– Лина, ты как? Что случилось?

Растерянный Харон не знал что ему сейчас делать, перетрусил знатно, не на шутку. Худшим для него стало то, что помочь он ей был не в силах, а к такому парень не привык.

Алина, хлюпая носом, пересказала вначале теперешнее видение, а после и про сны жуткие наконец поделилась, о них она давно упрямо молчала. Харону, конечно, всё доверить можно, но она почему-то скрывала, не хотела его глупостями, что ли, девичьими беспокоить.

Юноша задышал глубже, видно, разгневался. Брови широкие нахмурил не верит, что между ними тайна была.

– Не болел я так серьёзно, не в пятнадцать, не в одиннадцать, не в семь. Может, только если совсем мал был, но этого я точно не упомню.

Алина в волосы руками зарылась, чуть ещё вздрагивая, думает, всё, в двадцать лет сумасшествие настигло.

– Да обожди, – словно мысли девицы друг прочитал. – Утро вечера мудренее, отдохнуть тебе надо. Завтра сам к тебе приду пораньше, покумекаем.

Остаток дороги Харон продолжил нести Алину на руках, так ему было спокойнее, да и она не противилась, как обычно. Девушка уткнулась лбом ему в грудь, руки свесила, тяжёлыми они для неё сейчас казались, обмякла вся да в глубинах памяти копошилась.

Зайдя домой, девушке глаз заплаканных прятать не пришлось, мама с бабулей ещё гостевали. Хорошо, Харон об этом не знал, а то отказался бы прощаться и над ней курицей-наседкой бы засел.

В доме пусто, одиноко, непривычно, с чего-то морозить стало, она укуталась в своё пуховое одеяло и уселась на кровать, о чём-то произошедшем размышляя, так сидя и уснула.

Быстро подошла к концу осень, жизнь у Лины в эти недели текла рутинно, спокойно, не подкидывая новых казусов. Казалось, даже сны стали избирательно сниться, никакого огня и страха. Теперь, как и прежде, трудовые будни разбавлялись лишь шумными деревенскими праздниками.

Завтра уже первое декабря, первый день зимы, любимая пора Алины. Может, от того, что день рождения у Харона, а может, потому что зимой в волшебство от чего-то больше верится. Заснеженные тропы ведут к сказке, и мы с удовольствием бредём по ним. Новый Год – это невероятный и магический переход от старого к неизведанному, но о нём будем думать позже. Завтра не менее важный день, день Харона, срочно нужно готовить подарок, да не один.

Лина любит удивлять друга – в прошлые именины она подарила ему незатейливый мешок угля, на дне которого спряталось серебряное кольцо, по размеру на большой палец. Правда, парень узнал об этом лишь спустя неделю после праздника. Вот же он обрадовался, хотя в начале от подарка расстроился, даже скрыть не смог, как. Ведь от Алины он всегда ждёт чего-то особенного, сама его уже к этому приучила. Она ради такого сюрприза с последних шести месяцев работы по полполучки откладывала. Мама с бабушкой знали о её намерениях и не противились, а наоборот перед дорогой покупкой даже немного подсобили. На позапрошлый день рождение Лина притащила ему на санках большой резной сундучок, полнёхонький сладкого хвороста, сама с ним два дня муздыкалась. Но это было не всё, сундук можно было открыть лишь трижды, чтобы поесть лакомства и загадать желание.

Харон их, конечно потратил быстро да на простецкие хочухи, но главное, ему было интересно. А вот Алине ещё неделю пришлось тому плечи мять да за него уборку по дому делать, а третьим ему взбрелось у одной из девиц платок помолвочный свистнуть.

– Вдруг краше девушки в деревне не появится, через пару годков к этой и пойду, – объяснился он, а Лина дала себе слово желания ему больше не дарить, дурень он потому что, ещё чего хлеще отчебучит в другой раз.

Всё утро Алина мерила комнату шагами, от одного угла к другому, в голове ни одной идеи, а удивлять надо, это уже дело принципа, да и видеть, как он скачет от изумления, бесценно. Из подготовленного она сваляла ему валенки, потому что знала, его старые давно прохудились, но этого мало, слишком просто, восторга не будет.

– Внучка, с чем пироги сделать – с картошкой или с ягодами? – из кухни донёсся ласковый голос Ба.

– Пироги он с картошкой любит! – крикнула в ответ Лина. – А ягоды он свежие ест, – чуть тише и словно озарением промолвила она. – Бабуля, ты мудрость! – забежав на кухню, чмокнула Алина старушку.

Пальто, платок, варежки, бурки, корзинка.

– Ты куда?

Разминулась Лина с матерью на пороге.

– Я такое придумала! – не останавливаясь, повернулась к маме девица. – Я ему валенки кизилом наполню, вот он обомлеет, а потом как расхохочется.

– Алина, одна в лес? – мать крикнула уже удаляющейся дочери.

– Всё будет хорошо, не переживай, скоро вернусь! – громко ответила девушка, уже обходя деревья.

Погода стояла отличная – лёгкий морозец, ветра не было, вчерашний снег тонким слоем укрывал всё вокруг. А настроение преисполнилось радости, ведь она его и в этому году сумеет удивить. С широкой улыбкой на лице чуть ли не вприпрыжку девица переходила с одной знакомой дорожки на другую. Но оказалось, все известные Лине места с кустами уже были обнесены, это настрой чуть подпортило, хотя отступать она, конечно, не собиралась. Подарок придуман, да какой, ради него можно немного и поблукать.

Время, похоже, перевалило за полдень, тени сменили цвет и сторону. С неба мелким зерном стала сыпаться крупа, а после и крупные снежинки полетели. В другой сезон к середине дня обычно теплеет, но не зимой. В эту пору похолодать может в любой час. Сейчас вот как-то довольно ощутимо изменилась температура вокруг. Замёрзшие явно красные щёки и нос Лина тоже решила спрятать, перевязав пошире платок с головы, ведь именно она держит тепло всего тела. Стоило ей снять шерстяной убор, как поднявшийся ветер стал из стороны в сторону трепать её рыжие волосы, мешая завязаться. По-хорошему нужно бы поворачивать домой, как раз и дуновение ветра в спину поторопит шаг. Но с чем тогда она пойдёт завтра к другу? Подышав на пальцы через варежки, встречая пронизывающий ветер лицом, Лина всё дальше углублялась в лес. Девушка раздумывала о словах, что будет говорить, их не менее важно правильно подобрать, даря необычные подарки. Представляла довольное лицо Харона.

Пройдя один и тот же сруб пня второй раз, Лина поняла, что, скорее всего, заблудилась и уже где-то как с час назад. Снег, что неустанно валил весь её поход, с этого злосчастного пня струсила, села на него, прижав к себе пустую корзинку.

– Может, ты просто по пятам моим следуешь? – обратилась она к бывшему дереву. Пень ей не ответил, а хотелось бы. Становилось не по себе, она одна, в лесу и как идти обратно, не знает. Жаль, Харон не рядом, придумал бы что, сначала, правда возмутился бы. Ещё раз она прошла меж деревьев, топая по своим следам от обратного. Попытки две она предприняла, чтобы выбраться из чащи самостоятельно, но ох уж этот пень.

Пока бродила, жуть от себя старалась отгонять, но когда на улице стемнело совсем, вокруг оказалось очень холодно, голодно, страшно. Успокаивали мысли, что за неё, конечно же, волнуются и, должно быть, ещё с заходом солнца отправились искать.

– Дааа, молодец, Лина. Подарком друга удивишь точно, не дойдёшь вовсе до его поздравления. Ой обрадуется та, пирога достанется побольше.

– Ауу! – еле различимый мужской голос крикнул где-то поодаль:

– Я здесь! – воодушевлённая спасением Алина ответила. Сама из древесной изгороди на заснеженную поляну выбирается, чтобы её ещё издалека приметили.

– Оставайся на месте и говори со мной, я найду тебя, – уже чуть ближе послышалась речь. Лина решила: лучше громко петь, чем лепетать что ни попадя. Снежная баллада первой пришла на ум, она немного некстати, но тоже про потерявшихся людей, наверно, поэтому захотелось спеть именно её. В ней говорится о возлюбленных, что запутались, пока были вместе. В метелях из ссор они потеряли себя, легче уже было разлучиться. Толстый лёд гордости и непонимания на годы разделил их, но в одну сказочную ночь спустилось одиночества озарение, что смогло влюблённых, давно тоскующих друг по другу, примирить.