– Ладно, Антон! Я недавно назначен, знаешь, но хочу сказать тебе, между нами, мне здесь герои не нужны. Нужны опера – трудяги, чтобы раскрывать преступления. Я думаю, что ты меня понял.

– Понял.

– Вот и хорошо. А сейчас бери бумагу и напиши рапорт на моё имя, как ты там оказался, ну и, дальнейшие события как развивались. Шишкин уже пишет.

– Всё, я пошёл. – Изверов поднялся со стула, как-то нехотя, и уже в дверях добавил:

– Начальник РУВД тебя в приказ включил за раскрытие группы Ермакова. На квартире их знакомого, вещи оказались с пяти квартирных краж нашего отделения и две с «земли» 110 отделения. Соседи тебя благодарили.

– У меня два мошенничества с «видюшниками» ВМ – 12 было. По одному я возбудился, по другому – нет. Не регистрировал.

– Заява с данными «терпилы» цела?

– Конечно!

– Хорошо. Сегодня вечером тебе из следственного отдела позвонят, и ты сгоняй к ним, забери «видюшник». Завтра вызовешь «терпилу» и торжественно его отдашь, и самое главное – возьми встречное заявление, что они, «видюшник», мол, случайно забыли в троллейбусе. А второе заявление, что мол, вот принесли его к ним домой какие-то люди, сказали, что случайно нашли. Или, придумай что-нибудь сам, по – правдоподобнее. Задачу понял?

– Так, точно! А следователь, ведь, в протокол изъятия их внёс, и там подписи понятых, тут как?

– Ты, Шелестов хороший сыщик, вот и занимайся раскрытиями, давай показатели отделению, а твои мелкие «косяки» я с ОУРом и следственным отделом сам подчищу. Не волнуйся, и протокол перепишем, и заново понятые распишутся. Говно – вопрос! Я пошёл.

Шелестов встал, как положено, провожая своего начальника.

Антон достал чистый лист бумаги, вздохнул, и приготовился писать рапорт.

– Антон! Ты один? – в кабинет просочился Шишкин.

– Чего хотел?

– Да, я знаю, что шеф на тебя наехал.

– Андрюха, скажи мне, как опер, оперу: зачем мы с тобой туда помчались, и без оружия, притом, а? Оказывается, у прапора целый арсенал под кроватью валялся.

– Антон, я не знаю! Дежурный сообщил, стрельба мол, да и людей жалко!

– Ладно, чёрт с тобой, хороший ты мужик Шишкин, совестливый и правильный. Сам-то, рапорт написал уже?

– Нет, я сначала с тобой хотел переговорить. Рапорт, что? Бумага и всё. Я не хотел, чтобы ты думал, что я тебя подставил.

– Ладно, иди уже с глаз моих долой.

Шелестов подождал, пока закроется дверь за Андреем, взял ручку и склонился над листом бумаги.

Зазвонил телефон городской связи.

– Чёрт! – Антон раздражено бросил ручку на лист.

– Алло?

– Антоша, это я! – голос Танюхи Шипиловой частично заглушала орущая музыка. – Слушай! Мы со Стасиком у Саблина дома! Оказывается, что гаишники нормальные ребята! Мы все решили! Тут такая компания классная собралась, атас! Может, приедешь?!

Он усмехнулся.

– Не могу. Работы по горло.

– Тогда пока!

В проеме двери возник Гудков в куртке.

– Готов? Поехали к «следакам» за твоим «видюшником»! Изверов приказал.

– Так я ещё рапорт не написал! – Антон колебался.

Снова зазвонил телефон городской связи.

– Чёрт! Кто ещё? – Антон злобно схватил трубку и рявкнул:

– Да!

– Антоша, это я! – ласковый голос Инессы приятно заструился в ухо Шелестова.

– Да, здравствуй, красавица!

– Я не во время?

– Что ты, что ты…!

– Ладно, я по делу! В субботу я дома организую небольшую вечеринку. У меня есть повод, но я тебе его не скажу. Приглашаю тебя, и пару друзей возьми, будут свободные девушки.

– Время?

– Девятнадцать ноль – ноль!

– Принято!

– Адрес помнишь?

– Помню! – усмехнулся Шелестов.

– Тогда, баааай!

Антон положил трубку на аппарат, и откинулся на спинку стула, сцепив за головой кисти рук «в замок».

– Так! Я что-то не знаю? – Гудков уселся на диван, и уставился на друга.

– Борька, Борька! Я познакомился с такой женщиной, с такой, что просто беда!

– Как её имя? – заинтересованно спросил Борис.

– Разве это так важно? Она в постели выдавала такие цирковые кульбиты, такие номера, что я забыл, как меня зовут!

– Ясно! А подружка у неё есть? – уже по – деловому подошёл Гудков.

– Конечно! И не одна! В субботу ничего не планируй, нас пригласили!

– Время?

– Семь вечера.

– Отлично! Раз такое дело, я сам съезжу за «видюшником» и сегодня привезу его тебе, а ты прямо сейчас вызови «терпил» на завтра, и отдай аппарат.

– Спасибо, братишка.

Борька хлопнул себя по коленям!

– Ладно, я поехал, до завтра, братишка.

– Давай!

Шелестов снова взял ручку и склонился над чистым листом. Рапорт всё – же надо было написать.

Промучившись около часа над описанием своего «подвига» и испортив три листа дефицитной бумаги, Антон, наконец, закончил свое небольшое эссе в виде рапорта на имя Изверова и откинулся назад, сцепив руки в замок на голове.

Посидев немного абсолютно бездумно, Антон достал из сейфа не зарегистрированный материал по мошенническим действиям в отношении гражданина Сиволобова А. А., проживающего в г. Коломна, Московской области, который он привёз на работу, предварительно забрав из секретного местечка. Таких материалов, там было ещё много. Мошенники залётного товарища развели на бабки быстро и красиво, при помощи всё той же липовой открытки, правда, дело было зимой 1985 года.

Шелестов поднял трубку городского телефона, и стал накручивать диск. Время близилось к четырем.

– Алё!

– Да, я вас слушаю!

– Мне бы, с Александром Александровичем побеседовать.

– Это невозможно. Папа умер.

– Простите, мне очень жаль. Моя фамилия Шелестов Антон Генрихович, 96 отделение милиции Москвы. У меня заявление от вашего отца было, касательно видеомагнитофона «ВМ-12».

– Да, да, я помню. Он хотел мне его подарить на день рождения, но не сложилось, папу обманули на две тысячи рублей.

– Как вас зовут, простите?

– Катерина.

– Катя! Хочу попросить вас приехать завтра и забрать «видюшник».

– Вы нашли его?

– Да.

– Хорошо, я буду у вас послезавтра с утра.

– Договорились.

Антон только положил трубку на аппарат, как разразился трелью снова.

– Слушаю, Шелестов.

– Привет, Меньшиков.

– Здравия желаю, Вадим Владимирович.

– Ты, это…, завтра в парадной форме, и всё такое, в девять утра, в РУВД, чтоб как штык. В Ленинскую комнату зайдешь, когда позовут! Всё ясно, ничего не надо объяснять?

– Всё, ясно, буду в девять!

– Отбой!

Шелестов бросил трубку на аппарат.

– Ну, вот! Всё и закончилось! Ладно, пока надо работать! – Антон выгреб из сейфа кучу бумаг, требующих его исполнения, и принялся за их изучение.

Тревога.

Беда, как водится, пришла неожиданно и была естественной защитной реакцией такого бюрократического организма под названием ГУВД. По поводу гибели оперуполномоченных Малышева и Павловского, была создана комиссия с участием сотрудников ГУСБ, которые рьяно принялись за дело, собирая на погибших компромат, и в первую очередь на Шелестова. Дело осложнялось тем, что всплыл такой фактор, как «общественное мнение». Сия игра слов обозначает реакцию на происшествие со стороны большого дома на Житной. Кто не знает, объясняю – Министерство внутренних дел СССР. О погоне со стрельбой на Профсозной улице уже говорила вся Москва, пресса, правда, отделалась небольшой заметкой в газете «Известия». Для Антона отчетливо вырисовывались три пути развития событий. Первый – как инициатор засады и преследования на свой страх и риск – увольнение в аттестационном порядке с формулировкой «несоответствие занимаемой должности». Путь второй – Уголовный Кодекс со статьей за «превышение должностных полномочий». Третий – комиссия во всем разберется, и оставит Шелестова в покое. Ну, там, выговор или, еще модная, по тем временам мулька, – «поставят на вид». Что это такое, Антон не знал, но звучало не очень страшно. И еще он знал, что ни начальник ОУР Калинов, ни Вадим Меньшиков, просто так его не отдадут. Это внушало надежду на возможно благополучный исход разбирательства.