– Ладно, ну их всех к чёрту, сам разберусь! – вердикт был вынесен.

К тому же, план полезного использования данной информации у Шелестова в голове созрел мгновенно.

В поднятой трубке послышались частые гудки, и Шелестов опустил её на телефон.

Совет умного, и опытного опера не помешает.

Антон направился к «Деду».

Парнов сидел в кабинете один и писал отказной материал. При появлении Шелестова, он бросил ручку на стол и откинулся на спинку.

– Заходи, заходи, красавец. Что-то на тебе лица нет? Присаживайся и рассказывай!

Антон устало опустился на стул, рядом с его столом.

– Порфирьевич! Поговорить надо!

– Давай, Антон, излагай, что у тебя ко мне есть, пока я не занят.

– Проблема у меня нарисовалась, на ровном месте, можно сказать. Информация поступила очень серьёзная, не знаю, как поступить! – Шелестов вскочил и, заложив руки за спину, начал ходить по его кабинету.

– Ладно, информация в отношении кого? В отношении «наших» или «ихних»? – казалось, что «Дед» словно читает мысли.

– Ну, ты старый даёшь! – уважительно протянул Шелестов. – «Наших», Порфирьевич, в отношении «нашего»!

– Эээээ, сынок! Я давно живу, и мне кажется, что работаю ещё больше! Я понял, ты за советом пришёл? Хорошо! Отвечаю! По «нашим», ты мне ничего не говори, слушать не стану, кто бы он ни был. Но если информация в дальнейшем возможно «завоняет», то лучше тихонечко пошепчись с Меньшиковым Вадимом. Это настоящий опер, с большой буквы, так сказать «мент в законе», и ещё твой начальник, вышестоящий, не забыл? – Парнов внимательно посмотрел Антону в глаза.-только с ним! Понял?

– Спасибо, понял, Порфирьевич!

– Ну, и ладненько! Ты, это, особо-то к сердцу не принимай, всякое бывает в нашей работе. И ещё: если информацию захочешь использовать, то она должна быть подкреплена железными, нет, железнобетонными фактами, чтобы потом ты не оказался крайним! Специфика нашей работы, мать его! Чуешь?

Антон повеселел.

Так, теперь надо было сосредоточиться и разработать простенькую схему, чтобы можно было примерить неизвестного кавказца и Габозова к торговле наркотой.

Командир роты патрульно – постовой службы (ППС) 96 отделения милиции, капитан Зелинский Фёдор Павлович слыл среди личного состава милиционеров мужиком крутым, но справедливым. Всевозможные беспочвенные жалобы на своих сотрудников со стороны граждан и «нападки» руководства, воспринимал как личное оскорбление и требовал проведения их тщательного расследования. Неукоснительное соблюдение устава внутренней службы ППС и внешнего вида сотрудника милиции считал основой милицейской работы. Даже личную неустроенность в быту считал временным явлением и не заслуживающей большого внимания. Кроме того, Фёдор Павлович был настоящим трезвенником, что, несомненно, являлось случаем выдающимся и серьёзным в милицейской среде. К операм отделения относился с уважением, хотя в разговорах иногда и проскакивали иронические нотки, особенно, когда речь шла о задержании преступника или иных силовых акциях: Зелинский был мастером спорта по боевому самбо. Зная о воинской специальности Шелестова и Гудкова, относился к ним уважительно. В целом, он был настоящим ментом до «мозга костей» в самом хорошем смысле этого слова.

Кабинет Зелинского был под номером восемнадцать, и находился буквально в двух шагах от кабинета Антона, только на противоположной стороне.

– Ну, входи, входи! – Фёдор встал навстречу Антону и протянул для рукопожатия жилистую руку.

Шелестов пожал её и уселся напротив Зелинского, положив ногу на ногу.

– Я по делу, Фёдор! – начал, было, Антон.

– Ах! – крякнул Зелинский от удовольствия. – Вот! Наконец-то, я тебе понадобился. Кого будем потрошить? Нужен ОМОН, щас вызовем, только скажи куда!

– Да нет, Фёдор, я с просьбой.

Зелинский сразу приуныл, но в хитрых глазах всё равно блеснул интерес: Шелестов обращался к нему впервые.

– Понимаешь, есть у меня одна задумка по делу и мне потребуется самый высокий милиционер нашей ППС.

– Ну, есть такой, двухметровый, сержант Эльдар Габозов, нормальный парень, да ты его знаешь. А что он должен делать?

– Да ничего особенного, нужно чтобы в течение следующей недели он поработал бы в нашей комнате милиции на Черёмушкинском рынке.

– Один, что ли?

– Почему один? Как обычно, вдвоём.

– А кого в напарники ему дать?

– Фёдор! Мне всё равно, кого! Мне надо чтобы он там проработал всю неделю и всё! Это сложно?

– Ну, не знаю.

– Фёдор, очень надо! Если это проблема, могу пойти к начальнику и написать рапорт.

– Ладно тебе, обиделся, что ли? Не надо никакого рапорта. А может, другого какого дать, по смышлёнее?

– Фёдор! – взмолился Шелестов, – мне длинный нужен!!!

– Ладно, договорились. Если будешь проводить задержание и будет раскрытие, мы в сводке!

– Принято!

– Ну и славненько. С понедельника Габозов на рынке, я поставлю его в график службы и подпишу у начальника.

Они расстались довольные друг другом. Антон понимал, что умный и опытный Зелинский не поверил ни единому его слову, но это было не важно. Легенда про высокий рост сработала, и теперь надо было реализовать свой план.

Парнишка – фотограф.

Заверещал телефон городской связи.

– Слушаю, Шелестов.

– Привет сыскарю!

На связи был эксперт – криминалист Октябрьского РУВД Виктор Заболоцкий.

– Аааа, Виктор, кому бы не пропасть! – и энтузиазмом проговорил Антон.

– Что ты, что ты! – Виктор был явно доволен собой.

– Ладно, не тяги кота за …!

– За что?

– За то, что сам знаешь! – хохотнул эксперт.

– Витя! – взмолился Шелестов.

– Ну, хорошо, хорошо! Короче. Таблеточка твоя, известная субстанция в нашем деле. Определяется как полусинтетическое психоактивное соединение амфетаминового ряда, относящееся к группе фенилэтиламинов.

– Круто! Это наркотик?

– Совершенно верно. В среде наркоманов ходит под названием Адам, Бочки, Бублики, Веселые конфетки, Волшебные Пилюли, Диски, Е, Ешка, Икс…

– Стой, стой, стой! Давай я запишу!

– Ладно, Антон, угомонись, экспертное заключение отставлю у дежурного по РУВД, там всё написано. Конверт будет запечатан. Давай! А то у меня дел полно.

– Спасибо, дружище, выручил.

Шелестов положил трубку на аппарат, но, подумав немного, снова поднял и набрал номер.

– Алло!

– Да, слушаю.

– Это школа – интернат №62?

– Да, верно!

– Моя фамилия Шелестов, Антон Генрихович, оперуполномоченный уголовного розыска 96 отделения милиции! С кем я говорю?

– Я завуч, Митрофанова Екатерина Валерьевна! Слушаю вас.

– Екатерина Валерьевна, вот какое дело. В седьмом «А» учится Степан Веткин, смышлёный такой парнишка, фотографией увлекается.

– А, да, есть, Стёпочка, хороший мальчик.

– Я знаю. Екатерина Валерьевна! Прошу вас откомандировать его к нам в отделение, под мою ответственность, в субботу.

– Ну, не знаю. В выходные дни, такие как Степан, они должны быть в интернате. У него вообще никого нет, ни родителей, ни родственников. Была бабушка, но она умерла два года назад.

– Мне очень жаль, что так у него сложилось в жизни, но мы хотим нашу Ленинскую комнату фотографиями сотрудников украсить, так сказать, на боевом посту. Вот я и подумал, пусть парень поработает, поснимает, а мы ему гостинцев соберём, да и за плёнку и фотобумагу обязательно заплатим, а? Опять же полезным трудом будет занят, проявлять плёнки и печать фото – это занимает много времени.

– Да! Ну, тогда ладно! Он вас знает?

– Конечно, переговорите с ним, хорошо?

– Договорились.

– А субботу, часов в восемь утра, я его буду ждать в отделении.

– Это, которое на Кравченко, дом №8?