После перехода душа будет там, где выбрала быть ещё в земной жизни. Этот выбор состоит в поступках, в мыслях, во всём образе земной жизни.

После смерти душа уже не может раскаяться. Этот великий дар выбора дан людям только при жизни. После смерти душа может лишь ожидать Суда.

Это не тот земной суд, какой мы знали при жизни, но Суд великий, и приговор его вечный.

Весь его ужас в том, что теперь нет возможности покаяться. Этот Суд лишь оглашает сделанный на земле выбор: вечность радости или вечность скорби.

Воля выбора осталась там, в земном умершем сознании.

Ты ничего уже не изменишь, потому что не сможешь перестать быть тем, что ты есть. Ты уже не выйдешь из природы собственной души. Некуда уже выходить. Всё определено тем, что было до порога смерти. И это будет вечно.

Просить лучшей жизни в вечности для ушедших могут только те, кто остался на Земле. Это для нас опыт доверия. Той самой веры.

Доверить своих любимых Богу и делать всё, чтобы им там было хорошо. Просить за них прощения и поминать в молитвах. Умершим не нужны слёзы тоски, им нужны молитвы жизни. Слёзы живых не принесут умершим ничего, но молитвы живых дадут ушедшим жизнь вечную.

Отцу Нашему виднее, в какой момент душа наиболее всего близка к выбору вечной радости.

Люди хотят, чтобы было хорошо здесь, в земной, временной жизни. Отец же хочет, чтобы нам было хорошо везде и навечно.

Что важнее? Сохранить на время или спасти на вечность?

Не всё временное – для вечности, но всё, что для вечности создано, будет в ней.

Таков закон.

Жизнь земная дана на время, и потому не для вечности. Душа создана для вечности и должна в неё перейти из времени. Поэтому смерть есть только переход.

Смерть конечна, как и земная жизнь, но душа вечна, как и Отец.

Поэтому у души нет смерти. Она переходит из жизни земной в жизнь вечную, сама являясь вечностью, однажды сотворённой.

“Бог создал два века, один настоящий, другой будущий, один чувственный, другой духовный, один доставляющий телесное успокоение, другой – не телесное (душевное), один на опыте, другой в надеждах, одному повелел быть поприщем, другому – местом награды, первому в удел назначил борьбу, труды и подвиги, второму – венцы, награды и воздаяния, один сделал морем, другой – пристанью, один – кратким, другой – нестареющим и бесконечным”.

Иоанн Златоуст

– Одни люди будут искренне любить тебя за твой свет. Другие за него же будут люто тебя ненавидеть.

Одни осудят твою тьму. Другие принесут в эту тьму горящий факел своей любви, чтобы ты от него зажгла свой свет.

Одни будут специально тебя забывать. А у других от каждого прожитого дня без тебя на душе будет появляться огромный шрам.

Кого-то будет исцелять твоё присутствие, а кого-то исцелит то, что он навсегда тебя потеряет.

Одни даны для того, чтобы мы не потеряли других. Запомни это.

– А как мне их различать?

– Очень просто. Смотри в себя. В самую свою бездну.

Когда ты помиришься сама с собой, с тобой помирится весь мир.

Когда ты услышишь сама себя, к тебе прислушаются миллионы.

Когда ты посмотришь внутрь себя, на тебя обратят взор даже те, кто слеп.

“Итак, не скорби и не малодушествуй. И апостолы для одних были запахом смертоносным, а для других запахом живительным. Если ты не подал никакого повода к злословию, то ты свободен от всякого обвинения; напротив, ты сделался даже счастливейшим человеком. Пусть же сияет твоя жизнь, и не обращай никакого внимания на тех, кто злословит тебя; невозможно ведь, совершенно невозможно, чтобы добродетельные не имели у себя многих врагов. Но от них ничего не потерпит добродетельный человек; напротив, он через это ещё более прославится”.

Иоанн Златоуст

Когда тьма рассеется, ты обернёшься назад, чтобы посмеяться ей в лицо, и вдруг поймёшь, что и не тьма была это вовсе – это просто ты зажмурила глаза от страха.

Ты поймёшь, что всё это время Он был рядом, а значит и не могло быть никакой тьмы.

Просто ты Его не видела.

Открой глаза, трусиха. Смотри, как светло. Смотри, Он рядом. Всегда.

“Открой очи мои, и уразумею чудеса от закона Твоего”.

(Пс. 118)

“Воззовёт ко мне, и услышу его. С ним есмь в скорби. Изыму его и прославлю его”.

(Пс. 90)

«И что за потеря для него, что нет денег, когда он получит в наследство небо и небесные блага».

Иоанн Златоуст

– Почему чаще всего со злом сталкиваются добрые люди?

– Потому что в этом есть великий смысл и промысел. Это Богом данные люди.

Кто утешит тебя?

Тот, кто смахивал слезинки лишь во время нарезки лука? Или тот, кто сам оглох от своих рыданий, но смог подняться с колен?

Вылечить может только тот, кто претерпел больше, чем ты. Потому что сила Его совершается в немощи.

Когда мы видим, что люди, не имеющие и десятой доли того, что имеем мы, делают добро, исцеляют, хотя сами загибаются от боли, отдают последнее и не смотрят, сколько осталось у них. Когда они, потеряв всякую надежду на чудеса в своей жизни, убеждают нас продолжать верить и радуются нашим чудесам, как своим собственным. Они, вроде бы не получившие ответа на свои собственные молитвы, на коленях, с обжигающими как горячий воск слезами, вымаливают наши просьбы.

От одного священника я однажды слышала фразу: «У всех святых с Богом договор: себе не проси, проси другим».

Вот они ничего для себя и не просят. Просят за других. И получают. Потому что именно их молитвы слышат первыми. Их слезы поднимаются выше облаков и падают прямо перед престолом Божиим.

И сколько таких примеров. Амвросий Оптинский болел в прямом смысле слова с ног до головы, а других исцелял. Себе здоровья не просил, а людям давал. Нектарий Эгинский исцелял раковые заболевания, а сам умep от рака. Пимен Печёрский болел так, что выглядел как живой тpyп, но других излечивал.

Объясняли они кратко – крест лечит душу. И чем тяжелее, тем сильнее его польза. Но у каждого крест свой. И понести можно только свой. Чужой будет не под силу.

И чем больше испытаний, тем ближе Бог. Ведь Он испытывает нас. На веру, малодушие, на терпение, на любовь, твёрдость и веру в Него…

Такие, Богом данные люди, творят чудеса одним своим присутствием, коротким словом, скромным взглядом. Просто фактом своей жизни, историей своей судьбы.

Когда мы встречаемся с тем, что выходит за рамки нашего представления о мире, с тем, что выходит за границы понимания нас самих, мы невольно вздрагиваем, и в этот момент постигаем непостижимое. Вмещаем в себя то, что больше нас, то, что больше самой вселенной.

Так свершается великий промысел. О нас. О том, чтобы мы наконец поверили.

Эти люди, Богом данные люди, платят за нашу веру огромную цену. Чем в итоге мы им отвечаем?

Презрением, холодом, насмешками, упрёками. В самом лучшем случае – просто проходим мимо, стараемся не замечать. Потому что боимся оказаться на их месте. Знаем, что не выдержим. Сломаемся, как сухой прутик об колено.

А они и не ждут ничего другого. Не требуют, не упрекают нашу трусость. Они молчат.

Молчат, тихонько плачут и молятся, прижимаясь мокрой от слез щекой к маленькой иконке на подушке. И опять просят. И опять не себе. Другим.

Просят любви, тепла, веры. Просят свет для других и вовсе не ведают, что сами являются светом.

“Точно так же и мы должны думать о своих страданиях: этими страданиями мы или заглаживаем наши грехи, или же, если не имеем грехов, получаем за них блистательнейшие венцы”.

Иоанн Златоуст

“Таким образом, то, что по-видимому служит знаком оставления тебя Богом, есть знак великой Его любви и благоволения к тебе”.