожевав кусок бутерброда, – подойди сюда, пожалуйста.

– Подожди минутку, сейчас Василия раздену! – она затолкнула ребенка в ванную и закрыла дверь.

На ней был короткий простой трикотажный халатик в цветочек выше колен, подчеркивающий безукоризненные ноги. Оксана подошла сзади и обняла его за шею. Он подумал, что давно не видел ее в домашнем халате, всё больше в верхней одежде, либо без неё. Его рука легла на ее колено и поползла вверх. Она наклонилась и поцеловала его, обдав знакомым запахом духов.

– Антоша, не сходи с ума. Васечка сейчас выйдет!

Он почему-то вспомнил, какой она была в постели в первую их близость, и как быстро освоила все женские премудрости любви, которые нравились Антону.

– Вечером, – она ласково погладила его по щеке, – уложим спать ребенка, и всё будет.

Шелестов снова подумал, что она сегодня абсолютно на себя не похожа и как тонко она прочувствовала все, что ему надо.

– Дядя, Антон! Будешь играть со мною? – Васечка радостно вывалился из ванной, с растрёпанными волосами и закутанный в мягкое мохнатое полотенце, тем самым сообщив, что он помылся. От ванной до кухни за ним осталась цепочка мокрых следов.

– Конечно, дорогой! – Шелестов кивнул,-только чай допью.

В голове еще слегка шумело.

Оксана потащила ребенка в комнату одеваться.

Он налил себе еще холодного чая. Бросил дольку лимона.

Было хорошо и спокойно. Слишком хорошо.

Так не бывает…

Телефонный звонок не застал его врасплох.

– Тебя! – Оксана принесла телефон. Глаза ее ничего не выражали. Номер сюда знали только два близких человека Борька Гудков и мама.

– Антон! Антоха! – голос Борьки слегка дрожал. – Тревога! Срочно приезжай! Всех собирают! Меньшиков в бешенстве.

– Да что стряслось-то? – в этот момент он проклинал свою работу.

– Славку Акимушкина со 114 – го знаешь?

– Ну, да! И что?

– Утром, обнаружен, у нас на Ленинском, 85.

– Убит?

– Пока говорят, падение из окна дома. Короче, прилетай быстро! – Гудков бросил трубку.

Почти минуту Антон неотрывно смотрел на телефон, не решаясь поднять глаза.

– Что случилось? – Оксана присела перед ним, заглядывая в глаза.

Васечка, просунув в дверь головку, сосредоточенно сопел, держа в руках коробку с шашками.

– Антоша, если надо ехать, езжай, только ничего мне не говори! – спокойно сказала она.

Ему даже не поверилось в ее спокойный тон.

– Василий, иди в комнату. Дядя Антон должен ехать на работу.

Она вышла.

– Дядя Антон, – внезапно позвал парнишка, снова влезая в кухню.

– Да?

– А ты еще будешь с нами жить?

В горле Шелестова запершило:

– А ты хочешь?

– Хочу! И мама хочет! – сказал Вася и быстро вышел.

Антон с трудом влез в джинсы, натянул свитер и куртку. Его покачивало.

Оксана снова вернулась к нему в комнату.

– Ты сегодня какая-то особенная, – пытался разрядить обстановку Шелестов.

Оксана поправила на нем шарф и чмокнула его в губы.

– Потом поговорим. Беги, а то Борьку подведёшь.

Расположение дома №85 было стандартным для Москвы – огромная буква «С», только не полумесяц, а полу – квадрат. Весь Ленинский проспект такими домами застроен. Внутри – двор, как правило, очень зелёный, иногда хоккейная площадка, из расчёта одна на пять таких домов. Есть некоторое количество гаражей, но еще остается изрядно пустого пространства, главным образом занятого дорожками и стоящими вдоль них скамейками. В некоторых домах в центре двора, как здесь летом разбивалась огромная клумба, поверхность которой делается плоской или немного приподнятой к центру. Это делают для того, чтобы в центре не застаивалась вода. В общем, район престижный, хотя и не центр, но при обменах и продаже квартир котируется неплохо.

Опера, едва ли не всех подразделений Октябрьского района, мрачно посмотрев на распластанную фигуру коллеги в нелепой позе, рассредоточились по этажам. Патрульно – постовая служба отделения грамотно организовала оцепление места происшествия, вокруг которого, словно по мановению волшебной палочки, стали собираться жильцы этого дома, зеваки и праздно шатающийся народ. Во дворе, вдоль дома теснилось с десяток машин, почти все в боевой милицейской раскраске, с мигалками и матюгальниками. Тут тебе и сыскари – убойщики из ГУВД, и ребята из нашего районного ОУРа, и прокурорские грифы – могильники. Опера из убойного отдела ГУВД уже плотно допрашивали молодого парня в милицейском «РАФе», который первым сообщил по «02» об лежащем на тротуаре молодом человеке. Дверь «рафика» была открыта, и едва взглянув в лицо трясущегося от страха пацана, Антон усмехнулся: