Шелестов повернулся и пошёл на выход.

– Раньше ты такой не была, – он услышал, как сказал Стас. – На, ручку, лист бумаги и пиши: прокурору города Москвы, товарищу…

– Антон! Засылай теперь запросы на всю эту компашку, во все концы, в ЗИЦ, ИЦ, ГИЦ, – ему в догонку деловым тоном сказал Свирский. – Я загляну к тебе минут через десять!

Вернувшись в свой кабинет, Антон решил заняться текущими делами, пока есть время. Дальнейшее развитие событий предполагало сдачу адресов и телефонов этого Жоры, и мест его возможного местонахождения, со стороны Марии. Затем Изверов объявит о создании оперативной группы, в которую войдёт Шелестов, Гудков и, скорее всего, Серёга Булкин. Шеф и Стас останутся в отделении, как организующий и направляющий центр, а они втроём поедут на задержание. Антон вздохнул: ничего не меняется.

Свирский появился через пол – часа.

– Антон! Давай всё делай по – быстрому! Такую палку срубим по району! Красота! – он довольно потёр ладони, и уселся на диван, закинув ногу на ногу.

– Да? А вы потом раскрытое дело заберёте себе? А нам кукиш с маслом? Да? А не до хрена ты на себя берешь, начальник? – вспылил Шелестов.

– Чего ты наезжаешь? – обиделся Свирский. – У тебя только твоя земля и все преступления на них – твои, и злодеи тоже твои. Есть заява – работаешь, нет заявы – сидишь куришь.

– Я не курю! Некогда!

– Да, я образно! Так вот: раскрыл – герой, не раскрыл – плевать! А меня тут и Меньшиков, и Калинов имеют за грабежи по всему району, включая обеспечение оперативного контроля за ранее судимыми. И включая твою территорию, кстати. Вот так!

– Ну, так переходи тогда к нам, в 96 – ое, скоро пара мест освободится!

Стас покрутил у виска и вышел, яростно хлопнув дверью. Шелестов устало опустился на стул и мысленно выругался. И чего психанул на ровном месте? Конечно, Свирский – не гений розыска, и не имеет «семь пядей во лбу», но пашет как все, и должность у него собачья, и постоянно на глазах у руководства, как и все кураторы по оперработе на земле. И достаётся за упущения и промахи как положено от Калинова по полной программе. Антон вздохнул, и попытался сосредоточиться на текущих делах, но чувство досады на собственную невыдержанность продолжало терзать. Нельзя сказать, что Шелестов остро переживал конфликты с разными людьми, но тут другое: Свирский был отличный мужик и коллега. К тому же он с детства не умел долго дуться и всегда первым старался замириться с обидчиком. Особенно, это очень ярко проявилось потом в школе, где большей частью школьников это воспринималось как слабость. Подростки не знают жалости и сострадания. Поэтому иногда приходилось доказывать, что доброта и слабость – две большие разницы…

Антон по привычке откинулся на спинку стула, сцепив поднятые руки на затылке и улыбнулся. Вспомнилось, как он, и его приятель по жизни Гришка Кошкин – всезнайка и баламут, и ещё пять восьмилетних пацанов с его дома, тайком отправились записываться в секцию бокса, которая находилась в Лужниках. Главное – рядом с домом.

Через год Шелестов уверенно держался на ринге. К тому времени в секции они остались с Гришкой вдвоём, остальные пацаны перестали заниматься, ссылаясь на разные причины. Ещё через год – первые ощутимые победы в соревнованиях. Антон боли не боялся, обязательные в этом спорте синяки и шишки сносил без соплей и слёз. Ещё год спустя и Кошкин покинул секцию, занявшись книжными спекуляциями, поменяв место в ринге на «точку» у магазина «Букинист» на Ленинском проспекте. Затем Антон увлёкся самбо. Скоро с ним уже боялись связываться даже старшеклассники. Он стал спокойным и уравновешенным, первым не задирался, но и спуску задирам не давал, и младших по возрасту не обижал. Конфликты старался избегать, если приходилось в выходные дни с компанией отдыхать в Нескучном саду или Парке Культуры им. Горького. Однако твёрдо уяснил себе, исходя из опыта: бей первым, если видишь, что драки не избежать…

Очнувшись от воспоминаний Шелестов начал заполнять необходимые документы.

Дмитрий Марвин, по прозвищу «Бульдозер».

Интересующий Антона дом представлял собой стандартную унылую пятиэтажку, перед которой располагалась детская площадка. На улице было темно, редко возникали и тут же исчезали унылые серые фигурки припозднившихся прохожих, редкие горбатые фонари городского освещения тускло указывали им путь домой. Рядом стояла школа №9, на четвёртом этаже горел красный огонёк сигнализации: кабинет НВП73.

Шелестов посмотрел на часы: ровно час ночи. Улица Новаторов, проходила через «землю» погибшего Жени Малышева и была самая крайняя и самая криминогенная в составе территории 96 отделения милиции. Она плавно переходила в улицу Обручева. Сплошные проходные дворы, почти полное отсутствие освещения, не раз вынуждало руководство отделения официально обращаться к руководителям разных уровней Октябрьского района, с обоснованной просьбой навести порядок. Однако, как говориться: «а воз и ныне там»!

Отделенческий «УАЗ», поскрипывая колесами на снегу, медленно проехал по улице Новаторов и въехал на территорию школы.

– Глуши мотор, осмотримся! – Антон приоткрыл дверь машины.

На улице легкомысленно и весело гулял ветер, кружа в воздухе мелкую белую пыль. Вытянув руку, Шелестов несколько раз безуспешно попытался схватить ее рукой. Одна попытка удалась, но раскрыв кулак, на ладони осталось лишь несколько капель влаги. Тучи мрачно нависали над городом настолько низко, что казалось, что до них можно дотянуться рукой. Лобовое стекло остывающего «УАЗа» медленно, но верно, покрывалось тонким слоем льда.

Стояла холодная тишина.

Хлопнув дверями машины, опера вышли на мороз. Колючий ветер моментально обжог лица. Боря Гудков, и Сергей Булкин с фонарем выдвинулись из – за угла школы в направлении нужного дома. Шелестов, накрыв голову капюшоном «аляски» потрусил за ними.

– Вот этот подъезд! Второй этаж, – Сергей остановился у дверей. В кого в это раз сыграем? В почтальона или водопроводчика?

– В электрика! – весело заржал Гудков.

– В электрика? – переспросил Сергей, подозрительно посматривая то Антона, то на Бориса.

– В электрика, подтвердил Шелестов.

Опера осторожно поднялись на второй этаж. Гудков приложил ухо к двери.

– Телевизор работает.

Дверь пришлось изучать в свете фонаря Сергея – лампочка на этаже не горела.

Судя по количеству звонков, прибитых к наличнику, в коммуналке было три комнаты. Стандарт для этого рабочего района.

Антон и Гудков встали перед дверью. За ними Булкин.

– Отлично! Серега! Вон щиток с пробками в стене, открой дверцы и выверни восьмую квартиру, – скомандовал Шелестов.

– Нашел, – отозвался Булкин. – Выворачиваю!

– Час ночи. Ни туда, ни сюда, спят не все! – подумал Шелестов.

Антон уверенно надавил кнопочку под табличкой «Марвины». Внутри квартиры была тишина. Телевизор замолчал. От жильцов – никакой реакции.

– Боря, твой выход! – он уступил дорогу другу.

Стук здоровенным кулаком в дверь вспорол темноту. В квартире обозначалось движение: где-то в глубине скрипнули полы, послышался шорох открываемой двери. В коридоре мужской голос отчётливо произнёс: «Что за чёрт! Где свет! Эти е… ные пробки за… бали в конец! Звякнули ключи и дверь открылась.

– Кто? – рявкнул лысый мужичок, подслеповато рассматривая незнакомых гостей.

Имя каждого из сотрудников уголовного розыска, кто изобретает новый способ быстро, тихо и без крови войти в нужный адрес, должно быть занесено в книгу почёта МВД навечно!

– Электрики мы из ДЭЗа! – громко подал голос Булкин. – Опять вы жучки на пробки поставили, а? Весь дом отключился! Сколько можно говорить, чтобы не ставили! – наседал на растерянного мужика в черных ситцевых трусах Сергей!