Гастон высвободил уздечку и передал её мне. Несмотря на свой высокий рост и длинные ноги, я неловко сел на коня… Моё тело всё ещё отходило от подземного водоворота, и голова слегка кружилась, хотя ни одного ушиба я не получил…

Послышались смешки от моей неловкости, но Гастон не улыбался, он приспустил стремена, и сказал:

– Поехали со мной. Где твоё оружие, немец? В этом лесу рыскают англичане, способные похитить, или убить кого угодно…

Я не отвечал.

Моя лошадь побежала за Гастоном в самый конец отряда. Здесь были настоящие рыцари в доспехах. У них не было блестящих шпаг, у них были тусклые широкие мечи.

– Эй, алхимик, ты можешь помочь раненому? – спросил меня один из солдат и указал пальцем на своего товарища.

– Что? – спросил я по-немецки, с удовольствием отмечая про себя, что хорошо понимаю язык.

– У Николаса кровоточит старая рана, сейчас веткой разодрал, – повторил солдат и снова указал на товарища, а затем на своё плечо.

Я молча кивнул, делая вид, что всё понял, спешился, и подошёл к всаднику с перекошенным от боли лицом.

– Покажи, опять же по-немецки сказал я, и сделал жест рукой.

Всадник расстегнул серый камзол, без прикрас, и высвободил левую руку. Сквозь намотанные тряпки на его плече проступила свежая кровь.

– Один момент, – сказал я, щёлкнул пальцами, и поднял указательный палец вверх… Затем снова открыл свой рюкзак, ставший поистине драгоценным…

Я достал небольшой флакончик обезболивающего спрея, снял колпачок, и, жестом, попросил Николаса убрать тряпки с плеча.

Грациозная амазонка и её свита уже были здесь, рядом со мной и Николасом…

Они с огромным любопытством разглядывали флакончик со сверкающей этикеткой, и сверкающую молнию на моём классном рюкзаке.

На плече Николаса была видна припухшая ранка круглой формы, вероятно, от укола шпаги. По её краям проступала свежая кровь. Я нажал на колпачок, и струя молочного цвета, с хорошо слышным шипением, залила ранку.

– Сейчас поможет, – сказал я по-немецки.

Всадники были если не поражены, то в высшей степени удивлены аэрозольной струёй, вылетевшей из баллончика, почти так же, как и выпущенной красной ракетой.

Уже через несколько секунд боль утихла, Николас повеселел, похлопал меня по плечу и громко сказал:

– Этот парень – отличный лекарь! Чёрт меня побери!

Вокруг меня послышались одобрительные возгласы…

Я заметил, что всадники стали больше поглядывать не на меня, а на мой фирменный немецкий рюкзак…

Николас достал железную фляжку, снял колпачок, и молча передал её мне.

– Пей смело, у нас нет чумных, – сказал Гастон.

Красавчик с завитыми волосами был рядом, и снова перевёл эти слова на немецкий язык.

Я сделал несколько жадных глотков, и почувствовал отменный аромат и свежесть великолепного красного вина… Оно было, кажется, ещё и с пряностями.

Отряд, хорошенько напоив лошадей из голубого озера, продолжил свой путь…

Я сидел на лошади первый раз в жизни, но она была смирная, и сама бежала как надо, и куда надо… Моё физическое состояние пришло в норму, после нескольких глотков чудесного напитка из фляжки Николаса.

Здесь же, в конце отряда, тихо поскрипывали две повозки, запряжённые чёрными мулами. На повозках лежала добыча охотников с арбалетами: десятка три фазанов, довольно крупных, три косули с тонкими ножками и жирными задницами, и два диких кабана с серой щетиной и мощными клыками. Рядом с повозками, на мулах же, ехали оруженосцы рыцарей. На некоторых из них были железные нагрудники. Они держали в руках длинные копья, алебарды и секиры.

Я ехал на смирной лошадке и ломал голову – что же это со мной произошло.., вспоминая слова друга Серёги о дольменах, в которых люди пропадают навсегда…

Уже через четверть часа лес закончился, и наш отряд вышел к реке.

Вдруг, впереди отряда послышался лай собак и раздались женские крики из свиты Агнессы Сорель:

– Смотрите! Это англичане! Они вооружены! – кричали дамы.

Гастон пришпорил своего коня и скомандовал:– За мной! Рыцари!

И десяток тяжело вооружённых всадников поскакали за командиром. Я хлопнул кроссовками по бокам моей лошадки, и она заметно прибавила ходу.

На противоположном берегу реки я увидел отряд всадников из шести человек. Никаких перьев на их шлемах не было… Они были в тёмных камзолах и тусклых доспехах. И это смотрелось даже стильно…

Англичане заметили наш, значительно превосходящий их отряд, и остановились. До этих воинов было не менее двухсот метров.

Сержант Гастон дал команду:

– Отряд! Заряжай арбалеты!

Французские рыцари закрыли высокопоставленных господ плотной стеной, и начали натягивать тетиву на своих арбалетах с заметным усилием.

– Эй, алхимик, запускай свою мортиру, – крикнул красавчик с завитыми волосами по-немецки.

Я достал "Сигнал охотника" – свою компактную ракетницу, прикрутил к устройству жёлтую ракету, взял ещё одну, и вышел впереди рыцарей.

Между тем, один из английских всадников, вскинул свой длинный лук и выпустил стрелу. Её было видно, и мне пришлось отскочить в сторону, чтобы не быть раненым или убитым… Стрела вертикально вошла в землю рядом со мной, довольно глубоко…

– Хорошо стреляют англичане, – сказал Гастон.– Прикройте его щитом… Арбалеты – выстрел!

Шесть королевских арбалетчиков спустили тетиву. Кажется, кто-то вскрикнул на противоположном берегу. Но отряд англичан не отходил, намереваясь продолжить перестрелку.

Николас стал рядом со мной, выставив впереди железный щит.

Я взвёл пружину ракетницы и вытянул руку в сторону вражеского отряда. До него было не менее двухсот метров.

Я не зря взял два заряда. Первый выстрел я хотел использовать как пристрелочный – трассирующий… по его вспышке я пойму куда попал, и скорректирую угол стрельбы…

Я прицелился в наибольшее скопление всадников, подняв прикрученный патрон выше градусов на десять, и спустил пружинку. Раздался выстрел, кони присели, ракета полетела, и воспламенилась перед всадниками, угодив точно, в самый центр… Послышались вопли, вероятно от ожога. Я не испытал укора совести – только что в меня была выпущена стрела, с намерением убить…

– Браво, алхимик!! – раздались возгласы очаровательных дам из нашего отряда.

Англичане, не долго думая, пустили лошадей в галоп, отрываясь на безопасное расстояние…

Англичане пропали из вида и больше не показывались. Наш отряд продолжил путь. Очень скоро я увидел впереди зубчатую стену и остроконечные крыши и башни за ней. Солнце уже зашло за горизонт, и начало быстро темнеть.

– Что это за город? – спросил я Гастона, продолжая коверкать французские слова.

Он понял меня, не удивился моему вопросу, и быстро ответил:

– Париж. Здесь живёт король Франции.

Дамы и кавалеры из нашего отряда беспрепятственно въехали на мост, что находился перед городскими воротами.

В нескольких бойницах над ними, на городской стене, были видны силуэты стражников.

Возле моста стоял человек, закутанный в плащ. Рядом с ним горел факел, вставленный сверху в перевёрнутую бочку. Когда мы подъехали к мосту, он взял факел и осветил наши лица.

– Он со мной, – сказал Гастон, кивая в мою сторону.

Человек протянул раскрытую ладонь в широкой кожаной перчатке.

Гастон положил в неё несколько монет, и мы въехали на мост.

– Приходится платить пошлину и за тебя, хотя мы на службе короля, – с явным неудовольствием буркнул бравый сержант.

На той стороне моста стояли ещё два стражника с широкими алебардами. Здесь горели два факела на двух бочках.

– Ты за кого, Гастон, за короля, или королеву? – спросил один из них нашего сержанта весёлым тоном.

– Я за Францию,– ответил Гастон своим суровым голосом.

Стражники смотрели на меня с большим удивлением.

Гастон сказал им что я нужен коннетаблю.

Стражники сделали мне жест подойти.