– Нет ещё.

– Ладно! Что там с Ивушкиной?

– Работают.

– Молодцы! Держи меня в курсе.

– Обязательно.

– Борька, привет! – Антон машинально постукивал не повешенной трубкой о ладонь.

– Здорово, братишка. Там вот какая проблема. Ивушкина пришла в себя, осознала содеянное, призналась в нём, тут же раскаялась, и написала «чистуху», но Герман всё же боится её задерживать – вдруг в отказ пойдет и у него получится незаконное задержание. А отпускать её нельзя – вдруг за ночь передумает.

– А изъятые, у неё в общаге цепочку и кулон с камнем, на опознание никому не предъявляли ещё, потому что не успели?

– Точно!

Шелестов выругался, и поднял трубку городского телефона.

– Вадим Владимирович, здравствуйте, Шелестов беспокоит. Вадим Владимирович, ещё помощь нужна, зашиваемся по делу Марвина. Так!… Так точно!… Есть передать!

Он хлопнул трубкой об аппарат, который тут же снова зазвонил.

– Эх, были бы живы Малышев и Павловский!

– Да, уж. Теперь молодых оперов не скоро пришлют. Надо будет ждать до очередного выпуска из «Вышки»! – Гудков усмехнулся.

Телефон продолжал надрываться. Антон в очередной раз выругался, но трубку поднял.

– Да?!! Привет мама. Что?… Какие газеты?… Ничего я не поранился?… Ладно, приеду, посмотрю, не трогай их пока. Хорошо, в десять буду, не волнуйся.

Шелестов осторожно положил трубку.

– Антон, чай совсем остыл, – Борис держал в руках ещё кипящий чайник.

– Добавь мне чуть – чуть кипятка. – Шелестов ткнул пальцем в кружку. – А я пока подремлю.

Антон запрокинул голову и закрыл глаза. Ночью он спал плохо, часов до трех, потом так и не смог заснуть. В результате – головная боль и желание куда-нибудь упасть. Сознание начало погружаться в туман, сон заглушал чувства и эмоции, мысли превращались в абракадабру. Антон пару раз клюнул носом, затем, не выдержав, уронил голову на стол и отключился…

Вот что делать, когда прошлое стучится в твои двери?

Ты это прошлое сначала любил, потом думал, что любил, потом решил, что оно тебя предало. А потом время шло, шло и шло, и ты про него и думать-то забыл, а, оно вот, на пороге! И стучится! Осторожно так, но настойчиво. Прямо скажем, оно не умоляло впустить. Но вот, незадача, само его появление как-то будоражит и наводит на мысли. А тут ещё память подключается, когда не надо, и начинают всплывать разные мелочи и совсем уж пустяшные события, как от брошенного в воду камня – круги по воде, растекаются и растекаются, всё дальше и дальше, а потом тебя захлестывают… Понятно, что достигнув своего апогея, волна осядет и вот, уже на воде ничего нет, чистота. Это если прошлое не впустить в свою жизнь, теперешнюю. А что будет, если открыть дверь? А?

Разбудили его звуки беготни в коридоре и громкие голоса. Антон протер глаза, тряхнул головой. Заскочил Шишкин.

– Кончай дрыхнуть. Хватай «пушку» и на выход.

– Что такое?

– Чудик один в квартире на Новаторов, заперся и по прохожим из двустволки шмаляет. Уже двое раненых. Надо бы тормознуть этого козлопаса, пока он пол – района не перестрелял. Давай, не тяни, мы в «тачке».

– Чёрт! Какую пушку! Кто мне её даст! – Антон закрыл дверь и выскочил на улицу.

Скрейдель включил поворотник и, подрезав какие-то «Жигули», проскочил сразу в левый ряд и выскочил на Ленинский проспект.

«Что бы вы без меня делали?» – засмеялся водитель, врубил сирену, магнитофон на всю катушку и устроил легкий слалом на трассе.

– Сделай по – тише! – не выдержал Андрей. – Вон тот дом, рядом со сберкассой. Близко не подъезжай, попадет еще, урод.

Скрейдель спрятал машину за углом сбербанка, вне зоны обстрела. Оперы приехали одними из первых, их опередил лишь наряд вневедомственной охраны, получивший сообщение по рации. В их машине на сиденье лежала женщина – заряд картечи попал ей в ногу, охранники кое – как наложили жгут и вызвали «Скорую». Второй раненый лежал на траве, бедняге не повезло – ему зацепило бок.

Два сержанта ППС перекрывали дорогу во двор – иногда очень жестоко, не стесняясь в выражениях. Главное сейчас – оценить зону обстрела во избежание новых жертв. Спустя минуту, вслед за операми, появилась еще одна машина охраны Сбербанка СССР. Наверняка к месту уже мчатся начальство, ГАИ и вообще все, кто находился поблизости от стрельбы.

Дом, откуда мужик вел огонь, был обычной пятиэтажкой, разукрашенный потрескавшимися межплиточными швами. Перед домом располагались детская площадка с качелями и песочницей под «грибом». Дальше шла полоса сплошного кустарника, в два ряда, между которыми проходила дорожка прямо до самой улицы Новаторов. До ближайшего соседнего дома – метров пятьдесят, что совсем не здорово. Товарищу надоест искать мишени на улице, и он примется палить по окнам.

Слева и справа от дома пролегали асфальтовые дорожки, на которых в любую секунду могли появиться люди.

Грохнул очередной выстрел. По одной из дорожек шагал молодой парень. Метрах в трех от его ног взметнулся столб пыли. Парень подскочил как горный козёл и, развернувшись, рванул что было сил, смешно размахивая руками, в обратную сторону. Антон с Шишкиным выглянули из – за будки. Стрелок пристроился на балконе пятого этажа, будто в тире. С той точки, где стояли оперы, был хорошо виден ствол ружья. Пара охранников, пригнувшись, бросились к месту, откуда вышел парень. Ствол в окне дернулся, плюнув пламенем, тройное эхо выстрела в очередной раз шарахнуло по барабанным перепонкам. Заряд угодил в стену сберкассы, вырвав кусок штукатурки.

– Убойный отдел ГУВД сегодня тоже «палок» нарубит, – душевно, по – доброму заметил Шишкин. – Одно хорошо: либо приятель – любитель, либо хорошо «задут»83.

Андрей сложил руки рупором и проорал на весь двор:

– Эй, Робин Гуд! Слышь! Возьми и застрелись сам, скотина! Зачем людей-то стрелять!

– Это не поможет, – покачал головой Антон. – Осторожно, не высовывайся, а то картечь в башку влетит. Голова будет как дуршлаг.

– Во, смотри Антоха, участковый Шило мчится сквозь кусты, словно лось. Как же так, без него-то! Здорово, Степан!

– Здорово, коль не шутите! – запыхавшийся участковый снял фуражку и вытер лоб. – Чего прибежали-то ко мне на территорию?

– Да, сидели в конторе, с Антоном, потом подумали, а не поехать ли нам к участковому Шило за салом?

– И что?

– А на участке товарища Шило, какой-то урод решил организовать свой собственный тир!

– А чего вы ждете-то?

– Как что! Когда патроны кончатся, – мило улыбнулся Андрей. – А ты так хочешь? Сам пойдешь на штурм? Пожалуйста, мы не держим.

– А кто у вас в группе? У меня пистолета нет.

– В группе Марков. Он с Булкиным и с начальником уехали на труп, на Вавилова. Ладно, что это за кадр, знаешь? Кто такой?

– Сейчас уточню! – Степан открыл папку и достал общую тетрадь. Зашелестели страницы.

– А вон дуло торчит, на пятом этаже. Иди, уточни.

Шило высунулся из – за угла и прищурился.

– Сыроежкин Николай Николаевич. Семнадцатая квартира, угловая.

– Судимый? Баламут?

– Нет, прапорщик, контуженый, из Афгана, недавно.

– Вояка значит. С кем живет?

– Жена и дочка. Обе работают.

– Где, блин, профилактика на участке? Иди, сам его уговаривай сдаться.

– Нее! Боюсь, прапор живым сдаваться не собирается.

Антон прикинул расстояние до окна. Попасть в стрелка из пистолета на такой дистанции было делом нереальным, имей хоть золотую олимпийскую медаль по стрельбе.

– Нет, ребята, без снайпера или СОБРа нам тут делать нечего. – Может, поговорить? Через двери, чтобы хоть отвлечь на время? – предложил Антон. – Чего ждать-то, действительно?

– Поговорим, не жалко. Кто пойдет на «стрелку»?

– Я могу, не привыкать, – попытался взять инициативу в свои руки Андрей.