– Не волнуйся, у страха глаза велики, а то, что народ любит приукрасить действительность тебе известно не хуже, чем мне.

Харви, или как его ещё называли Малыш Харви, был человеком, которого природа  с самого рождения не одарила сильным интеллектом. При его росте под два метра, могучем телосложении и возрасте за 30, он по-прежнему оставался ребёнком лет десяти. Но он умело ладил с животными и по этой причине слыл отменным грумом на всю округу.

Харви не сдавался:

– Нет-нет, мистер Таккер! Верно, я вам не сказал, куда они пошли. Они мыли золото неподалёку от Ивовой заводи. А там и люди пропадают и развалины эти в лесу!

Развалины, Оливер что–то слышал о заброшенном монастыре, точнее о том, что от него осталось. Когда-то тут уже было поселение, на берегу реки. А потом произошла какая-то беда и деревушка опустела. Быстро заросла лесом и скрылась из виду. Прошло время – и не годы, не десятки лет, а несколько столетий, прежде чем эти леса вновь услышали человеческие голоса. Голоса первых жителей Рэвенвальда. Строить начали западнее, прижимаясь ближе к торговому тракту, впоследствии ставшем основой для железной дороги.

– Ладно-ладно, не переживай ты так, – Оливеру не хотелось расстраивать Харви, – а что же стало с остальными старателями?

– Пропали, пропали – как сквозь землю провалились, и вещи свои оставили!

– Интересно, – Оливер задумался, теперь эта история не казалась ему такой простой. Ведь если компаньоны этого Джеки–Джимми просто разругались, убили его и скрылись, то почему же тогда ничего с собой не взяли?

Харви, словно почувствовав размышления Оливера, запричитал ещё сильнее:

– Э, нет, нет, мистер Таккер, не ходите туда! Плохое это место, плохое! Гиблое! И себя погубите и Каеля, зря я вам это рассказал, зря! – Харви начал глухо подвывать, стуча себя по голове кулаком.

– Ну-ну, будет тебе, – попытался успокоить его Оливер, – обещаю, что не пойду туда, перестань. Вечером же приведу тебе Каеля обратно, вот увидишь.

Харви кое-как удалось взять себя в руки. Вытирая свой нос рукавом, он серьёзно добавил:

– Буду ждать вас, берегите себя! И не рискуйте зря!

– Обещаю, не буду! – не сдержал улыбку Оливер, вскакивая в седло, демонстрируя при этом завидную ловкость, уже не свойственную людям его возраста.

Бывало, Оливер Таккер почти решался взяться за старое, начинал лихорадочно перебирать свои путевые записи в поисках направления новых поисков. Ведь сорок два года это ещё не тот возраст, когда можно записывать себя в старики! Неужели он не способен на большее, чем прогулки верхо́м? В какой момент он начал больше заботиться о личном комфорте, спокойном времяпрепровождении? Куда пропал, исчез и испарился былой запал, что толкал его в водоворот невероятных событий? Куда подевалась та отвага, с которой Оливер мог вот так запросто взять и отважиться на переход через пустыню в поисках таинственного оазиса, или же отправиться высоко в горы по следам древней легенды о затерянном храме? Безрассудство, исключительное везение и чёткое понимание своих преимуществ в этом, бывшие всегда главными козырями в любых ситуациях, даже самых, казалось бы, безнадёжных – где они сейчас? Когда и куда всё это делось, а главное, было ли?

 Ему снились далёкие берега неизвестных стран, проступающие сквозь утренний туман своими причудливыми формами, созданными разнообразной растительностью и останками древних городов. Снились одетые в вечные снега, горы, высота которых была столь огромной, что перелететь их не мог ни один дирижабль, а смельчаки, рискнувшие преодолеть их самостоятельно, пропадали без вести.

Во сне Оливер вновь переживал свои былые приключения. Вот он бежит сквозь запутанную систему подземных пещер острова Юкаама, а за ним гонится чуть ли не всё племя кровожадных троглодитов-каннибалов, у которых он выкрал их древнего идола из чистого золота. Или вот он сплавляется в лодке по горной реке, вместе со своим проводником, который впоследствии загадочным образом исчез. Жители деревни, откуда был родом этот парень, говорили, что его забрал лесной дух, за нарушение какой-то древней клятвы. Ну, клятва ни клятва, а Оливер тогда чуть не расстался с жизнью, когда несколько дней кряду выбирался из джунглей со сломанной ногой и рукой, после падения с большой высоты в овраг. Тогда он даже был готов поклясться, что всю дорогу его преследовало нечто, но напасть так и не решилось. И даже теперь, когда прошло так много лет, он иногда ощущает этот взгляд в спину, во время своих прогулок по лесу. Только сейчас он не испытывал и тени того страха, а наоборот, старался отдаться этому чувству, чтобы хоть ещё раз в жизни испытать будоражащее возбуждение от встречи с неведомым.

И неизвестно, сколько бы он так продолжал грезить и копаться в прошлом, если судьба не решила пойти ему навстречу; ведь, как известно – желаниям свойственно сбываться, а мысль, порой, становится чересчур материальной.

Своё начало река Снежная берёт высоко в ледниках Северных гор, где вечные снега лежат белоснежными шапками на вершинах столь прекрасных сколь и недосягаемых, что ни один смельчак, решивший покорить их, так и не вернулся оттуда живым. Устремляясь в долину, река вбирает в себя множество малых притоков и по мере продвижения на юг, набирает силу, раскидываясь рукавами по всей округе, питая своей влагой древние леса, стоявшие здесь ещё задолго до появления первого человека.

Холмистая местность у основания горной гряды порождает живописные меандры с крутыми берегами, и грозные пороги. Ниже по течению потоки воды замедляют свой ход, русло становится шире, разделяется на отдельные водотоки, пока окончательно не теряется в лесной глуши, питая собой многочисленные болота и озёра.

Своё прозвище «Лисий хвост» река получила у местных жителей из-за цвета, в который окрашивается вода весной. Тающие снега вымывают железо в горах и несут его вниз по течению, окрашивая реку оттенками бурого – от рыжего до, почти чёрного цвета. А там, где есть железо, есть и золото. Но не только это роднит реку с лисами. Снежная умеет преподносить сюрпризы не хуже этих коварных и хитрых животных. Порой в половодье, за одну ночь уровень воды в реке может подняться так резко, что под толщей воды оказываются целые острова, а там, где вчера была отмель или реку можно было перейти вброд, бушует настоящий горный поток. Как правило, именно после таких явлений, когда уже уровень воды падает до обычного, на перекатах и наносах оседает большое количество золотого песка, который так усердно собирают приезжие старатели, и из-за которого так много жизней оборвалось на берегах этой красивой, но очень своенравной реки. Дань, которую платят люди за сокровища Снежной несоизмеримо больше того, что им удаётся найти, но, увы, блеск драгоценного металла ослепляет, а жажда наживы толкает на самые ужасные преступления.

Любопытство, подогретое рассказом Малыша Харви, пустило свои корни в мыслях Оливера. Иногда в окрестных лесах исчезали люди, но это было скорее редкостью, чем правилом. А исчезновение целой группы – это уже событие куда более занимательное. Что же они там такое нашли, что так сурово расправились со своим компаньоном? Ведь всем в о́круге известно, что добыча гораздо богаче выше по течению, а не ниже, куда направлялась группа. Или они специально хотели попытать счастья на непопулярном месте?

Занятый этими мыслями Оливер незаметно для себя достиг берегов Снежной, и недолго думая повернул Каеля в сторону лагеря старателей, благо расстояние было не столь велико и заняло бы не более двух часов неспешной езды.

Тропа, по которой ехал Оливер, была проложена совсем недавно. Сразу, как только уровень воды в реке упал, в город приехали искатели счастья и золотого песка, именно в это время вешние воды приносят с собой кварц и золото. В этом году отважных золотодобытчиков было меньше чем в прошлом, а в прошлом меньше чем в позапрошлом. Река с неохотой расставалась со своими сокровищами, и количество добычи из года в год снижалось как количественно, так и качественно. Уже давно была закрыта регистрационная контора, отвечавшая за межевание участков реки и ручьёв, просто за ненадобностью, места хватало с избытком, минули те времена, когда на один участок претендентов было по несколько человек и споры решались на ножах. Пресечение подобных бесчинств, способных утянуть Рэвенвальд в пучину кровавого хаоса, было вверено отделению городских стражей. Тут же махровым цветом расцвела коррупция, но убийства прекратились. И за последние два года смерть в Рэвенвальд наведывалась только по естественному или же несчастному случаю. До недавних событий.