Вообще-то меня зовут Тимур. Но многие знакомые, особенно женщины, предпочитают говорить «Тим».

Как дела, Тим?

Хорошо выглядишь, Тим.

Давай сходим куда-нибудь вечером, Тим.

Я ничего не имею против того, что люди так говорят. Если им так удобно – пожалуйста. Почему нет? Меня это нисколько не обижает. Я вообще человек необидчивый – в моем бизнесе это непозволительная роскошь.

Что за бизнес? – спросите вы.

Ну, тут все просто. Я зарабатываю на жизнь тем, что решаю чужие проблемы. Читать следует так: клиент платит деньги, а я копаюсь в дерьме. Обычно чем лучше платят, тем большая куча дерьма меня ожидает. На моей визитке написано: Любые проблемы, но это, как вы понимаете, преувеличение. Рекламный трюк, так сказать. На самом деле я берусь только за ту работу, которая кажется мне подходящей. Если мне что-то не нравится или я чувствую, что не справлюсь, приходится заявлять самоотвод. Я не Бэтмен, и не Дон Корлеоне. Это надо понимать. Тех, кто не понимает, я просто посылаю к чертовой матери. В этом, на мой взгляд, и состоит основная прелесть свободы: можно не делать того, чего делать не хочешь. И никто тебе за это выговор не объявит. И премии не лишит. Я сам себе главный бухгалтер и босс.

Насколько все это законно?

Непростой вопрос.

Занимаясь делами своих клиентов, я порой балансирую на грани… но стараюсь все же не переступать черту, которую не следует переступать. Иногда получается. Иногда – нет. Шишек набиваю то меньше, то больше. Издержки профессии. А у кого их нет? Я стараюсь не слишком париться по этому поводу. Есть в жизни проблемы и посерьезнее. Гегемония США, например. Или глобальное потепление… Вы согласны?..

Что еще сказать?

Я не всегда этим занимался. Честное слово, нет. Когда-то и у меня была нормальная жизнь: место криминального репортера в городской газете, стабильный оклад, отдаленная, но стопроцентная перспектива карьерного роста… черт, у меня даже была постоянная девушка! Я всерьез собирался жениться, купить домик в пригороде, обзавестись парочкой ребятишек и жить-поживать да добра наживать. Каким я раньше был хорошим человеком!

Все изменилось в один прекрасный день.

Ко мне через общих знакомых обратилась дамочка, собиравшаяся замуж за довольно известного в нашем городе политика и решившая выкупить некую видеозапись у своего бывшего дружка. Видеозапись, насколько я понял, носила интимный характер, и женщина опасалась, что она (запись) может стать отличным поводом для шантажа. Мне в этой ситуации отводилась роль посредника. Дамочка была хороша собой, очень мило мне улыбалась, трогательно краснела, и я… не смог ей отказать. У меня не было опыта в подобных делах, я ничего не знал о шантажистах, но у меня была репутация человека с хорошо подвешенным языком, и я решил: где наша не пропадала?! Проведя двухчасовые переговоры с парнем, я заполучил требуемый диск и вручил его клиентке. Она была так обрадована, что чуть не задушила меня в объятиях. А потом еще выписала на мое имя чек на сумму с тремя нулями.

В тот вечер я долго сидел в баре, потягивая коньяк и рассеянно слушая болтовню телевизора. Чек (который я воспринимал как телеграмму от Господа – ни больше, ни меньше) лежал на стойке передо мной. Сумма, обозначенная на нем, была в несколько раз больше, чем та, которую я получал в конце каждого месяца в родной редакции. Я смотрел на этот чек, и в сознании у меня зрела революционная ситуация. После пятой или шестой рюмки я решил, что готов действовать.

В теории идея, пришедшая мне в голову в тот памятный вечер, выглядела весьма привлекательно, но как все сложится на практике, предсказать было чертовски трудно. Я слышал, что из десятка смельчаков, отправившихся в опасное плавание по волнам свободного предпринимательства, к благополучию пробивается максимум один, и тем не менее, был не прочь рискнуть. Моя невеста заявила, что это плохая идея. Если быть точным, она сказала: «Ты спятил!» И много других слов – но это не для печати. Ей казалось недальновидным и глупым отказываться от небольшого, но стабильного заработка в газете ради каких-то туманных перспектив. А мне почему-то совсем не было страшно. Должно быть, тут сыграл свою роль возраст. В двадцать пять лет еще не боишься будущего. Вообще мало чего боишься.

Мой начальный капитал был невелик, зато оптимизма и энергии хватило бы на пятерых. Я уволился из газеты, получил лицензию, арендовал небольшой офис неподалеку от центра, разместил в газете объявление и стал ждать клиентов.

Ждать пришлось долго.

Достаточно долго, чтобы успеть узнать, что такое плохие времена. Люди не спешили придти ко мне со своими трудностями. Я целыми днями просиживал в офисе в ожидании телефонного звонка, но никто мне не звонил. Я носился по городу, раздавая визитки направо и налево, но от меня отмахивались, как от назойливой мухи. Денег не было. Временами нечем было даже по счетам заплатить. Через год, прожитый в состоянии полуразвода, моя девушка, окончательно уверилась в том, что связалась с неудачником, объявила, что между нами все кончено, и ушла, хлопнув дверью. Это не прибавило мне оптимизма. Я впал в депрессию, едва не разуверился в своей авантюре, почти готов был все бросить и сдаться: вернуться в свою унылую контору и снова работать на дядю, как все нормальные люди, с восьми до пяти.

Спасение, совсем как в голливудских фильмах, пришло неожиданно и именно в тот момент, когда я находился уже на пороге отчаяния.

Одним теплым майским утром в мой офис пришел первый клиент – адвокат из солидной конторы. Он сказал, что меня ему рекомендовала знакомая (как выяснилось позже – та самая дамочка, для которой я когда-то выкупил пленку с ее любовными утехами). Адвокат поинтересовался, могу ли я отвадить от его шестнадцатилетней дочери компанию футбольных фанатов, с которыми она имела глупость связаться. Известно ведь, что от этих бритоголовых ничего хорошего ждать не приходится. Только шестнадцатилетним девочкам, глядящим на мир сквозь розовые очки, объяснить это невозможно. Фарфоровые головы шестнадцатилетних девочек забиты наивными и смутными мечтами о чем-то решительном, смуглом и благородно-небритом. Никакие доводы рассудка тут не помогут…

В тот момент я был настолько близок к пропасти, что согласился бы на что угодно.

Разобраться с бандой бритоголовых? – Я!

Отметелить сборную страны по тэквондо? – Да ради Бога!

Вызвать на бой Железного Майка? – Запишите мою кандидатуру!

Короче, я согласился раньше, чем этот парень договорил…

Компания футбольных фанатов на деле оказалась бандой воинствующих скинхедов. Во время нашей «встречи» они сломали мне нос и несколько ребер. Однако у меня тоже был приготовлен для них сюрприз: обрезок стальной трубы, залитый свинцом… Это был не самый красивый поступок в моей жизни (но и не самый плохой, если уж честно), и своего я в итоге добился: мало кто может противостоять обрезку стальной трубы.

Счастливый отец вернувшейся в лоно семьи дочери оплатил мое лечение, а в качестве компенсации за неприятности подогнал почти новый «Golf».

Жизнь снова стала казаться приятной штукой… хотя дышать долго еще было больно.

Так все и началось…

Не сразу, но вскоре после этого дела мало-помалу пошли на лад. Были промахи, были падения, но я все больше убеждался, что поставил на правильную лошадку. Поразительно многие люди в этом городе нуждались в помощи и готовы были за нее платить. Мало-помалу мое имя стало приобретать известность, и посетители потянулись ко мне широкой рекой. Чем я только не занимался! Шантажисты, вымогатели, жены-алкоголички, мужья, похаживающие к проституткам, дочери, сбегающие из дома, сыновья-наркоманы, надоедливые соседи, приставучие коллеги по работе – этот список можно продолжить, если хотите…

Спустя шесть лет можно сказать следующее.

Моя работа (если вы согласны считать то, чем я занимаюсь, работой) позволила мне неплохо поразвлечься и попутно срубить немного денег. Врать не буду, этих денег не хватит на домик в пригороде Лондона, и на работу я все еще езжу на «Volkswagen'е», а не на «Bentley Continental» с климат-контролем, но хороший коньяк, пиджаки от «Tantal» и прочие земные радости мне уже по карману. Кроме того, я оброс новыми связями и знакомствами, меня частенько приглашают туда-сюда, считают своим в нескольких закрытых местах… короче, я не скучаю.