Глава Первая

– Где она? Возьми её пламя! Неужто совсем нет страха перед обещанием, данным дракону? – возмущаясь, быстро шагал из угла в угол в тёмной комнате мужчина лет двадцати пяти. Его длинная чёрная коса зло колыхалась за спиной, повторяя нервные движения хозяина.

– Может, она забыла? Да разве оговорённое забудется, да ещё всего три года спустя?

Он негодовал, привычно синие глаза наливались огнём, меняли цвет зрачка на красный. Не выдержав собственного напряжения, на худощавые плечи поспешно накинул свой алый кафтан и выскочил босой на мороз, снег под его ногами мигом таял, весь, до самой земли. Глубокие чёрные следы от шагов оставлял за собой дракон, бурча под нос, покидал лес.

– Ну Алина, я тебя предупреждал.

***

– Харон, не жульничай, я играть так не буду. Каков был уговор?

– Кто дальше плыгнет, тот всю жменю ягод и съедает.

– А зачем подножки ставишь?

– Я очень кизил люблю.

– Ах ты плут, ради живота на пакости?

Харон залился краской, и без того розовые от холода щёки теперь забогравели.

– Плости.

– Я бы с тобой поделилась даже в случае победы.

– Дааа?

– А ты что, нет?

По озадаченному лицу мальчика стало понятно, что такой мысли он прежде не допускал. Алина от этой незатейливой гримасы расхохоталась, смешно стало и Харону. Детский смех пронёсся между деревьев по окраине леса, от звона хохота заснеженные кроны дрогнули. Оперевшись плечом на лиственницу, особо не прячась, наблюдал за детворой дракон, стоял и диву давался. Три года назад эта рыжеволосая девчонка была гораздо старше, она была девушкой семнадцати лет. Насколько дракон знал, люди обычно взрослеют, а не молодеют. Но что произошло, как Алина смогла повернуть время вспять? Возможно, что-то или кто-то вернул Лину в детство, и теперь той всего лишь десять. Конечно, есть одно мелкое и несносное предположение, но если старая знакомая, – волшебная Снежинка, – пыталась спасти от него девицу, то толком не смогла, лишь отсрочила неизбежное. Радовало одно – Алина не пыталась ускользнуть или отказаться от выполнения оговорённого, а значит, жечь её деревню не придётся, пока.

– Я как и прежде жду твоего двадцатилетия, Алина, расти хорошей девочкой, – вслух произнёс мужчина и как ни в чём не бывало вернулся к себе в чащу леса.

Время для магических существ движется малость иначе, оно растянуто и холодно, особенно когда чего-то ждёшь. Колючие иглы нетерпения впиваются под кожу, заставляя её зудеть и по ощущениям выворачиваться наизнанку. Дракон не был исключением и чувствовал это всё изо дня в день. Вместо трёх казалась бы скоротечных годков свою обещанную ему придётся в общем прождать тринадцать лет, которые казались ему мучительной пыткой. Девушка росла и хорошела, рыжие волосы бронзовым отливом переливались на солнце. Нежные алые губы делились цветом с румяными щеками, те при улыбке украшались ямочками. Тонкие брови обрамляли её чёрные очи с длинными и тёмными, как смоль, ресницами. Характер девицы был менее хорош – своенравная, упёртая, часто становилась борцом за справедливость, даже там, где в этом не было нужды. Деревенские предпочитали не связываться с нею, ей слово скажи, она тебе пяток в ответ, да ещё глазёнками своими насквозь проглядит. Харон часто подтрунивал над ней:

– Хорошо молодых девушек не зовут на деревенские собрания, а то бы ты и там старцев мудрости учила.

И впрямь Алина порой «выравнивала кадку» с советами, поэтому на колкости друга не злилась, но стукнуть кулаком в плечо для виду не забывала. Но неожиданно юношеский необузданный норов девицы стал утихать, и виной тому был изнуряющий кошмар, мучивший Лину с тех пор, как ей исполнилось семнадцать. С каждым годом кошмар становился всё более реалистичным и длился всё дольше. Особенно ярко и жутко сон явился в ночь спустя уже два года таких видений, ровно на её девятнадцатилетие. В грёзах деревня была окутана страшным пламенем, каждый дом загорался и сгорал в мгновение ока, пожираемые пожаром избы оставляли лишь чёрные угли. Она различала крики знакомых среди дыма, кто-то пытался спастись бегством, кто-то уже заживо горел, но скрыться в итоге не удавалось никому, повсюду, куда ни ступи, вырастал огонь. Алина задеревенело стояла у разрушающихся хибар, не имея возможности даже пошевелиться, всё, что ей удавалось – это заливаться слезами. Она хотела прекратить весь этот ужас, и ведь чувствовала, что может, но как?

Раньше приходили только подобные видения, а сегодня сон дополнился незнакомым силуэтом, он невозмутимо стоял в центре пепелища и явно чего-то ждал. Каждая новая встреча с ним позволяла ей лучше разглядеть его суровые черты лица. Резкие скулы, высокий лоб, глубокие синие глаза, которые несмотря на неистовый жар вокруг кололи холодом. По утру Алину теперь часто бил озноб, а наваждение от увиденного проходило лишь к обеду. Девушка стала грешить на прореху в памяти, которая свербила щекоткой: она точно о чём-то забыла, она определённо его знает.

Весёлое и шумное празднование ждало её в честь двадцатилетия, эта дата кричала о возрасте невесты. В день рождения именинницу одевали в одежду бело-голубых цветов, что символизировало чистоту и невинность. Рыжеволосой Лине не шибко шли такие оттенки, но деваться было некуда, традиции. На таком торжестве присутствовало полдеревни, среди них, естественно, немало потенциальных женихов. Расстилая покрывала на ещё зелёной траве, они вкушали угощения, приготовленные чьей-то будущей женой Алиной. Правда, готовка шла под чутким руководством бабушки, сама она кухарка не от богини. Мама взяла на себя пирожки трёх видов и кулебяки, а жаркое и каши с ягодами стряпали именинница и Ба. Холодного кваса за вечерними танцами ушло бочек пять, не меньше, разгорячённые хмелем и прыжками через костёр, гости старались утолить жажду и ожидание главного события. До этого Лина наблюдала за всем лишь со стороны, показываться до восхождения луны на небе было запрещено. Это древнее таинство позволяет очароваться девицей даже в блёклом свете – тот самый, её единственный, не видя в темноте красных щёк, розовых губ, цвета глаз, должен полюбить девушку за её внутреннюю красоту, которую можно почувствовать только сердцем. Забавно, конечно, вроде ещё вчера, да и вообще каждый день в деревне её не примечали, хотя такой, пожалуй, увидят впервые.

Открылась деревянная дверь дома Алины, и оттуда, постукивая каблучками, вышла на порог краса. Платье голубое до пят расшито мелкой белой вышивкой, под узор гжели, да так плотно, что цвет одеяния разнился, если смотреть с разных сторон. Рукава широкие, длинные, в них нить блестит серебряная, морозный узор вырисовывая. Широкая лента, украшенная точно как платье, вплетена в длинную косу, что давно ниже пояса. На голове высокий кокошник под цвет одеяния усеян натуральными камнями и россыпью прозрачного бисера, сейчас отблески ночных светил играют с ними.

И стар, и млад подле хибары ахнули, их ли это Алинка, как вроде подменили. Такой вздорную девчонку с постоянно выбившимися из любой причёски волосами они ещё не видели. Аккуратная, серьёзная, взрослая. За полночным гулянием Лина устала сильно, к такому вниманию она не привыкла, нет, она, конечно, часто собирает вокруг себя разборки, но так чтобы за руку пытались потрогать или платок заветный выхватить, что обещает обладателю шанс, не было точно. Ей повезло, что рядом был Харон, вымахавший под два метра ростом и полтора в плечах, скрежетом зубов он отпугивал от подруги дотошных женихов. Алина слышала его смешки из-за очередного подходящего к ней хлопца и уже готовилась к завтрашним шуточкам от друга – он уж точно не упустит шанса осмеять сегодняшнюю неестественную для неё расфувыренность.

Далеко за полночь, сняв наконец платье и распутав волосы, девушка без сил, но с удовольствием утонула в перине своей широкой кровати. Конечно, без сновидения она не осталась, но удивило её то, что в этот раз он был иной, не кошмар, хотя страшно было, как раньше.