– Как тебя зовут?
– Пф! – усмехнулся он, – Из всех вопросов, что вертятся в твоей голове, ты решила начать с этого?
– Да, а что такого? – воскликнула я, – Надо же к тебе как-то обращаться.
– Называй как хочешь, – пожал он плечами, – Моё имя слишком сложное для людей, у вас речевой аппарат для таких слов не подходит.
– Ладно, я подумаю… – я решила оставить это на потом; ждала, что он спросит, но он так и не спросил, – Не спросишь моё имя?
– Не имеет значения.
– Как это не имеет? – воскликнула я.
– Ну, ты же пылинка.
– Хватит меня так называть! – я начинала злиться.
– Но это так, – развёл он руками, – Люди созданы из тверди земной и в землю же и обратятся после смерти. Прах или земля, человек или пыль – нет совершенно никакой разницы. Вы достаточно самолюбивы, чтобы давать друг другу имена, но в масштабе со мной они не имеют значения.
– В масштабе с тобой? – язвительно уточнила я, – А ты значит, такой великий?
– Люди рождены из земной тверди, – повторился он, – Я же рождён из звёздного света.
– Чего?!
Я остановилась. Он тоже.
Повернулся ко мне. От такого заявления я даже опешила и начала думать не безумец ли он?
Он тяжко вздохнул, поднял руку:
– Моё тело состоит из света…
Его рука засветилась особенно ярко, сама стала световой массой в форме руки, поменяла форму и когда опять угасла, вместо неё уже была медвежья лапа. Снова засветилась, изменилась и стала перепончатым крылом. Потом копытом… Птичьей лапой…
Он продолжал говорить в процессе превращений:
– Свет быстрый, лёгкий и подвижный. Его можно уплотнить, задать любую форму и, вне зависимости от неё, свет останется светом. – он опустил руку и продолжил, – Твердь напротив, крайне неподатливая, статичная. На то в вас так много воды, чтобы хоть как-то сделать её подвижной. Недолговечная структура. Люди вынуждены мириться со своими телами, которые эволюция формировала веками. Для меня же это дело выбора, – он пригнулся ниже, ближе к уровню моих глаз, – Ты должна понять, что я никогда не был человеком. Я тот, кто принял его форму.
Мурашки ледяной волной скользнули по моей спине к затылку и подняли волосы дыбом. От увиденного и услышанного легко было забыть как дышать. Стоило впечатлению чуть отступить и я приложила ладонь к его виску. Белый сразу отстранился.
– Ты материален… – не отходя от восторга вздохнула я, – Я уже подумала, что ты как призрак, раз из света состоишь. – нервно усмехнулась.
– Глупая пылинка, как по-твоему я тебя нёс? – недовольно спросил он, – Свету доступны многие свойства и свойства материи тоже.
– Сколько же нужно света, чтобы он мог принять такую форму?
Он усмехнулся:
– Колоссально много, – и направился дальше.
– Подожди… – подумала я, – Так твоя одежда тоже из света?
– Да.
– Ах! – я громко вздохнула, прикрыв рот руками, – Так ты голый?
– Нет, – он приподнял ногу и показал на свои кроссовки, – Я в обуви.
– Всё равно голый!
– Животное в меху тоже голое? – недовольно спросил он, – Считай, что одежда – мой мех. Да и вообще никакой разницы нет. Так ты идёшь или нет?
Я кивнула, догнала его и мы снова пошли вровень. Но после последнего факта я старалась не смотреть на него лишний раз и вообще чувствовала себя некомфортно. Белый молчал и, казалось, тишина его только радует. Прошло около двадцати минут прежде чем я решила снова начать разговор:
– Так куда мы идём?
– Ты устала. Я знаю, где ты можешь отдохнуть.
– Мы идём в город?
– Конечно, нет. Пока слишком рискованно. Днём я проверю, безопасно ли возвращаться, а сегодня будешь ночевать здесь.
Я посмотрела на него недоуменным взглядом. Белый остановился сам, а потом и меня, поставив передо мной руку. Только после этого я увидела высокий ячеечный забор, незаметно скрытый в темноте.
Белый провёл по нему вертикальную линию пальцем, а потом смял сетчатое полотно в сторону с такой лёгкостью, словно оно было из бумаги, а не из железа.
Он вошёл первым, пропустил меня, придерживая забор.
– Где мы? – шёпотом спросила я.
– Не обязательно так тихо, – пояснил он, – Здесь только один человек и он достаточно далеко.
Мы вышли на старую асфальтированную тропинку, точнее на то, что от неё осталось, и направились дальше. В лунном свете я стала узнавать очертания небольших домиков, свет в них не горел и вообще всё выглядело заброшенным и устарелым.
Тихий рёв, потом лай. Я подпрыгнула от неожиданности. На нас выбежала целая стая собак! Они рычали, начали окружать! Потом раздалось ещё одно «рычание». Низкое и почти без хриплости, оно больше напомнило раскат грома или эхо пушечного выстрела вдалеке и такое оглушительное, что тут же заложило уши ватой. Собаки тут же притихли и убежали в ужасе. Только секунду спустя до меня дошло, что этот звук издал Белый. Он не шевелился, пока они не ушли достаточно далеко.
Без комментариев он направился дальше. Я какое-то время стояла на месте, пригнувшись от очередного испуга. Спустя недолгое время мы уже были на крыльце одного из домиков. Вероятно мы были на заброшенной базе отдыха или в детском лагере, судя по хилости домиков и игровых площадкам в округе.
Белый немного покопошился с дверной ручкой, потом раздался тихий хлопок и он открыл дверь.
– Можешь войти, – сказал он, пропустив меня вперёд.
Здесь затхлый воздух, немного чувствуются запахи плесени и гнили, сыро. Кажется, даже прохладней чем снаружи. Я зашла, но располагаться не было никакого желания. Белый закрыл за нами дверь, встал по среди комнаты и дотянулся рукой до лампы на потолке. Тыкнул по ней пальцем и она загорелась. При свете комната выглядела не намного лучше… Пара отдельных кроватей со свёрнутыми в рулоны матрацами на них, дверь в санузел, слабое подобие кухни у одной из окон… Я всё ожидала, что замечу в углу мышь или таракана, но к счастью, они всё не появлялись. Хотя, это я ещё не проверяла шкаф…
Я брезгливо осмотрелась, перевела взгляд на Белого. Он повернул ко мне голову, казалось, даже смотрит на меня. Потом кивнул:
– Понял.
И вышел из домика.
Я не успела что-либо сказать или возразить. Открыла настежь окна, проверила санузел и шкаф. Не то, чтобы было слишком плохо, я была в местах и более грязных… Здесь скорее не ухожено, вероятно, базу закрыли на какое-то время. Но я нашла остатки химических средств и принялась за уборку санузла, решив, что раз мне всё равно придётся здесь ночевать, то без него я точно не обойдусь. А грязный санузел, как по мне, санузлом не считается. Ну, хотя бы не нужник на улице…
У меня ещё было много вопросов. Так много, что они смешались в кашу. И пока руки работали, голова пыталась создать хоть какой-то порядок, чтобы не растеряться при следующем разговоре с Белым.
С открытыми окнами запахи ушли, но закрыв их, здесь было всё также холодно. Белый вошёл так тихо, что я в очередной раз испугалась. Как ни в чём не бывало он принёс комплект постельного белья, подушку и одеяло. Всучил мне в руки и поставил пакет на стол. После чего снова вышел. Я не успела сказать ему хоть что-нибудь, но похоже, он не шутил когда говорил, что мы останемся здесь на ночь. Он принёс один комплект… Он, что не собирается ночевать здесь?
Я застелила постель. Дверь снова неожиданно открылась. Белый вошёл, поставил посреди комнаты железное ведро, засыпанное камнями на половину, меча в его плече уже не было. После чего сел на свободную кровать с крупным гладким камнем в руках.
– Что ты делаешь? – спросила я, решая, мерещится ли мне, что воздух вокруг камня раскалён.
– Тепло.
– А… – задумчиво ответила я, смотря с какой силой он греет ладонями камень, хотя держит его легко; на гладкой поверхности оставались красноватые следы от его прикосновений.
– Я принёс еду. Бери.
– А ты?
– Мне она не нужна.
– А, ну… – я отошла на кухню, заглянула в пакет, там консервы и хлеб, бутылка воды, – А чем ты питаешься?