Первым делом – в дежурную часть.
– Кирилл, привет! Что такое с «Дедом» случилось?
– Ага, явился! – дежурный, капитан Мазурин облегчённо вздохнул. – Давай раздевайся и получай оружие, потом поговорим! А то Русиков уже обзвонился.
– Он здесь?
– Конечно, и к тому же, он ответственный сегодня.
– Понял!
К всенародному празднику, родное 96-е отделение милиции было готово. При входе, на стенах были вывешены поздравления коллег из других подразделений и районного руководства в виде открыток, яркими цветами выделялась стенгазета, которую уже много лет выпускал коллектив инспекции по делам несовершеннолетних. Правда коллектив состоял всего из двух сотрудниц: капитана милиции Светланы Ермаковой и старшего лейтенанта Верочки Загоруйко. Развешанная на тонкой леске, на потолке, мохнатая мишура, блестела и переливалась разноцветными искорками. Пол был чисто вымыт с добавлением чего-то очень пахучего, в смысле хорошо пахнущего, и даже из отделенческого туалета не тянуло разными там неприятными запахами. К празднику готовились.
Несколько человек, терпеливо ждущих своей очереди у паспортного стола, находящегося слева от входа в большой тамбур отделения, с интересом читали и рассматривали эту наглядную новогоднюю «агитацию».
Аккуратно повесив на крючок в шкафу свою куртку, Шелестов причесался, поправил пиджак, похлопал себя по мощному прессу и отправился в оружейку.
– Саш, давай, колись! Так что там с «Дедом»? – Антон получил свой «Макаров» и начал набивать патронами обойму.
– Веришь, нет, сидели у меня в дежурке, говорили за жизнь, как вдруг у него губы посинели, и он схватился за сердце. Мы с «Койотом» его уложили на лавку, прямо здесь, дали валидол и вызвали нашу «скорую», из нашей ментовской поликлиники. И надо же, такому случиться, проверяющий из Главка и наш зам. по службе из РУВД подполковник Морозов приехали. А тут «Дед», чуть концы не отдаёт. Хорошо хоть, что Русиков с обеда раньше вернулся, а то тут крику было…
– Ну, и как он? – Шелестов начал набивать патронами вторую обойму.
– Ничего, пришёл в себя, врачи ему там что-то вкололи, а потом «скорая» сразу увезла. Русикову проверяющий из Главка вломил по полной: Новый Год на носу, службу нести некому, мол, уголовный розыск отделения при смерти, руководства на месте нет, и т. д. Как обычно, в общем-то! – Кирилл сердито мотнул головой, поправляя фуражку.
– Бывает, Кирюха! Наш «Дед» крепкий ещё старик, полежит недельки две, бабка травами отпоет, оклемается! – Антон с лязгом вогнал обойму в рукоять «Макарова», поставил его на предохранитель и вложил пистолет в наплечную кобуру под левой мышкой.
– К Русикову зайди прямо сейчас, а то он красный как рак, по отделению ещё час назад носился как угорелый. На всех орал и обещал «поувольнять всех на хер»!
– Не боись, командир, прорвёмся! – Шелестов одёрнул пиджак и вышел их оружейки.
Вслед ему с лязгом закрылось металлическое окошко комнаты выдачи оружия.
Дверь соседнего кабинета рядом с кабинетом зам. по розыску Русикова была приоткрыта. Андрей Шишкин сидел у себя за столом. Александр Волченков и Женя Малышев сидели на диване, закинув ногу на ногу, и курили. Прямо посредине кабинета стоял Сергей Булкин и что-то рассказывал с улыбкой.
Антон аккуратно проскользнул мимо Булкина и уселся рядом с операми на диване, на самом краю, предварительно поздоровавшись со всеми, кроме рассказчика.
– … И вот, рыбачок вываливается из электрички на станции «Солнечная», что в Солнцево, и начинает метаться по перрону. Во – первых, он пьян вдребезги, во – вторых у него в левой руке удочки там всякие в чехлах и в – третьих, алюминиевый ящик с мягкой сидушкой на крышке, очень тяжёлый, который он придерживал рукой, закинув на правое плечо. Его сильно мотало из стороны в сторону, пока он бегал по перрону и что-то искал. А народу на платформе полно, вот – вот должен подойти долгожданный состав, первый после перерыва.
– Небось, по малой нужде хотел? – со смехом предположил Шишкин.
– Наконец, в самом конце перрона, – невозмутимо продолжал Булкин, – он подбежал к бетонной урне, бросил на снег всю свою рыболовную амуницию и начал судорожно расстёгивать тулуп, под которым оказалась телогрейка и зимние солдатские стёганые штаны, причём штанины не были заправлены в валенки, а были поверх голенищ. А тут, как раз, несколько женщин стояли буквально в пяти метрах от него, слегка пританцовывая из – за сильного мороза, они электричку ждали.
– Может, укусил кто? – предположил Малышев.
– За яйца? – предположил Волченков.
– Точно! – заливаясь смехом, промямлил Женька.
– А у солдатских ватников, если помните, ширинка на пуговицах, и вот рыбачок и так, и сяк пытается расстегнуть её, но видимо, пальцы окоченели, он уже готов был даже штаны снять, но вдруг замер, на лице появилась улыбка. Из кармана тулупа он достал бутылку недопитого пива, разом её высадил, выбросил в урну, и всё, стоит, задрав голову назад так, что даже зимняя шапка упала. А мы не видим, что у него там получается, он к нам боком стоял. А тут одна женщина случайно оглянулась, глаза вытаращила и толкнула локтём другую, та тоже обернулась, тоже рот открыла. Вдруг я замечаю, что прямо из – под штанин рыбачка, по валенкам, побежали жёлтые ручейки. И вдруг все женщины как засмеются во весь голос, остальные тоже обернулись, рыбачок засмущался и обернулся к нам передом, к ним спиной, и мы увидели картину! Представляете, из его ширинки торчит пряжка офицерского ремня, левой рукой он держит штаны, чтобы не упали, а правой пытается стряхивать пряжку!
Грянул хохот. Шелестов не стал дожидаться окончания занимательного рассказа и вышел из кабинета. И как оказалось вовремя, потому что едва он сделал два шага, чтобы постучать в соседнюю дверь своего начальника, как оттуда выскочил Русиков.
– Владимир Николаевич! Здравия желаю! Вот, прибыл на замену! – Антон пытался выиграть время, чтобы тот остыл и не ворвался к операм. К тому же, Шелестов заметил, что у Малышева и Волченкова маслянисто блестели глаза и оба находились в крайне весёлом приподнятом настроении, праздник у них уже начался!
– Оружие получил? – хмуро спросил зам. по розыску.
– Так точно! – Антон стоял прямо перед ним, не двигаясь с места.
– Ладно, заходи тогда! Разговор есть.
На стульях, вдоль стены, прямо напротив стола Русикова сидели опера из Октябрьского РУВД: Станислав Попчук, Юра Алёшкин и Алексей Сухов.
– Всем привет! – поздоровавшись с ними за руку по очереди, Шелестов присел с краю, дабы места было много.
– Мы по твою душу, Антон! – начал Алёшкин.
– Давайте, что там у вас! – Шелестов безразлично пожал плечами, но вопросительно на своего начальника всё же посмотрел, но тот уткнулся носом в какие-то свои бумаги.
Старший опер Юрий Алёшкин курировал территориальные отделения милиции района по линии борьбы с незаконным оборотом наркотиков и считался опытным и грамотным опером. Антон это знал.
– Последние четыре месяца наш Октябрьский и соседний Гагаринский районы просто начали заваливать «колесами», в основном «экстази»35. Все дискотеки в институтах и квартиры, где по – тихому крутят «порнушку», проверили и мы, и соседи, и каждый раз изымаем таблетки сотнями, возбудили пятнадцать уголовных дел, куча задержанных, а поток заразы не иссякает. Единственное, что у нас есть, так это оперативная информация о том, что каким-то образом к оптовому распространению имеет отношение гостиница «Южная», что на твоей земле. Мы там через свою и МУРовскую агентуру осторожно поинтересовались, но ничего конкретного не выяснили. Не ясно, то ли персонал имеет отношение к торговле наркотиками, то ли проживающие там гости столицы, или это место для сбыта оптом? Чёрт знает! И ещё: за четыре месяца у нас три смерти от передозировки героина, два парня – студента и девчонка. Единственное, что знаем точно, таблетки сделаны на фабрике с заводским оборудованием, не самопал, и, скорее всего, ввезены в страну контрабандой из Голландии или Германии.
