Антон снова открыл глаза, словно вынырнул из мягкой глубины сна. Посмотрел на часы, стоящие на секрете: 07.00. Откинув одеяло, рывком встал, потянулся, и вышел в коридор.
У двери квартиры находились его зимние ботинки, причём один ботинок лежал на боку, выставив рифлёную подошву на всеобщее обозрение.
Скользнув по ним равнодушным взглядом, Шелестов прошлёпал босыми ногами в туалет, потом зашёл в ванную. Обычный утренний ритуал состоял из чистки зубов, холодного контрастного душа. Затем двадцать минут силовых упражнений с гирями и полчаса рукопашного боя с воображаемым противником, либо специальных упражнений по системе «тао»7. Потом снова душ, но теплый, бритья и аккуратной стрижки усов, затем завтрак. Посмотрев на себя в зеркало над раковиной, Антон остался довольным увиденным, и пошёл одеваться. Возвращаясь к себе в комнату, Шелестов остановился у своих зимних ботинок, затем наклонился и поднял тот, что лежал на боку, и хотел было, поставить рядом со вторым, как вдруг увидел слегка красноватую, почти засохшую лужицу, которая, видимо, собралась за ночь из растаявшего снега забившегося в рифлёную подошву ботинка, и теперь почти высохла.
– Фу ты, чёрт! – выругался Шелестов. – Когда это я наступил на кровь мексиканца?
В прихожей под зеркалом, на комоде лежала стопка старых газет «Известия» и Антон, взяв сверху одну из них, накрыл лужицу, затем наступил на неё босой ногой, давая возможность впитаться в бумагу. Взять тряпку и вымыть пол времени не было, так как часы показывали уже 8.00 утра.
– Ладно, родители вернуться из гостей, попрошу мать, пусть уберёт! Или сам уберу! – с сомнением подумал он, быстро одеваясь, – а сейчас в морг, к Никифорову!
Быстро позавтракав парой бутербродов с сыром и колбасой, и запив всё сладким чаем, Шелестов оделся и вышел из квартиры.
Морг.
На улицу Цюрупы, где, в доме номер 3, располагалось городское бюро судебно – медицинских экспертиз номер 1, Антон приехал ровно в 9 утра. Показав служебное удостоверение на вахте, прошёл через вестибюль и пешком поднялся на третий этаж, где царил Вячеслав Альбертович Никифоров. Морг встретил Шелестова специфичным запахом и тишиной. Он уже бывал в таких так называемых «анатомических театрах» 1 – ой градской больницы, где мать Антона проработала врачом почти 30 лет. За целый год службы в розыске, Шелестов здесь уже бывал несколько раз, и в один из таких визитов познакомился с Никифоровым, прямо скажем, при весьма экзотических обстоятельствах.
Антон вошёл в кабинет судебного медика в тот момент, когда Никифоров доедал бутерброд с большим куском докторской колбасы, сидя за столом накрытым газетой, ещё с двумя жующими коллегами. На столе стояла початая бутылка «Столичной», три вездесущих гранёных стакана, пучок редиски, банка солёных огурцов, пара луковиц и полбатона колбасы. Сочетание устойчивого специфичного запаха в помещении и вид еды, вызывал у нормального человека спазм и рвотные позывы.
– Присоединяйся! – Никифоров сделал приглашающий жест.
– Спасибо, Слава! Не могу, давай в следующий раз? – Шелестов развёл руками.
– Ладно! Тогда пошли! – без лишних слов Вячеслав поднялся, вытер руки полотенцем, бросил его на свой стул и, взяв Антона под руку, повёл на выход из кабинета.
Пройдя несколько метров по коридору, они зашли в залитую ярким электрическим светом анатомичку, где на трёх медицинских секционных столах лежали тела, покрытые застиранными, кое – где рваными и заношенными простынями, проштампованными не смываемой чёрной краской с надпиcью «Морг №3». Просто и сердито! Надо думать: чтобы не украли!
Никифоров подошёл к среднему столу, и откинул простынь с тела, с головы.
Открывшаяся Шелестову картина не шокировала его, он достаточно уже насмотрелся на покойников. Но тут был другой случай: военный атташе чужой страны, очень даже не последний человек, вот так запросто, лежал в советском морге с пробитой пулей навылет головой, и ждал дальнейшей своей участи. Правая сторона лица, место глазницы черепа, где должен был расположен глаз, представляла собой сплошную открытую рану.
Никифоров надел поочерёдно на руки медицинские перчатки, приподнял голову трупа и немного повернул лицом к себе, так, чтобы Шелестову был видна затылочная часть головы. Кровь уже была смыта.
– Смотри, какая маленькая аккуратная дырочка! – Вячеслав ткнул пальцем в ранку, – и следов пороха вокруг неё нет! Стреляли на расстоянии и из мелкашки! Всё, как я тебе говорил! Теперь смотри дальше! – с этими словами Никифоров извлёк откуда-то из под простыни длинный тонкий металлический стержень, примерно в метр длинной, и аккуратно воткнул его в ранку. Держа одной рукой голову, а другой без видимых усилий медик продел сквозь неё стержень так, что голова оказалась посредине стержня. Как шашлык. Затем Никифоров опустил голову трупа на деревянный подголовник строго параллельно секционному столу.
– Ну, что скажешь?
– По поводу чего?
– Неужели ничего не видишь? – изумился Вячеслав.
Антон немного отошёл от стола с телом и присмотрелся: стержень проходил сквозь череп под углом.
– Ясно! Если учесть, что рост Антонио Гонгора составляет 180 см, то выходное отверстие расположено выше, чем входное. На это чётко указывало расположение стержня. Значит, стреляли снизу, или стрелявший был ниже убитого! Слава, ты это хочешь сказать? – с этими словами Шелестов выжидательно посмотрел на Никифорова.
– Ты не так безнадёжен, как остальные погорельцы! – медик рывком выдернул стержень из черепа и положил его рядом с телом.
– Пуля вошла в затылок снизу вверх, под углом в 15 градусов! Я указал об этом в заключении, на схеме, потом посмотришь! Теперь вот это, на всякий случай, так сказать, на закуску! – с видимым удовольствием Никифоров откинул простынь с тела чуть ниже, и Антон увидел на груди, чуть выше левого соска татуировку.
– Очень интересная вещь и настоящий мастер колол! – медик провёл пальцем по татуировке. – Фотограф из вашего РУВД был утром, и всё, что я тебе показал, он сфотографировал, и я попросил эту наколку крупным планом заснять, вдруг пригодится! Так что, фото получишь у него в НТО! Больше ничего интересного я у трупа не обнаружил! – с этими словами Никифоров рывком накрыл тело простынёй. Затем снял медицинские перчатки и бросил их в ведро, стоящее у входа в анатомичку. Из внутреннего кармана белого халата Никифоров достал патологоанатомическое заключение, сложенное вчетверо, и протянул его Шелестову.
– Так выпьешь со мной спиртику или кто?
– Или где? Извини Слава, я отсюда прямо на развод в отделение! Давай в следующий раз? Как тогда! – Антон взял несколько листов бумаги с машинописным тестом и круглой лиловой печать и, свернув в трубочку, положил в карман куртки.
– Да? – довольное треугольное лицо Никифорова изобразило нечто похожее на улыбку: всё сморщилось как печёное яблоко. – «Лишь только подснежник, распустится кто!» – на свой лад пропел медик, засунув руки в карманы халата.
– Точно! Всё, Славка, я побежал! – Антон попрощался с Никифоровым за руку и вышел из анатомички в коридор.
Ему надо было быть в своём отделении милиции ровно в 10.00 утра.
Задание.
Как не торопился Шелестов, а к началу совещания оперативной группы по раскрытию убийства военного атташе Мексики опоздал почти на десять минут.
Выйдя из морга, Антон доехал до метро «Университет», затем, засунув руки в карманы «аляски», лёгкой трусцой добежал до остановки троллейбуса №4, что на Ломоносовском проспекте. Удобно устроившись в подошедшем как раз троллейбусе, достал из куртки заключение судебно – медицинской экспертизы, и углубился в её изучение. В салоне было всего три человека, и Шелестов собирался быстро и комфортно доехать до отделения, и быть готовым к вопросам по патологоанатомическому заключению. Однако, повернув на Ленинский проспект, троллейбус встал в длинную цепь стоящих троллейбусов: час назад произошёл обрыв контактного провода, и все троллейбусы стояли, постепенно заметаемые разбушевавшейся метелью.
