– Мы верим тебе, – вновь изобразил эдакое подобие ухмылки архангел смерти. – Но не думай, что спасение полубога Габриэль зачтёт как благой поступок. Твоя душа всё так же черна. А нам нужно то, что внутри… – глядел с перьев на Бальтазара и едва не облизывался Самаэль, как на лакомый кусочек. – Колоссальное количество порабощённых должны быть освобождены. Лишь тогда мы насытимся и отступим.

– Это я помню. Ангелы не нарушают своих уговоров. Так что я принял к сведению ваши условия, – проговорил ему лорд Кроненгард.

– Спасение грядёт… Избавление от боли, от всех страданий… Творец уже ждёт. Цикл этого мира подходит к концу… – проскрежетал Самаэль и развернулся, уходя в сияющий портал. – Как ты понимаешь, мне бы этого не хотелось. Зачем архангел смерти, если некому будет умирать? Разрушь… артефакты… Уничтожь старых богов… Мир гораздо беспомощнее, когда все слепо чествуют единого владыку. Так больше власти у нас.

– Один вопрос тогда, – полюбопытствовал Бальтазар без всякой учтивости. – Зачем Габриэлю такие сделки?

– С мира, поглощённого Творцом, урожай душ соберёшь один раз. А договорившись с такими, как ты, – цикл за циклом, когда кто-нибудь вновь приблизит Его появление, можно отсрочить приход. И раз за разом пополнять небесный чертог, – ответила фигура в чёрном. – Но всё должно достаться нам, а не чертогам Хель или Мортис.

В скором времени силуэт его скрылся, оставалось лишь яркое, но мягкое сияние вертикального узкого портала, становящегося всё тусклее и тусклее. Гигантский глаз отпрянул от поверхности омута куда-то вглубь, а вскоре погасло и изображение неведомого существа, напоминавшего не то какие-то составные стебли, не то оотеку кладки насекомых, не то колонию загадочных организмов, сросшихся в нечто удивительное и ни на что не похожее.

Омут снова стал чёрным, непроглядным, состоящим не то из жидкости, не то из какой-то вообще неведомой субстанции. Затухали огни прогоревших благовоний, так что всё окружение медленно погружалось в темноту. Анфису отпустил паралич, но она смогла только вытереть слёзы.

Слишком много потрясений свалилось на её разум. Тело дрожало, мысль о том, что она чудом осталась в живых, доминировала даже над всем услышанным о своей матери. В это совсем не хотелось верить, рассудок боролся с попыткой понять и осознать, что она – дочь Немезиды. Девчонка отнюдь не чувствовала себя полубогом, а скорее даже наоборот – жалкой, раздавленной и беспомощной.

По крайней мере, становилось понятно, почему отец периодически произносил это имя. Однако же Анфиса всё равно не могла поверить, что возможен союз нунция при архиепископе, которым в прошлом был Альберт, и языческой богини, да ещё из того, что знала о ней девочка, довольно скверной и своенравной.

– Можем идти, – улыбаясь в тусклом свете догоравших огней своему отражению в преобразившемся лезвии меча, произнёс Бальтазар. – Благодарю, страж, – обратился он к Хеймдаллю. – С меня причитается.

На подкашивающихся ногах Анфиса направилась следом за зашагавшим некромантом. Ей совсем не хотелось оставаться здесь в темноте и одной. Точнее – с тем чудищем, отчего становилось ещё более не по себе. Преодолевая страх, отгоняя дурные мысли, пытаясь списать всё произошедшее на то, что в Аду кругом одни демоны и всё это – лишь искушение её несгибаемой воли, она постепенно приходила в себя.

Половину пути они прошагали молча. Лишь когда из тёмной части моста вновь вышли в освещаемое огнями пространство, где из земли по разные стороны били «гейзеры» пламени, у сводов по краям концентрировались огоньки в опадающие трескучие искры, а возле трещин с реками лавы копошились различные бесы, девочка, глядя на своё отражение в блоках моста, увидев, что не изменилась, оставшись прежней, перевела взор на довольного некроманта.

Его эта ухмылочка весьма её раздражала. Всем своим нутром она была его противницей, ненавидела и презирала. Не могла видеть его таким, желая, чтобы он наконец был побеждён, а Империя вернула себе территории Вольных Городов, близ границ которых он обосновался.

– Думаешь, я поверила тому чудищу? Я должна правда подумать, что это такой ангел? – проговорила Анфиса.

– Мне наплевать, – улыбался некромант.

– Чего счастливый такой? Часы всё ещё при мне. Ничего не вышло, всё впустую. Зря только старался и мотался туда-сюда, – хмыкнула девочка, задрав нос, дабы чернокнижнику было обидно.

– Ошибаешься, – ответил ей Бальтазар, демонстрируя меч. – Ты просто ничего не понимаешь. Всё затевалось лишь с целью, чтобы Самаэль коснулся клинка, вложив свои силы, но не смог разрушить его, ибо это – не божественный артефакт. Теперь это вещь, способная силой архангела смерти уничтожать реликвии богов. Больше не Арбедарк. Отныне этот меч зовётся Лакримарум – Слеза Самаэля.

Так как Бром хорошо знал Мимир, после привала в опустевшей Седой Твердыне он сумел открыть портал к самым дальним границам. Это был даже не край владений нынешних нордов, а местность вдоль самых восточных границ Империи, как раз переходящая в пустыню Нид.

Именно здесь, в высокогорье под названием Айда, обитали гойделы, чьи гарнизоны и войска Диана со своими спутниками могли видеть издали. Воздух был весь обильно пронизан ароматами баранины и козлятины, что вместе с дымом нисходил вниз по склонам от походных печей. Готовили там обильно, на всё войско красных эльфов.

В их земли они не пошли, Бабалон их знакомиться с Милем и не звала, а миссия вела отряд к свирепым нагам, людям со змеиным туловищем, чаще всего обилием рук, а то и голов, так ещё и нередко со змеями вместо волос. Вирбий, как самый начитанный, кое-что рассказывал об их разновидностях, различных оттенках чешуи и даже культуре.

При угловатых принципах строительства наги или дракайны, как они сами себя называли, очень любили оформления в виде кругов, завитков и спиралей, укладывая те в округлые арки декора. Однако же даже фонтаны и оконные щели, сколь помнил Вир, здесь были квадратными.

Имперцы долго и упорно воевали с нагами в былые годы. Тех оттесняли всё дальше во владения гогов, так что двум расам приходилось сожительствовать. От них они и переняли стиль своей архитектуры – пирамиды из сложенных квадратов, кубические храмы-святилища, кладку из ровных блоков. Но в низинах наги также жили в пещерах и норах, куда гоги забираться побаивались.

А ещё здесь обитали пустынники – кочевники, отшельники и отдельные общины, чаще всего представляющие собой перебравшихся в эти края имперцев, не согласных с законами или условиями в родных краях. Это могли быть чародеи, беглые преступники, просто уставшие от своего ремесла или работы в поле люди, отправившиеся на поиски личного счастья и спокойной жизни отчего-то не в живописные края Лонгшира, не на север, не на запад в Вольные города, а именно на восток, в Нид.

– Так, я не понял, ну и что встали?! – фыркнул шедший позади остальных гном, наткнувшись сзади на остановившуюся вместе с остальными Ханну.

– А ты не видишь? – оглянулась на него Ядвига с недовольным лицом. – Три тираннозавра! – указала она вперёд, вдаль на хищников, рыскавших в поисках добычи.

– Нет, ну, я, конечно, пойду потру его, – закатал рукава Бром, протискиваясь вперёд – Но задание, знаешь ли, мадам жирафиха, выглядит небезопасным! Тереть тираннозавра… во удумали! Он вам что, лампа с джином?! Мне кажется, ты меня разыгрываешь!

– Аккуратнее, дорогуша, – схватила Ханна его за шиворот, не дав приблизиться к ящерам. – Нельзя, чтобы они нас учуяли.

– Тогда уж гному точно нужно держаться как можно дальше, – хмыкнула её мать. – Искупается пусть в первом же попавшемся оазисе…

Всем пришлось ждать, пока семейство тираннозавров не пройдёт мимо и не будет уже достаточно далеко, чтобы не заслышать и унюхать компанию путешественников. Тропа, по которой сейчас они шли, вела будто бы сквозь бархан. Чем дальше они шли, тем выше по правую и левую руку собирались горы песка. Казалось, поднимись ветер – и их попросту засыплет, похоронив здесь навечно. То и дело мимо проползали крупные скорпионы и гремучие змеи, двигающиеся боком.