– Наверное.
– Как его фамилия?
– Григорьев, Валерий Григорьев.
– Григорьев, – повторяет полковник, и спрашивает, – Литературу изучаешь?
– Изучаю.
На столе у Алексея военные справочники по строительству фортификационных сооружений.
– Скоро пригодится, – говорит полковник и посторонившись пропускает.
Поезд набирает ход и ветер, врывающийся через открытые окна, развевает занавески. Опять тянется скучный пейзаж, и полковник отправляется в купе, которое занимает вместе с начальником штаба. Подполковник, сидя за столом решает кроссворд.
– Степан Трофимович, разыщите и принесите мне личное дело сержанта автороты Валерия Григорьева.
– Канцелярия в хвосте состава, но на ближайшей остановке найду и принесу, – оторвавшись от кроссворда обещает начальник штаба.
Личное дело сержанта Григорьева Валерия Васильевича не слишком объемно. Родился и вырос в Ленинграде. После того, как родители погибли в автомобильной катастрофе, как несовершеннолетний взят под опеку сестрой отца. Закончил радиотехнический техникум города Ростов, занимался в секции восточных единоборств, кандидат в мастера спорта по самбо. Призван на срочную службу в ВДВ. За время службы проявил себя исключительно с самой лучшей стороны: отличный стрелок, отличник рукопашного боя, имеет водительское удостоверение. Приказом по гарнизону переведен в учебную часть инженерных войск для подготовки к службе призывников. Неоднократно подавал рапорты о переводе обратно в воздушно- десантные войска, но все рапорты командование отклонены.
«Вот он то мне и нужен», – решает Михаил Матвеевич, ознакомившись с личным делом сержанта, а вслух, обращаясь к начальнику штаба говорит:
– На следующей станции вызовите Григорьева ко мне.
Очередная станция. Состав, дернувшись, и отгремев вагонными сцепками замирает. Через открытое окно полковник слышит зычный голос кого-то из младших офицеров.
– Григорьева в штабной.
Михаил Матвеевич выходит из купе и переходит в штабной вагон. Собственно, это обычный вагон-ресторан, являющийся по совместительству офицерской столовой. Здесь сейчас никого нет, и полковника это вполне устраивает. Едва полковник занимает место лицом ко входу, как в дверь стучат и на пороге появляется сержант.
– Разрешите? – в голосе сержанта не просьба, а скорее утверждение.
– Входите сержант, – кивает полковник.
Сержант, чеканя шаг, подходит к столу, вскидывает ладонь в воинском приветствии и четко докладывает;
– Товарищ полковник, сержант Григорьев по вашему приказанию прибыл.
Опустив руку, сержант стоя по стойке смирно замирает в ожидании. Михаил Матвеевич, прищурившись придирчиво осматривает сержанта. Форма ушитая вручную сидит безупречно, берцы начищены до блеска, взгляд синих глаз прямой, уверенный, немного насмешливый, на груди россыпь значков отличника.
Сержант не смущается и не отводит глаз. По его взгляду полковник легко определяет характер – прямолинеен, смел, решителен, никогда не соврет и не испугается. С таким парнем нет смысла вести длинные закулисные разговоры.
– Вольно сержант! – командует полковник, и не делая паузы спрашивает, – Пойдешь ко мне водителем? – заданный вопрос звучит не как вопрос, а скорее как приказ.
На лице сержанта мелькает разочарование, и он нерешительно переступает с ноги на ногу.
– Может лучше в ВДВ отправите, товарищ полковник?
Михаил Матвеевич, встает, и повернувшись к сержанту спиной проходит между столиков, затем развернувшись приближается вплотную, и заложив руки за спину говорит:
– Сержант, работать нам предстоит на открытой и простреливаемой местности, а целью номер один для боевиков являются высшие офицеры и их водители. На лице сержанта мелькает неловкость, – он хочет что-то спросить, и полковник это угадывает, – Спрашивайте сержант.
– Вам, про меня Залесов рассказал?
Полковник, отрицательно качает головой.
– Залесов мне о вас ничего не рассказывал и ни о чем не просил. Я случайно увидел вас из окна вагона, когда вы с ним разговаривали, обратив внимание на ваши значки. Залесов талантливый архитектор и строитель. Если вы, сержант не побоитесь пересесть с бетономешалки на штабную машину, то выездов на передовую вам не избежать, – ловко забрасывает крючок полковник, как бы ненароком усомнившись в смелости сержанта.Нехитрая наживка проглочена. В глазах сержанта мелькает огонек безбашенности, и он по слогам чеканит:
– Не побоюсь товарищ полковник.
– Отлично, тогда вместе с вещами перебирайтесь в штабной вагон, в купе к Залесову – будете служить вместе. Да, и вот еще что, – полковник немного мнется и мягко просит, – снимите ваши значки сержант – не стоит привлекать внимание снайперов.
– Есть! – отвечает сержант, и спрашивает, – разрешите идти?
– Идите.
Лихо, вскинув к козырьку руку, крутанувшись на месте, сержант, чеканя шаг выходит.
– Оформите сержанта Григорьева моим водителем, – распоряжается Михаил Матвеевич, возвратившись в купе.
Часть вторая.
Спустя два дня, в уже начинающих сгущаться сумерках, воинский эшелон лязгнув сцепками вагонов замер прямо в поле, порядком раскисшем от накрапывающего с утра дождя. Грязь, липнущая к подошвам, делает обувь свинцово тяжелой, техника буксует. В сопровождении кружащегося в небе вертолета прикрытия, колонна, натужно ревя моторами и испуская сизый дым, добирается до расположения дивизии.
Невообразимое множество палаток, обнесенных по периметру траншеями, ощетинилось пулеметами блок постов и стволами врытой в землю бронетехники. Стрекочут моторы электрогенераторов, желтыми огнями светятся маленькие пластиковые окошки палаток. Между палатками, сушится развешенное белье, деловито снуют солдаты, в центре городка ревет моторами вертолетная площадка.
Подразделению Михаила Матвеевича выделяют площадку на скалистой возвышенности, и солдаты, с трудом вбивая клинья палаточных опор в каменистый грунт часто высекают искры. Зато будет сухо, – думает Михаил Матвеевич, осматривая окружающую местность.
Военный городок, раскинулся среди зеленой долины, обрамленной склонами гор, вершины которых из-за отблесков далекого заката кажутся размыто голубыми. Черная нить дороги прорезая зелень тянется к стоящему в нескольких километрах темному городу, небо над которым время от времени прорезают огненные следы трассеров. Бойцы заканчивают установку палаток глубокой ночью.
Михаил Матвеевич, откидывает брезентовый полог своей и входит. При свете помигивающей лампочки осматривает убогое убранство, и устало падает на жалобно скрипнувшую железную солдатскую кровать. Закрыв глаза видит свой недостроенный загородный дом под Петербургом. От этого становится тошно. Отогнав видение, проваливается в черную дыру тревожного сна.
Духота, вспышки света, лязг гусениц, хочется убежать, но ноги словно ватные и не слушаются, кто-то настойчиво тянет за рукав повторяя:
– Михаил Матвеевич, Михаил Матвеевич.
Полковник поворачивается на голос, и открыв глаза обнаруживает, что лежит на продавленной солдатской койке.
– Михаил Матвеевич, вам пакет, – говорит начальник штаба.
Из оконце пробиваются яркие солнечные лучи, снаружи грохочет бронетехника, сильно пахнет выхлопными газами – они висят в воздухе вместе с пылью, и отчетливо видны в полосе света проникающей из-за не до конца затянутого входного полога. Вытянув руку, полковник смотрит на часы – семь тридцать. Садится на край кровати и еще не проснувшись до конца, пытается натянуть обувь, но тут замечает, что сапоги на нем – выходит, что спал в одежде. Встав, подходит к умывальнику, быстро и с наслажденьем умывается, растирается грубым полотенцем, затем поворачивается к нач. штаба:
– Зовите посыльного.
Степан Трофимович, высунувшись из палатки приглашает:
– Войдите.
В палатку входит невысокий, сильно загорелый прапорщик, и протягивает большой конверт.
– Распишитесь вот здесь, – положив на стол блокнот, тычет пальцем в нужную строку. Убрав блокнот в планшет, сообщает, – В десять часов в штабе командира дивизии общее совещание, – и спрашивает, – разрешите идти?