В жизни идеальных героев нет. Их не может быть и в литературе. Истинный герой — это «живой человек» со всеми положительными и отрицательными качествами характера. Это в сущности своей правильное положение сводилось к абсурду механическим дозированием положительных и отрицательных качеств. Умение дозировать эти качества при определении положительности героя, умение показать борьбу их как содержание внутренней жизни героя и определяло уровень понимания художественности произведения.
Известно же, что герой художественного произведения в своем внутреннем развитии подчинен законам, присущим его психическому складу. Художник может в определенной мере корректировать поступки своего героя, может вмешиваться в его жизнь, но выходить при этом за пределы его внутренних возможностей не имеет права. Не желая принижать роль своего героя на строительстве, Ле старается убедить читателя, что массы мардыкеров и дехкан не перестают восторгаться своим национальным героем — большевиком Мухтаровым. Это он создал проект, он руководил строительством, он боролся против классовых врагов — вредителей, он разрушил монастырь мазар Дыхана, он превратил поповский Ош в пустыню, а пустыню Голодной степи — в цветущую долину.
Образ Саида-Али Мухтарова стал камнем преткновения всех споров вокруг романа Ле. Критика пришла в конечном счете к единодушному выводу, что писатель слишком много уделил внимания любовной истории своего героя, что интимная жизнь Саида не только не способствует более глубокому раскрытию его внутреннего мира, она просто не вяжется с логикой развития его характера.
Человек довольно крутого нрава, умеющий отстаивать свои убеждения, Ле вдруг под давлением критики пошел на попятную. Во-первых, оказалось, что «Роман Межгорья», вышедший из печати в 1929 году, — только первая часть произведения, что исчерпывающий ответ на все недоуменные вопросы критики будет дан во второй части романа. Кроме того, автор счел необходимым (правда, задним числом) объясниться с критикой и читателем в специальной статье, которая так и называлась: «Как я работаю над «Романом Межгорья». В этой статье читаем следующее: «Саид-Али Мухтаров — это собирательное имя. Синтезированный образ многих молодых, не закаленных в классовых боях предоктябрьской эпохи коммунистов. Потенциально такой партиец, с революционной точки зрения, несет в себе много ценного. У него есть почти все: разум, знания, здоровье, хорошее социальное прошлое и настоящее, классовая ненависть ко всем враждебным классам. Как будто все, что надо. Не хватает одного — опыта классовой борьбы, большевистской школы».
Между выходом в свет первой и второй частей «Романа Межгорья» прошло пять лет. За это время в украинской советской литературе многое изменилось. Писатели отправлялись в творческие командировки на новостройки «собирать материал». Явление это скоро стало обыденным. Как правило, результатом творческой командировки был новый роман, где частенько в грохоте восторженно, но грубо персонифицированных машин исчезал человек. В украинской литературе, казалось бы навечно связанной с жизнью деревни, рождался новый, «производственный», роман, в центре которого стоял совершенно новый герой — рабочий, строитель социализма, представитель советской технической интеллигенции, коммунист, преобразующий мир. Вслед за «Интегралом» Ле в 1932 году вышли в свет: «Турбины» В. Кузьмича, «Бурун» С. Скляренко, «Перешихтовка» И. Кириленко, «Тракторострой» Н. Забилы, «Рождается город» А. Копыленко, «Петро Ромен» Г. Эпика, «Металлисты» И. Сенченко. Дальше в 1933–34 годах — «Звездная крепость» и «Море отступает» О. Донченко, «Новые берега» Г. Коцюбы, «Инженеры» Ю. Шовкопляса, «Сила» Я. Баша, «Магистраль» А. Шияна.
Во второй части «Романа Межгорья» писатель пошел по пути углубления художественной разработки образов героев произведения. Саид-Али Мухтаров Предстает перед читателем в своем новом качестве. Это уже закаленный в классовых боях большевик, опытный руководитель, человек, как говорят, видавший виды. Правда, читателю не совсем нравится, что живой и общительный характер Саида во второй части начал приобретать черты некоторой «регламентированной» сухости. Автор ставит своего героя в чрезвычайно усложненные обстоятельства. В борьбе с классовым врагом Саид преодолевает старые свои привычки, многое начинает понимать по-новому и, пройдя трудный путь самопроверки, приходит в конечном счете к тому, что объявляет беспощадную борьбу чувствам, превозносит холодный рассудок. Потом он опознает свою ошибку и после тяжелых испытаний приходит к нравственному обновлению в гармоническом единении личного и общегосударственного, в патетическом завершении победы над самим собой.
Тут-то автор и заявил о своем категорическом несогласии с критикой относительно моральных качеств своего героя вообще. Еще в 1931 году, комментируя первую часть романа, он заявлял: «Саид-Али в моем романе — диалектически оформленная фигура. После таких психологических провалов мне нет необходимости больше мотивировать «переход» его в настоящего коммуниста, активного строителя социализма, который должен увлекать других своим примером».
Сам Иван Ле был активным участником социалистического строительства, бойцом, который в разрешении сложных вопросов современности не искал уютного «нейтралитета». Он считал, что именно ему принадлежит право писать о таких людях, как Саид-Али Мухтаров. «История» героя романа (изложенная в первой части) известна ему не из случайных разговоров, не из десятых рук, а из собствен-них наблюдений. Саид в его представлении — это не только талантливый организатор социалистической перестройки жизни своего народа, но и «плод» этой перестройки, то есть типичный герой нашего времени. Как же можно пренебрегать чрезвычайной сложностью и противоречивостью формирования его личности! И писатель, чтобы отвести от себя обвинения критики, взваливает на себя тяжелый труд вывести Саида из запутанного лабиринта противоречий, раскрыть диалектику его души, своеобразие характера и начертать тот единственно возможный путь «самоусовершенствования», который должен был пройти герой, чтобы стать самим собою.
Иван Ле — писатель-реалист — не уходит от показа тех трудностей, с которыми связана психологическая перестройка человека. В этой связи нельзя не сказать о творческой удаче писателя, создавшего такие полнокровные образы, как инженер Синявин и старый мулла Исенджан. Не сразу становятся они союзниками Саида-Али, но, приняв новое, борются за его утверждение в жизни. Интересен также и образ коммуниста-украинца Ивана Лодыженко, секретаря парторганизации стройки. Освоение Голодной степи он воспринял как свое родное, кровное дело и стал верным помощником Саида-Али.
В представлении читателя «Роман Межгорья» продолжает жить до сих пор как застрельщик самой важной, никогда не стареющей темы нашей современности — социалистического переустройства жизни народа. И никакие более поздние наслоения авторских переделок, продиктованных не только художественной целесообразностью, но и случайными, преходящими требованиями критики, не помешают молодому поколению читателей увидеть в произведении самое главное: образ положительного героя, коммуниста, организатора масс.
«Роман Межгорья» Ивана Ле, так взбудораживший критическую мысль начала 30-х годов огромной силой художественного обобщения существенных сторон советской действительности, так взволновавший читателя смелостью в постановке и разрешении проблемы положительного героя, остается одним из самых ярких явлений в истории украинской советской прозы.
П. КОЛЕСНИК
КРАТКИЙ ПОЯСНИТЕЛЬНЫЙ СЛОВАРЬ
Абу-Али ибн Сина (латинизированное Авиценна) (около 980 —1037) — крупнейший ученый-энциклопедист средневековья.
Авлиё — святой.
Азан — призыв к мусульманской молитве.
Альгаццали (Гаццали) — европейское написание имени Абу Хамид Мохаммед ибн Мохаммеда (1058–1111) — арабского богослова и философа.
Аманмысыз, аманмы — приветствие, пожелание здоровья.
