Она хмурится, как будто не понимает.

— Фрэнки и ее семья живут по соседству.

— А, так ты не старый, ворчливый отшельник в горах.

— Я не старый. Мне тридцать. Ты описала мистера Орсона, который живет примерно в миле дальше по горе, хотя он не так уж плох, когда узнаешь его получше. Он разрешает мне пользоваться его холмом, чтобы покататься на санках. — Я неопределенно указываю пальцем через плечо.

Она поднимает брови, как бы удивляясь замечанию о катании на санках.

— Мне показалось, что я видела дым из трубы раньше.

Я делаю глоток кофе, и кофеин, должно быть, развязывает мне язык.

— Фрэнки и Расти живут дальше через лес в ту сторону. — Я жестом показываю в окно. — Изначально этот коттедж принадлежал моему деду. Родители дедушки Франческо, мои прабабушка и прадедушка, хотели, чтобы он женился на женщине из Италии. История гласит, что она была из хорошей семьи и прекрасной девушкой. Она ему понравилась, но он решил, что они слишком молоды, чтобы остепениться. Франческо сказал родителям, что собирается путешествовать в течение месяца, прежде чем принять решение. Каким-то образом он оказался в Хоук-Ридж-Холлоу. Самое холодное место на земле, по его словам.

— Согласна. — Айви потирает руки.

Я веду нас к дивану у камина.

— Я тоже. В общем, однажды вечером он и парень по имени Чарльз Хокинс играли в карты. В игре он выиграл эту собственность. Хокинс жил по соседству в доме, который сейчас принадлежит моей сестре и Расти. — Делаю паузу, не уверенный, стоит ли рассказывать остальную часть истории.

Айви наклоняется ко мне, уделяя мне все свое внимание. Концы ее волос обрамляют ровную линию челюсти. Ее полные губы едва соприкасаются, как будто она следит за каждым моим словом. Ее большие, яркие глаза сосредоточены на мне. Это почти болезненно, потому что есть так много деталей, которые я не хочу, чтобы она видела. И все же я хочу смотреть на нее.

Вырывается неровный вздох.

— Есть еще что-то? — спрашивает она.

Мой рефлекторный кивок обязывает меня рассказать ей все остальное.

— Франческо и Чарльз стали хорошими друзьями. Потом появилась Елена — его сестра, моя двоюродная бабушка. Их родители послали ее, чтобы она привезла их сына домой. Месяц превратился в год. Но в итоге она осталась... и завоевала сердце Чарли, живущего по соседству. Франческо был против этого романа. Никто не был достаточно хорош для его сестры. До появления Расти я мог легко понять его чувства. Все мы, братья Коста, очень оберегали Фрэнки.

Айви свела брови.

— Я полагаю, что у этой истории счастливый конец.

Может быть, для них. Для меня — никогда.

— Дружба между Франческо и Чарли распалась. Переросла во вражду. Елене очень нравился Чарли, но она согласилась отпустить его, если Франческо вернется с ней в Италию. Он так и сделал, и в последствии женился на моей бабушке.

— А как же Елена?

— Она оставила позади свою настоящую любовь. Так и не вышла замуж.

— А как ты оказался здесь?

— Мои родители родились в Италии. Переехали в Нью-Йорк. Я родился и вырос там. Несколько лет назад сюда приехала моя сестра. Разожгла вражду с соседом — Расти Хокинсом. Внуком Чарли. Все могло быть ужасно. Вместо этого они полюбили друг друга.

— Значит, она переехала в соседний дом, а ты приехал сюда, — говорит Айви, собирая все воедино и оглядываясь по сторонам. — Елочная ферма, должно быть, довольно прибыльная.

— Этот дом не первоначальный коттедж. Нет, когда моя сестра сюда приехала, он был размером с кухню и завален коробками от пола до потолка. Наши родители использовали его как хранилище. — Я пожимаю плечами, потому что они иногда сбивают нас с толку.

Айви вскидывает бровь, и ее губы расходятся еще больше, как будто она потрясена.

— Я так понимаю, ты все это сделал.

— Мне помогли расширить и обновить этот коттедж, ставший шале. — Я хлопаю ладонями по брюкам, почти закончив рассказывать о себе. — В любом случае, Расти должен скоро приехать и посмотреть, что можно сделать с плугом. Возможно, понадобится лебедка.

Айви бледнеет.

— Ведьма¹¹?

Я чуть не расплескиваю кофе повсюду и не могу сдержать улыбку

Она хмурится.

— Что смешного? От ведьм у меня мурашки по коже. Я больше люблю Рождество.

— Я сказал: «лебедка». Это устройство, которое поможет нам сдвинуть плуг, если я не смогу прикрепить его к грузовику. Сейчас мы в затруднительном положении. Также я мог бы использовать ее, чтобы вытащить твою машину из пруда.

— Могло быть и хуже. — Ее плечи поднимаются и опускаются, как будто она отчаянно пытается напомнить себе об этом факте.

Да, всегда может быть хуже. Прежде чем я слишком глубоко погружусь в эту яму, я спрашиваю:

— Так и что с тобой случилось?

— Что случилось? Я же сказала тебе. Я искала особенное место, чтобы провести Рождество и...

— Нет, реальная история. У тебя флюиды милой девушки, но ты определенно что-то недоговариваешь.

— И мы уже выяснили, что ты большой плохой волк в лесу.

— Я думала, ты сказала, что я Охотник.

— Или Чудовище. Снеговик Фрости. Одинокий Волк. Дровосек. Все вышеперечисленное.

Если не считать угасающего огня, тишина заполняет комнату. Мое тело словно вибрирует, притягивается к ней, как магнит, как камертон, что-то твердое и металлическое к ее мягкому и уютному спокойствию.

Мы оба избегаем зрительного контакта, словно, если совершим эту ошибку, то пути назад уже не будет.

Я поднимаюсь на ноги и подбрасываю еще одно полено в очаг. Взгляд Айви следит за мной.

Она прочищает горло и спрашивает:

— А есть ли миссис Волк?

Я фыркаю.

— Моя фамилия Коста, и нет. Определенно нет.

— Ты не женат. Не празднуешь Рождество. Есть ли еще что-нибудь, что должно заставить меня волноваться о тебе?

Я хмыкаю.

— Почему это должно заставлять тебя волноваться?

— Похоже, ты не хочешь быть счастливым.

— Я не из тех, кто любит отношения.

— Ты, конечно, немного грубоватый, но это не значит, что ты не сможешь быть счастливым с кем-то особенным.

Смех, который я издаю, поднимает Птичку на ноги.

— Все в порядке, девочка. Айви только что сказала самую уморительную вещь на свете. — Вопреки своему здравому смыслу, я поворачиваюсь к девушке и вижу вспышку в ее глазах. — Ты не поймешь.

Айви складывает руки перед грудью.

— А ты попробуй.

— Я разговаривал с собакой.

Айви натянуто, если не сказать неодобрительно, улыбается.

— Тем более, тебе нужна миссис Волк.

— Как я уже говорил, моя фамилия Коста. — Я наклоняю голову в сторону. — И я припоминаю, что вчера вечером ты называла меня «мистер Зефир». Куда он делся?

Она фыркает.

— Ты мне скажи.

Ах, я вижу, что она сделала. Умно.

— Дело в том, что я не хочу быть связанным.

— Не очень хороший способ посмотреть на это. Опять же, когда ты вчера появился с топором...

— С колуном, — поправляю я.

— Я подумала, что ты точно собираешься меня связать. Теперь я вижу, что ты служил в армии, что объясняет жесткость. Но это не повод мешать любви войти в твою жизнь.

Полено хлопает и трещит.

Мое горло сжимается, и не из-за дыма. Айви очень мягко говорит то, что я не могу сказать. Она понимает, что я пережил потерю. Она открывает во мне дверь, которую я давно захлопнул. Возможно, еще до моей дружбы с Айзеком. Это вызывает во мне одновременно облегчение и ужас. Если я пойду на это, то больше не буду одинок. Но снова буду подвержен риску потерять тех, кого люблю.

— А как насчет всех положительных моментов, которые могут принести отношения? Можешь думать о том, что они связывают тебя, но они могут и воодушевлять. — На последней фразе о том, что отношения могут воодушевлять, ее взгляд останавливается на моих руках.

Между колкой дров, работой по дому и домашним спортзалом внизу, мне, возможно, скоро придется заказывать пошив рубашек, потому что мои бицепсы натягивают фланель. Остекленевший взгляд Айви говорит о том, что она не возражает... и ей скорее нравится то, что она видит.