– Луна, а вы и поэзией зарубежной увлекаетесь? – спросила она.

– Что? – женщина мурлыкала что-то себе под нос. – Чем?

– Поэзией.

– Это стихи что ли? – Луна смущенно маханула ручкой. – Да о чем вы. Сроду никаких стихов не знала. Это просто в голову пришло почему-то. Мне больше всего нравится слово Аврора. Интересно, что оно обозначает?..

– Это утренняя звезда, – подал голос пес.

– Чушь! – неожиданно энергично и зло фыркнула Луна. – Утренняя звезда – это Венера.

– Тогда это северное сияние, – быстро парировал Фауст.

– Aurora borealis северное сияние, молодой человек, а Аврора – астероид. Девяносто четвертый астероид из главного астероидного пояса! – Лицо Луны стало очень сухим и жестким. Глаза сверкнули – не кухарка, а доцент кафедры национального университета перед ними, обозленный на нерадивость учеников, не меньше! Кошка так и застыла с открытым ртом. Фауст также притих.

Луна вела себя странно, противоречила сама себе, что-то творилось с ней. Вдруг послышался треск стекла. Она так сильно разволновалась, что сломала бокал, который протирала фартуком. Это событие словно вывело ее из транса.

– Ой… – рассеянно сказала она и виновато взглянула на агентов. Взгляд ее снова был по-детски наивным, подслеповатым и простецким. – Извините, ребята, я тут маленькую катастрофу устроила, кривые мои руки, будь они неладны.

Продолжая причитать, женщина удалилась в подсобную комнатку, осторожно неся в руках осколки. Кошка и пес недоуменно уставились друг на друга.

– Ты понял, что сейчас произошло?

– Нет. Пока не понял. Но нужно это прибавить к тому, что вся таверна битком набита астрологической символикой, – он кивнул в сторону книжных полок.

«Звездный мальчик». «Расширенная вселенная Звездных войн». «Происхождение названий созвездий и звезд». «Учебный звездный атлас». «Занимательные вопросы по астрономии (для детей пяти-семи лет)». «Большой ковш и Дракон Зодиака, Монография по мифологии Древних». Также на полках были расположены разные безделушки – детский калейдоскоп с цветными стекляшками, но очень похожий на подзорную трубу. Штангенциркуль и другие приборы для черчения в красивой шкатулке. Набор линз. Целая коллекция шариков и мячей из разного материала, выложенных в ряд. Только сейчас, в данном контексте, кошка поняла, что ряд этот и внешний вид шариков полностью соответствует порядку расположения больших и малых планет их галактики – начиная с черного карлика Ворлакса, представленного почти идеально круглой матовой галькой, и заканчивая двенадцатым Хвостом Гагарки – стеклянным прозрачным шариком для аквариумов нежно зеленого цвета. Кира встала и взяла с полки полосатый вязаный шарик для игры в сокс.

– Смотри! Это же наша Зома! – кошку от предчувствия прояснения всю трясло.

– Вот и я о том же, – спокойно сказал пес. Он ее энтузиазма не поддержал или просто не подал виду.

В этот момент вернулась Луна.

– Луна! – сразу же обратилась к ней сияющая Кира. – А кем вы были до того, как осели тут?

– Как это кем? – удивилась женщина, снова принимаясь шуршать за стойкой своего необыкновенного бара.

«Названия специй за барной стойкой! Звездная пыль – соль, Дыхание Марса – видимо, красный перец, слезы Юпитера…».

– Да все тем же… – женщина явно была выбита из колеи и обескуражена. – Собою я и была.

– Ну, это понятно, что не Павлом Первым. Но чем вы занимались? – спросил пес. Он цепко ловил каждый ее взгляд, мельчайшие изменения в ее лице.

– Я?.. Я… – она нахмурилась, дрожащей рукой дотронулась до виска. Весь вид ее выражал огромное напряжение. Но, в конце концов, она тряхнула головой, осела на ближайший стул и обреченно произнесла.

– Ох, ребятки. Я такая старая… я не помню.

– Как… совсем ничего? – удивилась кошка.

Луна смиренно покивала коротко стриженной головой.

– Совсем ничего.

– А как же ваши астрологические коллекции? – спросил пес.

– Какие-какие? Азиз, мальчик мой, вы сладкого переели! Это просто разные книжки и вещи – для украшения. Так ведь уютнее!

– Но Луна, он прав. В вашей гостинице все связано со звездами, включая даже ваше имя!

– Да? Вы знаете… – взгляд женщины снова уплыл. – Может быть… Может быть вы и правы. Но, если честно – я ведь совершенно не обращала на это внимания. Я просто собираю то, что мне нравится!

Из-за дверей в подсобку послышался мелодичный звон, и Луна встрепенулась.

– О! А это мясо, между прочим! Окорок подоспел, – мгновенно оживившись, она споро отправилась к печи.

Они остались одни. Кира положила мячик на место и сама тоже вернулась к своей тарелке.

– Такое ощущение, что она от нас убежала.

– Вполне возможно, – пожал плечами пес.

– Спрошу сегодня Веронику о ней.

– Нет, – категорично заявил Фауст. – Я против. Я понимаю, что Вероника тебе нравится, но мы ее совершенно не знаем. Мы здесь никого не знаем! Нельзя ей доверять. Ты очень легко поддаешься действию обаяния, Кира.

– Это, наверное, с непривычки, – буркнула она, намекая на его колючий характер. Но скорее просто из мести за то, что он так точно подметил ее слабость.

– Эй! – пес наставил на нее вилку с кусочком оладьи. – Я стараюсь, между прочим. Может быть, обаяния тебе в моем окружении и не хватает, зато я тебя все еще не убил, согласна?

С этими словами он бесцеремонно макнул еду в ее мисочку с белым густым соусом и отправил в рот.

– М. А это неплохо, как будто варенье из молока.

– Сгущенка. Популярный молочный соус в странах Севернолесья. Кстати, а откуда ты знаешь, что Аврора – это северное сияние?

Он как-то нехорошо на нее посмотрел из-за чашки с изображением улыбающегося месяца и промолчал.

– Ах, да… вырос на севере, точно. А стихи Пушкина? – продолжала допытываться девушка.

– А когда у тебя первые месячные начались?

На секунду кошка прямо-таки остолбенела. Но быстро поняла, на что намекает пес и нашла в себе силы спокойно отступить.

– Я поняла. Слишком много личных вопросов, да?

– Какая ты умничка иногда бываешь, – Фауст скомкал большую салфетку, ознаменовав тем самым финал трапезы. – Давай, засоня, завтракай. Я подожду снаружи, попробую уговорить Лошадь перестать жрать известку с домов.

Он постоял, подумал, затем обреченно вздохнул.

– Хотя вряд ли удастся, – сказал он картинно и трагично и, наконец, вышел.

Первая половина дня прошла совершенно бездарно. Ничего путного она не обнаружила и вообще никак не могла сконцентрироваться на задаче. Да даже просто поставить себе четко очерченную задачу не могла! Осознав сей прискорбный факт, она с силой захлопнула пыльный толстый том и устало оглядела маленькую комнатушку, в которую забралась, исследуя просторы замка.

Фауст стоял в проходе в соседний зал прямо напротив нее, прислонившись плечом к косяку и тоже что-то читал. Он почти сразу уловил ее взгляд и захлопнул книжку в небесно-голубой обложке.

– Что читаешь? – не надеясь на ответ, спросила она.

– Стихи, – серьезно ответил Судья. – Поедем гулять, – неожиданно предложил он. – У меня от букв рябит в глазах, а ясности не прибавляется ни на йоту.

– Аналогично. Поедем.

День был совершенно чудесным. Цветочные ароматы стояли в воздухе плотным облаком. Солнце быстро нагрело темно-сизую шерсть кошки и убаюкивало, ласкало, успокаивало. Она тихонечко качалась в седле на ослике и блаженно жмурилась. Они решили объехать озеро и посмотреть, где заканчивается город с другой стороны. Оказалось, что одноликих каменных трехэтажек, почти полностью заселенных, довольно много. Но за ними также начинались небольшие дачные домики, как и со стороны главного въезда.

– Вот, а теперь смотри, – подал голос пес, кивая на приближавшийся темно-вишневый домик, весь утонувший в старых диких яблоньках. – Присмотрись к хозяйке. Мне интересно знать твое впечатление.