– А адрес – то…

– Да, да! У неё брат в милиции работает…

– Понятно, – протянул Шелестов.

– Это ещё не всё!

– Неужели?

– Да! После разговора с моей мамой, подружка отчалила, но прислала мне прощальное письмо. А Светка письмо достала из ящика и прочитала. Ну, и… дальше сам додумай.

– Что, разбегаетесь?

– Не знаю. И ещё…. – Начал он и запнулся.

– Что, ещё косяк? – Антон уже еле сдерживал смех.

– Я тут…, это…, позавчера познакомился ещё с двумя.

– Вовка! Да ты половой разбойник стал!

– Да пошёл ты, Антоха!

И тут Курбатов засмеялся… Нет, не так! Он начал ржать как конь, закрыв глаза и всхлиповая, и суча ногами под столом. Его всегда отличало лёгкое отношение к серьёзным жизненным ситуациям, граничащее с просто наплевательским отношением к самому себе. И смеялся он так, что все вокруг мгновенно заболевали этим смехом, как заразой. Шелестов не был исключением. Сколько времени они хохотали? Трудно сказать. Друзья просто не в состоянии были остановиться. За одним приступом, тут же наступал другой. И так, практически до полного изнеможения, до коликов в животе, до «петушиного лая». Когда, наконец Антон смог нормально дышать, вытирая мокрые от слёз глаза, он с трудом проговорил:

– Всё на сегодня! Я поехал домой! А ты дождись Гришу.

Как ни странно, Шелестов не был очень пьяным. Так бывает, когда пьёшь с людьми, которых знаешь тысячу лет, и которым доверяешь на все «сто», которые стали частью твоей жизни, которые стали твоими друзьями по жизни. С такими людьми можно выпить море, и остаться относительно трезвым.

– Да ну, ты чё, Антон! Посиди еще, вон водки у нас сколько! Ты че? Гриша сейчас подойдёт с деньгами от продажи книг. Володя приподнял со стола семисотграммовую бутылку водки «Столичная», не опорожненную еще и наполовину, поболтал ею в воздухе. Водка ласково булькнула за толстым прозрачным стеклом. Еще одна, пустая из – под чачи, валялась под столом, и время от времени с тихим звоном перекатывалась по полу, когда друзья ее задевали ногами.

Шелестов поднялся со своего места, собираясь попрощаться с приятелем, но вдруг у него закружилась голова.

– Вовка! Я в сортир!

Антон почувствовал себя плохо из – за количества выпитого. Он оперся двумя руками о раковину. Посмотрел на себя в зеркало, стало ещё хуже, потому что он там увидел своё лицо с угрюмым взглядом, волосы взлохмачены, лёгкая щетина и нездоровый блеск в глазах. При этом Шелестов совершенно не испытывал депрессии и каких – либо душевных мучений, из – за сегодняшнего посещения ГУВД. Ему было всё равно.

– Говорила мама, не мешай водку с пивом!

Внезапно, к горлу толчками подступила тошнота. Тогда он хорошенько умылся ледяной водой, чуть полегчало. Внезапно дверь туалета стремительно открылась от мощного пинка, и мимо стоящего Шелестова промчался Курбатов с выпученными глазами, закрывая рот правой рукой. С рычанием он влетел в свободную кабинку как в бильярдную лузу и начал судорожно блевать. Ждать отчаянно блюющего «Пачу» Антон не стал, и направился к выходу.

Вечерняя Москва встретила его прохладным весенним дождём…

Начало проблем.

Утром следующего дня, в пятницу, согласно графика дежурств, Шелестов должен был заступить в группу. Он подошёл к окошку выдачи табельного оружия и по привычке поскрёбся. Щёлкнув замком, окошко открылось, и появилась удивлённая физиономия дежурного Александра Воробьёва.

– Слышь, Антон! – сказал он, пряча глаза. – Тут такое дело. Короче, вот бумажка с приказом твоего начальника Изверова, оружие тебе не выдавать, по причине увольнения.

– Да, ты что! – ахнул Антон.

Это уже было слишком.

– Ладно, всё нормально, я пошёл.

Окошко закрылось.

Шелестов сидел за своим столом. Уставившись на телефон городской связи так, словно хотел загипнотизировать его. И надо же, он зазвонил. Антон поднял трубку.

– Слушаю, Шелестов.

– Привет, Антон!

– Здравия желаю, Вадим Владимирович!

Меньшиков, помолчав немного, спросил:

– Что, Коновалов?

– Удивительно, но этот мужик из «гестапо» оказался не так страшен, как рассказывали. Нормальный такой, с понятием.

– Ясно! Поможет?

– Не знаю. Не уверен. В общем – всё плохо.

– Ваше 96 отделение уверенно тонет. Куча «висяков». Русиков под следствием…

– Знаю.

– Ладно, не унывай. Впереди – аттестационная комиссия. Там всё решится.

– Я знаю. Сегодня даже оружие не выдали, хотя я по графику в группе.

– Изверов так решил, значит. Он теперь за всё отвечает.

– Ладно! Без оружия я в группу не заступаю, а иду домой. Буду спать, спать и спать.

Шелестов положил трубку.

В дверь постучали.

– Да!

Зашли Парнов и Трубкин.

– Привет, Антон!

– Привет, други мои.

– Я слышал, тебя отстранили? – «Дед» стоял, покачиваясь с мыска на мысок, и засунув руки в карманы.

– Я сам, отстранился.

– Это все из-за аварии?

– Я не знаю. Видимо, да!

– Значит, будет аттестационная комиссия, завтра-послезавтра.

– А ты знаешь, где это произойдет?

– В РУВД, в Ленинской комнате.

– Ну, чему бывать, то не миновать! Поеду домой спать.

– А кто в группе, вместо тебя? – спросил Трубкин, крутя ушастой головой.

– Изверов! Сам захотел! – усмехнулся Антон. – Ладно, давайте, я поехал.

– Зря ты так, Антон, зря! – Парнов опустил голову.

– Не хочу с тобой спорить, устал.

Проводив оперов из своего кабинета, Шелестов закрыл его и вышел из отделения.

Скрипнув тормозами, прямо напротив него остановилась зеленые «Жигули». Из них легко выбралась девушка лет двадцати пяти, держа в руках бумажку и внимательно вчитываясь в адрес дома, висевшего на углу, чуть слева от входа в отделение.

– Ну, надо же! Так разволноваться, что забыть про Сиволобову. Фамилия какая-то чудная, украинка наверно.

Подождав, пока её водитель припаркует машину, она пошла навстречу Антону.

– Здравствуйте, я – Шелестов. Вот стою вас жду!

– Невероятно! Здравствуйте, я – Нина, а это мой Николай.

Поздоровавшись с прибывшими, Шелестов повёл их к себе в кабинет.

– Итак, Нина Александровна. Вот ваш «видюшник», в целости и сохранности. Мошенник успел пару раз на нём кино посмотреть, теперь смотрит кино в местах лишения свободы. Вот вам лист бумаги и ручку. Пишите, следующее:

Я, Сиволобова Нина Александровна, прошу по заявлению моего отца Сиволобова Александра Александровича, умершего тогда-то…, так, проверку прекратить, поскольку видеомагнитофон «ВМ-12», производства Воронежского завода, номер…, вот паспорт посмотри и запиши, – Шелестов положил перед ней технический паспорт на видик, – найден нами на нашей даче в целости и сохранности.

Нина и Николай удивлённо уставились на Антона.

– Ребята, не удивляйтесь, мы разрабатываем группу мошенников, кроме вас у меня ещё два «кидалова», – Шелестов, не вставая, указал пальцем за ширму, справа от себя.

– Николай, посмотри!

Нины поднялся, подошёл к двум коробкам, стоящим друг на друге.

– Открой, верхнюю! – предложил Антон.

Он нагнулся, и открыл.

– Ха! Нина, посмотри, здесь кирпичи! – удивлённо сказал он.

– Вот! Поэтому молчок! Чтобы информация никуда не ушла!

Пара заговорщески закивала головами, хотя никто из них ничего не понял. Это хорошо. Так и было задумано.

– Ладно! Нина, пиши дальше. Прошу меня и мою семью больше не беспокоить по этому вопросу. Подпись, число не надо. Давай сюда. Теперь возьми ещё лист бумаги и пиши. Расписка. Опять, я, данные, проживающая там-то и там-то, получила «ВМ-12», номер по паспорту, в 96 отделении милиции г. Москвы от оперуполномоченного уголовного розыска Шелестова А. Г. в целости и сохранности, претензий не имею. Подпись твою и вашу, Николай, число не ставьте. Всё, ребята, забирайте вашу технику и будьте счастливы. И не будьте наивными. «Бесплатный сыр бывает только в мышеловке!».