– Я не знаю, где ты там чего проходил в участковых, а теперь ты с нами и здесь. Сколько участковым-то проработал, сынок?

– Три года!

– Ну, значит, милицейскую жизнь принял, теперь идёшь дальше. Погоди – ка! – Парнова что-то осенило. – Старший участковый Сергей Трубкин, из 165 – го отделения, часом, не твой родственник?

– Мой! Это мой отец.

– Я так и думал. Увидишь – передай привет от меня. Это во – первых. Во – вторых, я не встречал ещё людей, кристально честных. За каждым, есть какой-нибудь косячок. А может быть и косячище! Вот, возьми швейцара «на воротах» в гостинице «Южная», Антона Шелестова «земля». Рублишко там, рублишко здесь, глядишь, и на бутерброд с маслом швейцар уже заработал. Но рыльце-то уже в пушку. Так и в торговле. К чему я это всё? К тому, что это ты на своей «земле хозяин», а не они – швейцары, продавцы, официанты, грузчики, и так далее… И все они будут искать твою дружбу. А ты – не отказывай, потому что такая дружба – это информация, информация и ещё раз информация. Это суть твоей новой работы…

– Ладно, время уже семь вечера, думаю, что можно приступать. – Парнов ловко сковырнул пробку с бутылки водки. – Начнём, что ли?

– Парни! Изверов, где? – спросил Антон, открывая банку со шпротами.

– В 18.00 убыл в РУВД, – доложил Женька Малышев.

– Боря! Положи на место самый толстый кусок колбасы. Это закусь, а не жратва!

– Александр! – поднял стакан с водкой Парнов. Я, как самый старый тут опер, от лица нашего дружного коллектива, всего сердца и искренне поздравляю тебя с твоей новой должностью, а именно, оперуполномоченный уголовного розыска 96 отделения милиции города Москвы. С сегодняшнего дня ты полноправный член нашего сообщества сыскарей. Ну, если быть точным, то, до настоящего сыскаря, тебе ещё расти и расти, но это вопрос времени. Парни! Давайте вмажем за него, за его будущие успехи.

Разом звякнули гранёные стаканы, на несколько мгновений повисло безмолвие, затем все загомонили, засмеялись, потянулись к колбасе, зашелестели фольгой от плавленых сырков, потом снова звякнула бутылка, послышалось бульканье…

– Кха! Крепка советская власть! – Виктор Павловский замахал руками, его глаза наполнились слезами. – Не в то горло пошло, чёрт!

– Слышь, Антон! У нас тут такой коллектив собрался. Звякни какой-нибудь своей «мамочки» из «Южной», пусть девчонок подгонит! – улыбаясь во весь рот предложил Шишкин.

– Андрюха! Если ты когда-нибудь погоришь, то только из – за бабы! – парировал за Шелестова Борька. Все закивали головами в знак согласия.

В кабинете становилось шумнее, воздух быстро насыщался запахом алкоголя и табака, лица раскраснелись. Шелестов смотрел на окружавших его друзей и с удовольствием вслушивался в их болтавню.

– А Сашка Трубкин оказался нормальный парень. Бывший участковый, но ничего, Парнов из него эту дурь выбьет, даром что – ли в одном кабинете сидеть будут! – подумалось Антону. Он чувствовал себя в своей семье. Вряд – ли, это было действие алкоголя, но то, что его сослуживцы – классные ребята, это было точно.

Потом, как водится, пришлось ещё раз Трубкину сбегать за спиртным и мероприятие закончилось ближе к полуночи. Дежурный, зная причину веселья и то, что во главе сабантуйчика стоит Парнов, да ещё задействован его кабинет, никакой тревоги не проявлял. Разошлись поздно вечером, тихо и спокойно. Шелестов поехал к Оксане, благо теперь ключи от её квартиры у него были.

Сон – предупреждение.

…Старое разбитое судно, окутанное некоторой таинственностью, давно уже лежало безмолвно на глубине двадцати метров. Под Антоном, Борисом Гудковым, Вилли Рейнером, Алоизом Витте и Герхардом Лемке бесконечно расстилалась темная синева глубины, освещавшаяся мириадами сверкающих маленьких рыбешек. Они висели на одном месте клубящимися серебряными облаками, и по мере приближения аквалангистов, эта рыбная карусель расступалась перед ними, обнажая красный безжизненный корпус корабля, борта которого были пробиты во многих местах. Некоторая рыбная живность ныряли в эти отверстия и столь же быстро выскакивали из них, как будто преследуемые акулами или осьминогами, обитавшими в затопленных трюмах. Внезапно подул ветер, и море на поверхности заволновалось, но на глубине вода оставалась спокойной и прозрачной, а дно было ярко освещено солнцем.

Этот корабль затонул пятьдесят лет назад, металлические части его уже подверглись разрушению и обросли кораллами. Волны и время снесли надстройку. Теперь мертвый корабль покоится на илистой равнине, на ровном киле, став домом уже для обитателей моря. Борт плавно изогнулся полукругом кормы. Стаи рыб плавали в его тени, периодически блестящей стайкой ныряя в пещеры, образованных скрученными от взрыва листами обшивки. Потревоженные внезапным визитом боевых пловцов мидии закрывают створки. Рядом с носом судна, на дне, лежал покрытый кораллами якорь, глубоко вросший в коралловый риф. Спуститься в трюм этого корабля было страшновато, поэтому Шелестов ограничился его поверхностным осмотром, медленно «продефилировав» между ржавеющими шпангоутами…

Размеренно пищали дыхательные автоматы замкнутого цикла, не оставляющие следов пузырьков воздуха на поверхности.

Чуть шевеля ластами, пятёрка проплыла над заиленной палубой. Развороченное нутро машинного отделения. Очертания механизмов едва угадываются под толстым слоем ракушки. Скрученные толстые пучки кабеля, валяющегося внутри корабля, похожи на мёртвых морских змей, и теряются в месиве металла. Столбы солнечного света, пробиваясь через отверстия в палубе, пронизывают внутреннее пространство корабля. Где-то внизу навсегда застыл винт. Темный провал трюма зияет в палубе. Холодный ил поднимается плотным облаком при любом неосторожном движении.

Антон и Борис, как по команде, согнувшись в пояснице, резко ныряют над палубой к самому носу. Гудков замечает открытый люк в палубе. Скобы трапа заманчиво теряются в темноте…

Алоиз Витте и Герхард Лемке спрашивают разрешения обследовать судно, грамотно пользуясь условными сигналами при помощи положения рук. Шелестов даёт указание выполнять следующее задание. Первое выполнено: потопленное судно обнаружено и произведён поверхностный осмотр. Группа пловцов, соблюдая боевой порядок, направляется к следующему объекту…

Засада.

– Антон Генрихович здравствуйте! – у его кабинета стояла Ольга Капитонова, собственной персоной.

– А, здравствуй! Чем обязан? Совесть замучила? Проходи-садись-рассказывай! – Шелестов, открыв дверь, приглашающе махнул рукой в сторону дивана, а сам, повесив куртку в шкаф, удобно устроился за своим столом.

– Антон Генрихович! У нас сестрой проблемы!

– Да, ну? А я не предупреждал, да? – мстительно заявил Антон.

– Ну, извините меня. Я помню, вы предупреждали, касательно зажигалки, что могут быть проблемы. Ну, не думала же я, что этот Марио, такой с виду обаятельный и интеллигентный, вдруг оказывается настоящим психом!

– Так, так! А это уже интересно! Что случилось? – Антон весь превратился в слух.

– Вчера Дарье позвонили какие-то кавказцы и потребовали вернуть зажигалку! И вроде бы деньги какие-то она им должна.

– И всё?

– Нет! Они приходили и звонили в дверь.

– А когда приходили?

– Да вроде бы вчера. А сегодня утром приходили еще какие-то кавказцы. Они вообще ногами в дверь барабанили и кричали, что зарежут.

– И что? Их пустили? – усмехнулся Антон.

– Нет, дверь сестра не открыла. Особенно один из них, здоровый такой, особенно психовал, даже когда его соплеменники уже ушли. Этот черный еще много раз бил ногами в дверь и орал на весь подъезд. И отчалил последним.

Шелестов уже всё обстоятельно записывал в объяснение.

– Девочки, а вы опознать этого кавказца сумеете? Давай, мы его найдем?

– Ой, лучше бы не надо. А то он и нас потом зарежет! От чёрных нигде