– Биологии! – воскликнула счастливая кошка, давно уже догадавшаяся, что необычный прямоугольный бассейн с круглым камнем в центре и медленно плавающими разноцветными гелевыми предметами, украшавший собой центр этой башни, был ничем иным, как моделью клетки.

– Именно так. Это башня Биола, – Вероника благосклонно кивнула головой и, довольная, покосилась на кошку.

– А что находится в центре замка? – женщины так увлеклись взаимными восхищениями, что совсем позабыли о том, что был еще и пес. Фауст немного отстал, потому что коротконогая Лена цепко держала его под лапу. Кира чуть не прыснула в голос, когда, обернувшись, увидела выражение лица пса – оно не оставляло никаких сомнений в том, что Лена все это время «развлекала» его интеллектуальной беседой.

Вероника на секунду остановилась, огляделась, взглянула на окно и решительно произнесла.

– А ведь Вы совершенно правы. Давайте срежем путь через центр, а то скоро уж ночь наступит, – она повела своих спутников по винтовой лестнице на второй этаж (и не было там никакой реконструкции!) и затем вглубь замка. Они шли мимо уносящихся к потолкам стеллажей, затем насквозь через огромный круглый читальный зал. И, наконец, вышли во внутренний двор, где был разбит чарующий аккуратный сад, полный редких растений. Солнце как раз скрылось, и в сиреневых сумерках медленно кружились желтые и зеленые точки светлячков. Фауст внимательно огляделся: благодаря этому дворику стало понятно, что дворец имел форму колодца. В сад выходило много дверей и красивые террасы первого этажа, а второй только чернел пыльными окнами.

Как они дошли до выхода, Кира уже даже не заметила. Ароматы дивного сада вскружили ей голову и ввели в состояние близкое к нирване. Сознание ее только изредка давало рваный отчет о происходящем. Вероника продолжала рассказывать. Об истории создания арки и комнаты из красного дерева. О несчастном случае при ремонте стены, выходящей на озеро, после чего было принято решение разобрать балкон, чтобы при падении из окна человек летел прямо в воду, а не на каменный бортик и имел хоть какой-то шанс остаться живым. О попытке создать небольшой зоологический уголок в центральном саду, но мадарские мартышки спарились с сороками и их крылатое, белобокое, визжащее потомство разорило целый стеллаж со старинными скандинавскими свитками, после чего от идеи отказались. В конечном итоге Кира и Вероника сели в небольшой открытый экипаж, которым, к немалому удивлению кошки, правила та же Лена и, должно признать, довольно ловко. Пес эскортом ехал позади них на своем синем чудовище, которое по какому-то недоразумению звалось лошадью. Он отметил про себя, что этот экипаж, видимо, и был тут на счету общественной конки. Никого больше на дороге они не встретили и его чуткие уши не слышали цоканья копыт по брусчатке в глубине городка. Поселение спало.

– У вас уже глаза слипаются, Киронька? Утомила я Вас?

– Нет, что Вы! – встрепенулась кошка, обнаруживая, что действительно позорно задремала, а деревянные рассохшиеся колеса уже стучат по камням площади на подъезде к удивительному домику Луны. – Все было очень интересно! Просто мы несколько дней к ряду были в пути…

– Ох, какой ужас! – всплеснула руками эта удивительная женщина и заботливо подтолкнула сонную кошку к выходу. – Что же Вы не сказали, что не отдыхали с дороги?! Это мой порок – о своем детище я могу говорить бесконечно. Идите отдыхать, дорогие. Завтра приезжайте в Мемориум в любое время. Я всегда там, найдете меня в башне Астро – тогда и будем думать, как решить ваши вопросы. Вы ведь приехали искать ответы, не так ли?

Вероника загадочно улыбнулась напоследок и с грохотом укатила куда-то в переулки, оставив Киру и Фауста на пороге гостиницы.

Комнатка пса оказалась совсем крохотной, но уютной. По крайней мере, идеально уютной для него – практически аскетичной. Здесь было крайне мало вещей, а те, что были, были изысканными. Никаких рюшей, кружев и картинок на стенах, чего он втайне опасался. Лаконично окрашенные в светлый матовый фиолет стены, темно-сиреневая ажурная композиция на потолке. Простая узкая кровать, тумба, кресло с деревянными подлокотниками а-ля шестидесятые и шелковый квадратный ковер на полу.

Пес удовлетворенно кивнул, открыл окно, подтянулся на руках и выбрался на черепичную крышу.

Комнатка кошки оказалась совсем крохотной, но уютной. По крайней мере, идеально уютной для нее. Веселенькие обои, яркий полосатый коврик, мягкая перина на высоченной кровати. Кресло-мешок в углу. Кира обожала такие кресла. И воздушный балдахин. И большой рабочий стол с зеркалом и кучей ящичков, больше похожий на трюмо для макияжа. А самое главное – балкон. Кошка выглянула на улицу. Пахло медуницей. Небо обложило облаками, и темень стояла совершенно непроглядная. Свет не горел нигде, кроме далекой библиотеки. Звонко щелкали сверчки, и шуршал на озере рогозом ветер. Кира глубоко вздохнула. Она бы хотела простоять вот так на балкончике, ширины которого хватало аккурат, чтобы выйти наружу и облокотиться о чугунную опору, до самого утра. Но спать уже хотелось отчаянно.

– Ну как?

От неожиданности кошка шарахнулась в комнату и своротила табурет. Пес выглядывал сверху с козырька крыши прямо над ней.

– Твою мать, пес! – зашипела она, хлопая распушенным хвостом. – Ты уверен, что твоя задача состоит именно в том, чтобы сберечь мою жизнь, а не наоборот?

– К сожалению да. Гробить у меня получается лучше, я это знаю.

Фауст уцепился за брус под крышей и, мягко кувыркнувшись, бесшумно приземлился к ней. Кира уже взяла себя в руки. Но была недовольна его присутствием, о чем ясно свидетельствовали напряженные, отведенные назад уши и недовольно бьющий по полу хвост.

– Это крайне бесцеремонно с твоей стороны врываться в покои незамужней девы среди ночи, – пробурчала она, усевшись на кровать. Точнее, погрузившись в нее – такая была мягкая перина. Пес осматривал комнату.

– У меня совершенно все по-другому. Интересно, она сама декорирует каждую комнату? Что ты думаешь об этой Луне?.. – пес вдруг встретился взглядом с кошкой и споткнулся.

– Фауст… У тебе энергии, конечно… бьет ключом. Но у нас с тобой, видимо, разные биоритмы – я по ночам сплю. Да и днем еще иногда. И я уже просто не знаю, как тебе намекнуть, чтобы ты оставил меня одну.

Пес растерянно хлопнул глазами, молча кивнул и вышел обратно в окно, ничего не сказав.

«Дожили, – недовольно заметила Кира про себя. – То я к нему лезла с расспросами да разговорами, а теперь наоборот!».

Кира посидела еще немного на перине, обдумывая, не слишком ли резко она поступила. Затем осторожно выглянула на балкон и осмотрелась. Тихая ночь была все также безмятежна. Пес исчез, растворился в темноте. Успокоившись, она, наконец, залезла под одеяло и тут же уснула.

– Мир намного проще, чем вы думаете, и не нужно ничего усложнять! Здесь есть овцы, которых нужно пасти, стричь и доить. А есть пастухи, которые этим занимаются. И есть волки, которые занимаются тем же самым. В обход пастухов. И есть еще овчарки, которые помогают пастухам сохранять монополистическое право стричь, доить и есть овец за долю от добычи и похвалу. Видите, сколько нахлебников на одних овец? И все же – овец в мире намного больше, чем всех хищников вместе взятых. И главное в жизни – лишь определиться со своей ролью и исполнять ее так, чтобы и другие участники спектакля и зрители знали, кого вы играете.

Даниэль Бюве, крохотный, щуплый, но исполненный жизни пожилой профессор экономики и юридических наук, глава Отдела Социальных Знаний Мемориума, приник к кружке с таким видом, будто уже все сказал и всем все ясно. Бюве был уже третьим консультантом, к которому обратилась здесь Кира. Когда вчерашним утром она, вылупив глаза, принеслась в библиотеку и пристала к Веронике, та ее вежливо выслушала и, немного подумав над рассказом о черной субстанции, преследующей девушку, посоветовала обратиться в отдел социальных наук, теологии и истории.