– А нету там никого. Ночью шумели, утром Юлька свалила. Верка за ней поехала вроде.

Алехандро пошел дальше в свою квартиру этажом выше. Ася легонько толкнула дверь, которая со скрипом открылась.

Толик лежал на диване лицом вниз, напоминая труп. Рядом стояла бутылка водки и оранжевый от сухости кусок сыра.

– Утро невесты.

Толик подскочил на кровати.

– Е-мое, Ася! Кто ж так пугает?

Толик протер глаза и сел на диване.

– Где невеста?

Толик потянулся за пачкой сигарет, вытащил одну и прикурил.

– К своим поехала. Психанула. Плод в башку дал ссулями, наверное. Ее и понесло. Я ща умоюсь и отвезу тебя. Все в силе, Аська, спокуха.

От Толика несло потом, водкой и сигаретами. Типичным запахом русского мужика, за которого по каким-то неведомым причинам русские бабы идут замуж. Ася вспомнила Олега. От него никогда не пахло потом, водкой и сигаретами. Потому что он использовал парфюм, регулярно мылся, не пил и не курил. Ася почувствовала что-то вроде безысходности и тоски. Может, отец Олега прав? Как вменяемая баба может отказаться от такого парня? И почему Олег так ее бесил в последнее время? А может, он бесил ее всегда? Ася посмотрела на себя в зеркало. В принципе ответ лежал на поверхности. Коротко стриженная угловатая девушка, больше напоминающая мальчика-подростка. Впечатление у людей оставляет вполне однозначное. Безответственная, дерзкая. Даже сейчас, когда Ася решила бросить работу, которая ей в принципе нравилась, чтобы развиваться, ее никто не поддержал. Решение об увольнении казалось всем очередным шагом на пути в пропасть.

На самом деле пропасть была не так далека. Ася понимала, что совершенно не знает, что ей делать дальше. Когда люди не знают, какой путь выбрать, они возвращаются к родным пенатам, чтобы понять себя, разобраться и найти выход из тупика. Но Ася сознавала, что здесь она не примет правильного решения. Нужно было рассчитывать на свою интуицию, однако та молчала.

Окончив университет, девушка получила возможность остаться ассистентом на кафедре палеонтологии и путешествовать по всей стране в поисках костей и окаменелостей. Бурятия, Сибирь, Урал, Алтай – Ася объездила все самые интересные места России и поначалу чувствовала себя абсолютно счастливым человеком. Копаться в земле было сродни медитации.

Но однажды все изменилось, и она перестала радоваться, когда обнаруживала позвонки плезиозавра или даже целый скелет пситтакозавра сибирского. Дело было в истории про маньяка: монстр, который мог убить еще много девушек, именно благодаря Асе был наконец остановлен. Она все чаще вспоминала ту историю и теперь не была уверена, что идет правильным путем. Она больше не знала, куда двигаться дальше, потому что не могла повторить то ощущение. Чувство, что ты находишь что-то действительно важное, что может изменить жизнь человека.

От Королева до аэропорта Шереметьево можно было добраться за минут пятьдесят, если не встанешь в пробку. Денис поднимался на пятый этаж обшарпанной серой хрущевки, вдыхая ароматы пельменей, борщей и жареной картошки. Дверь в квартиру погибшего Игоря Сорокина, которого Денис прозвал Сортировочным по месту его гибели, говорила о многом. Ее пытались выбить, поджигали звонок и, по-видимому, метили коты. Бухарин ожидал увидеть хозяев непрезентабельного вида и с характерным запашком, но ошибся. Дверь открыл невысокий мужчина в дешевом, зато аккуратном спортивном костюме со стрелками на штанах. У него было осунувшееся серое лицо и красные влажные глаза. Он молча пропустил Бухарина и жестом указал на тапочки, стоящие в специальном месте в прихожей. Бухарин снял обувь, надел тапки и прошел в зал. Там на диване сидела такая же серая и худая женщина. Можно было подумать, что это брат и сестра, но Денис догадывался, что это родители погибшего. В комнате было аскетично и аккуратно. На полке стояли книги из серии ЖЗЛ и портрет с черной лентой. Бухарин привык к этому зрелищу. С портрета всегда смотрит беззаботно улыбающееся лицо, и следователь где-то в глубине души никогда не может поверить, что еще пару часов назад он видел просто безжизненную оболочку, которой иногда везет оказаться в презентабельном виде. Игорю Сорокину повезло в этом плане. Отогнав эти циничные мысли, Бухарин сел на стул в другом конце зала. Женщина бросила на него быстрый взгляд и продолжила смотреть на улыбающегося с фото сына.

– Расскажите об Игоре. Что-то происходило в его жизни в последнее время? Странное, нетипичное?

Отец сел рядом с матерью, взял ее за руку, но она убрала ее. Бухарин отвел взгляд, делая вид, что рассматривает комнату.

– У Игоря вся жизнь была… нетипичной. Он наркоман. Поэтому его конец… не был чем-то…

Бухарин понимающе закивал.

– У него были враги?

Отец пожал плечами:

– Он почти ничего не рассказывал о своей жизни. Но последние полгода все было хорошо. Он ходил к психотерапевту, лечился. Мы продали квартиру, чтобы ему помочь. Не знаю, что еще можно было…

Женщина заплакала и вышла. Отец держался, но было видно, что он осилит всего пару вопросов.

– Я понимаю, что вам сейчас очень тяжело. Но нам важно понять: смерть вашего сына – трагическая случайность или убийство.

– Честно говоря, удивлен, что вы вообще заинтересовались этим.

– Почему?

– Ну как? Наркоман. Нашли на рельсах в собственной рвоте. Что тут расследовать?

– Вы сами сказали, что он был в завязке.

– А вы много видели бывших наркоманов?

– Вы не верите, что ваш сын мог завязать?

Отец откинулся на спинку дивана.

– Моя жена верила. А я… Нет. Я знал Игоря. Он не был из числа тех, кто имеет силу воли. Вся эта его завязка была вопросом времени. Что угодно могло спровоцировать откат.

– Я и пытаюсь понять, что же могло случиться.

Мужчина посмотрел на Бухарина холодным взглядом уставших глаз.

– Он сделал нашу с Тамарой жизнь непрекращающимся адом. И после смерти этот ад не закончится. Она будет винить меня в том, что я недостаточно скорблю. А я… Я не знаю, чего во мне больше, каких чувств. Скорби по погибшему сыну или… облегчения.

Денис испытывал жалость к погибшим людям, смерти которых ему приходилось расследовать. Это чувство стало чем-то привычным. Он уже практически его не замечал. Но сейчас ощутил остро, глядя на худого мужчину, который, по всей видимости, был порядочным и образованным человеком и удел которого – научиться любить пропащего сына. А после его смерти – научиться скорбеть по нему.

– У Игоря была девушка?

– Были. Последняя – какая-то узбечка или казашка. Я, честно говоря, так и не понял. Динара, что ли. Она в Москве живет. Работает вроде бы в каком-то кафе. Адреса не знаю.

Денис посмотрел на мужчину, понял, что разговор дальше не принесет пользы, и достал визитку.

– Возьмите. Это мой телефон. Если что-то вспомните, звоните в любое время.

Мужчина так и остался сидеть на диване, крутя в подрагивающих пальцах визитку Дениса.

– Стойте, – услышал Денис голос матери Игоря, когда уже вышел на лестничную клетку.

Женщина протянула Бухарину листок и молча закрыла дверь. Бухарин развернул его и прочел: «Самаркандский плов. Ст. метро Пражская».

Толик вошел в комнату. На нем был костюм – дешевый, но выглаженный. В отличие от его лица, помятого и некрасивого.

– Погнали, что ли.

Толик был неразговорчив всю дорогу. А Асе, наоборот, хотелось болтать. Ей предстояла совершенно унылая, по ее мнению, работа. И заряд энергии не помешал бы.

– С деньгами у тебя все хорошо, я смотрю? Твоя заслуга или?..

Толик молча свернул на трассу.

– Хочешь спросить: «Или повезло?»

– Типа того.

– Моя, – уверенно ответил Толик. – А что?

– Ну мало ли. В Америке «золотая лихорадка» – это что? Удача? Или пахалово?

– Так смотря для кого. Для индейцев – пахалово. Для бледнолицых господ – удача.

– Там не только «золотые лихорадки» были.