Часть I. Глава IV.

***

Прошло две недели. Князь Андрей ездил в Петербург по некоторым вопросам, сейчас он возвращался в Богучарово, но так как дорога была не в один день, на ночь он остановился под Москвой, в доме у старой графини и вдовы Софьи Кирилловны Литвиновой – матери Павла Литвинова. У графини Софьи дочерей не было, посему можно было избежать ненужных сейчас князю Андрею знакомств и встреч, но ненароком он слышал, что сейчас у графини её племянница, с которой князь хотел встретиться меньше всего. Болконскому выделили небольшую комнату без балкона на втором этаже, окно которой выходило в сад, отчего там было довольно тихо.

Была ночь, князю Андрею отчего-то не спалось. Немного поворочавшись в постели и поглядев в потолок, он встал с кровати и широко раскрыл окно в надежде, что свежий воздух поможет ему заснуть. Ночь была тёплая, не было ни ветерка, луну не было видно, а блёклый свет звёзд придавал саду волшебный облик. Князь Андрей какое-то время, облокотившись на подоконник, стоял у окна и вдыхал ночной воздух, мысленно убеждая себя, что это поможет ему заснуть. Неожиданно для себя самого, он вновь стал невольником подслушанного разговора, что происходил в комнате прямо над ним, участниками которого были какая-то дворянка и, видимо, крестьянка.

– Ваше сиятельство, ваша тётушка графиня завтра даёт бал, – заговорил приятный мягкий женский голос, он принадлежал крестьянке. В ответ на это послышался равнодушный, чуть грубоватый, голос её барышни: – Пущай даёт, мне то что с того.

«Значит племянница графини прямо надо мною живёт. Кажется, где-то слышал я её голос, но кто же это? До боли знакомый голос…» – размышлял князь Андрей.

– Даже ради уважения не пойдёте?

– Ох, Катенька, было б уважение… Софья Кирилловна ничем не отличается от остального светского общества. Все они такие. Все. Им о возвышенном, а они всё празднуют да веселятся, большего им и не надо. Бездельники! А смысл жизни ведь не в праздниках и богатстве. Ещё и французский этот через каждое слово вставляют… По их – vilénie[17]! И вообще, мир полностью держится на крестьянах…

– Вы же всё делаете для крестьян, Дарья Алексеевна.

– Это уже вопрос совсем другой.

«Дарья Алексеевна?!. Кибакова? Что?.. Да нет же… Этого быть не может! Хотя и голос ведь её… Точно она! Значит – она племянница графини…» – Андрей был достаточно удивлён и всё ещё не мог поверить в происходящее.

– Чудная погода сегодня. Звёзды! Как же они прекрасны. Говорят, мы похожи на них, после смерти мы перерождаемся и вновь возвращаемся в этот мир. Опять моя философия о концепциях жизни и смерти…

– Ваше сиятельство, я хотела у вас спросить, как прошла ваша прогулка с князем Болконским?

– Я просто ушла потом, вновь заявив, что он слишком нагло себя ведёт.

– Отчего же вы ушли, княжна?..

– Гордость не позволила остаться… А ведь ничего хорошо от неё не будет. Всё строю из себя что-то, а ни к чему это не приводит, самой от себя тошно. А князь Андрей ведь такой замечательный человек, – было слышно, как Дарья тяжело вздохнула. – Даже я, такая наглая и бездушная, до сих пор не понимаю, за что Ростова так с ним обошлась… – она замолчала. – Ой, а с чего меня интересует это?.. Забудь, Катя, забудь.

– Вам нравится князь Болконский?

– Не будем об этом. И да, ты можешь идти.

Данная фраза вызвала улыбку у князя Андрея.

– Кажется, пора присмотреться к Болконскому ближе, что ж он за человекто такой… – после Кибакова замолчала. – Так, Дарья Алексеевна, хватит заниматься демагогией и мешать спать другим, – вновь произнесла она. Далее князь Андрей услышал, как в комнате над ним громко захлопнули окно.

После услышанного разговора, князь ещё долго не мог уснуть, заснул он лишь под утро, в пятом часу, когда уже рассвело. Спал князь Андрей недолго, ведь около семи часов утра он проснулся от сдавленного крика, что доносился из сада: «Прасковья! Где тебя черти носят!»

Князь Андрей резко открыл глаза и оглядел комнату, пытаясь понять, что вообще происходит.

«Что же это было?» – подумал он, зевая. Сон прямо-таки давил, и князь, перевернувшись на спину, вновь сомкнул веки и ненадолго задремал.

«Я что сказала? Ты здесь главная?! Привести эту дрянь ко мне!» – из сада опять послышался тот неприятный сдавленный женский голос.

Болконский снова проснулся и открыл глаза, но почти сразу закрыл их вновь, надеясь, что всё-таки сможет ещё хоть немного поспать.

«Не мои проблемы! Быстро!» – истошно завизжала женщина.

На этот раз князь, встав с кровати, выглянул в окно, дабы узнать, кто так нагло мешает ему спать – в саду стояла графиня Литвинова и несколько её прислуг, она, видно, раздавала им какие-то приказы.

«Зачем это делать именно здесь?» – подумал князь Андрей, устало протирая глаза. Спать ему уже как-то не очень хотелось, хотя во всём теле чувствовалась сильная усталость. Князь умылся холодной водой, что очень взбодрило его и привело все мысли в порядок, переоделся и вышел на террасу, на которой кто-то уже был – это была княжна Дарья. Она стояла, чуть облокотившись на ограждение и глядя куда-то вдаль.

– Ах… Это вы, Болконский, – с какой-то грустью, но в то же время с облегчением, произнесла она, заметив его.

– Здравствуйте, Дарья, – князь Андрей взглянул на неё, её обычно бледные щёки были какие-то совсем белые, а глаза печальны как тогда, когда он первый раз увидел её. – Вы очень бледны, у вас всё хорошо?

– Чувствую себя не очень хорошо.

– Надеюсь, ничего серьёзного? – с нескрываемым беспокойством, спросил князь Андрей.

– Нет, ничего, я просто не выспалась.

– Признаться, я этой ночью тоже весьма плохо спал… Вас тоже разбудили эти крики?

– Увы, это так, – Дарья подняла на него свои тёмно-карие глаза и тихо, небывало мягко, несмотря на грубость, что от природы была в её голосе, произнесла: – Вы мне не поверите, но я так рада вас видеть сейчас.

– Отчего же не поверить? Я вам верю, я тоже очень рад вас видеть.

– Хорошо, князь Андрей, – Кибакова слабо улыбнулась.

– Это вы потеряли во время прогулки, – князь Андрей достал её белый ситцевый платок и протянул ей.

– А я-то обыскалась его, уж думала, взял кто. Спасибо вам, Андрей, – она осторожно взяла платок, касаясь рук Болконского, что были в белых перчатках, своими, которые, также, как его руки, были вновь прикрыты.

– Не стоит благодарности.

– Вы надолго здесь?

– Нет, я еду домой, в Богучарово, уезжаю уже сегодня. А вы?

– Я тоже отправляюсь сегодня, – Дарья оглянулась по сторонам. – Надеюсь, нас никто не увидел, а то, ежели Софья Кирилловна увидит, такие сплетни поползут…

– Мне уже пора. До свидания, княжна Дарья.

– До свидания, Андрей.

Князь Андрей прошёл внутрь дома.

– Бесстыдница! – послышался сзади голос графини Софьи.

Дарья обернулась назад и вопросительно взглянула на тётушку.

– С каких пор, графиня?

– Qu'avez-vous pensé faire[18]? – произнесла графиня на весьма ломаном французском, да так, что даже было трудно разобрать, что же она пыталась сказать.

– Так, а давайте по-русски, – ответила княжна, намеренно растягивая «так».

– Как желаешь, я-то по-культурному хотела, как брат твой Михаил, – Литвинова подошла к княжне ближе. – Ты думаешь, я не знаю о твоих бессовестных делишках? Наслышана я, как ты на бале у брата танцевала с этим Болконским.

– И с каких же это пор вас волнует моя личная жизнь? – Дарья, как и обычно, внешне сохраняла спокойствие и говорила очень расслабленно.

– С тех самых, что я не допущу в своём доме такого позора, слышала я вчера твои грязные откровения об этом Болконском, ещё и кому? Какой-то жалкой прислуге!

– И чего же в этом позорного?

– Да то, что замуж тебе надо, а ты занимаешься ни пойми чем. Нет, дабы как все девушки на бал пойти, познакомиться с кем-нибудь, так она вот что творит.

– А чем же вам не угодил Андрей Николаевич?