В это самое время возмущённо верещащий Роар попытался цапнуть целительницу за руку, но получил суковатым костылём по хребтине. Поэтому тут же угомонился. Женщина проворчала:

— Ты мне ещё мне тут свою Компаньонку с мужем спали! Нашёл место безобразничать! — и она снова крепко приложила дракончика отеческим вразумлением.

Увидев, что со мной, его обожаемой Лиитри, всё в порядке, он решил слегка компенсировать потрёпанные нервы и попытался сунуть нос в котелок с аппетитным варевом. Аромат показался ему весьма привлекательным, поэтому, похоронив под гранитом жадности жалкие остатки совести, он одним духом выхлебал половину содержимого посудины.

Хозяйка дома тоже была не промах. Тихо ахнув, она костыликом зацепила пухлые задние лапы обжоры и резким движением отшвырнула к входной двери.

— Девонька, — обратилась она ко мне. — Если вы сейчас отсюда не выметитесь оба, то у старой женщины будет мясная похлёбка! — и она недвусмысленным жестом вытащила из лохмотьев острый длинный клинок и провела по острому лезвию большим заскорузлым пальцем.

Дракончик попытался было качать права, но крепкая рука молодой женщины выволокла его во двор, вопреки тщетным попыткам зацепиться когтями.

— Муж твой поправится недельки через две, тогда и рассчитаешься окончательно. А пока гони золотой, как и договаривались!

Пока я выискивала в кожаном кошеле золотую монету, чешуйчатый негодник снова вызвал возмущённый вопль старухи:

— Нет, ты только посмотри на этого паразита! — и она, подобрав лохмотья повыше, резво кинулась спасать свой крошечный огород, в котором мстительная рептилия устроила погром.

Куст белых пышных цветов был наполовину изломан. Стебли основательно пожёваны, а нежные лепестки были завалены кучей свежего драконьего навоза. Сам возмутитель спокойствия с невозмутимым видом сидел на плече у хозяйки, делая вид, что наблюдает за снежной стрекозой, ярким серебром сверкнувшей совсем рядом с его мордочкой. Клацнули остренькие зубки, но наглое насекомое умудрилось чудом избежать опасности.

И тут я почувствовала, что меня сначала обдало нестерпимым жаром, а потом могильным холодом. Уже через мгновение мешком осела на мёрзлую землю и потеряла сознание. Целительница, впервые столкнувшись с подобным казусом, не растерялась, а унесла меня в дом и уложила на постель, довольно бурча:

— Два болезных — плати вдвое бедной старушке! — что-то пробормотав, она сделала так, чтобы никто, кроме неё не смог войти или покинуть комнату.

Поняв, что случай из ряда вон выходящий, ушлая бабулька не поленилась собрать коллег по ремеслу, чтобы разгадать странную загадку с метлой, дракончиком и чудаковатой Лиитри.

Наконец, самая древняя из врачевательниц, прошамкала беззубым ртом:

— Судачили, что у жены дровского воина пропадала на несколько дней её бессовестная зверушка. Девка из древнего ведьминского рода, вот дар и проснулся. Даже окрепнуть успел. Зазеркальная Магия Перекрёстков осилить его уже не смогла, а разорвать Договор может только Смерть. Пока обе силы не уравновесятся, она в сознание не придёт!

Я видела, слышала и ощущала всё, что со мной происходить. Только ни очнуться, ни вымолвить ни звука, ни пошевелить пальцем, ни даже просто открыть глаза сейчас не могла.

Роар, стеная и плача, безуспешно побился башкой об стену защитного заклятия и, роняя огромные слёзы, грузно улетел к Надолгу жаловаться. Втайне проныра надеялся, что у дровского мага найдётся парочка другая горстей спелых фиников, чтобы его скорбь стала не такой всеобъемлющей.

Талаэ, когда увидев, что дракончик за любимое лакомство способен на любую подлость, сердито погрозила ему пальцем и пробурчала:

— Я тебе сколько раз говорила, что эта твоя слабость никого из вас до добра не доведёт?! — чешуйчатый проныра презрительно фыркнул и отправился на поиски племянника Виэнна.

Дровский колдун, стараясь сохранять бесстрастное выражение на лице, отбивался от юной Норалы. Девчонка тряпкой висла у него на шее и жарко шептала о любви. Разозлённый бесцеремонностью нахалки дракончик не стерпел такого издевательства над его натянутыми струной арфы нервами. С занудливым ворчанием он спикировал на «охотницу за живим трофеем» и пребольно дёрнул её за волосы. При этом он верещал, точно старая нянька, застукавшая воспитанницу за каким-нибудь непотребством.

— Ой, какая прелесть! Ты вернулся! — пропищала вертихвостка, явно злоупотребившая телячьими нежностями. К такому поведению у дроу, особенно у колдунов было весьма негативное отношение, если они не исходили от жены или возлюбленной. — Пойдём, Роар, я как раз купила свежих сочных фиников. Знаю, что ты их любишь не меньше меня! — и она умильно захлопала длинными чёрными ресницами.

Такого агрессивного верещания, которое закончилось тем, что чешуйчатый мститель ощутимо прихватит красотку за округлый зад, и разжать его челюсти не смогла даже Талаэ, от Роара не ожидал никто.

— Я тебе всё отдам! — верещала зеленоокая танцовщица, роняя крупные слёзы от боли от обиды.

Янтарный забияка с места не сдвинулся, пока колдун и дровская ведьма не пошли с ними. Роар демонстративно сожрал все финики в один присест. После чего уютно примостился на плечах Надолга и обвил шею хвостом. Он словно говорил всем вокруг: «Пока Вероника и Виэнн не с нами, придётся тебе меня потерпеть»!

Племянник моего мужа, как истинный фаталист, смирился с присутствием чешуйчатого проныры. После чего месте с Талаэ решил проведать целительницу из Рода Сайгака, чтобы узнать о судьбе дяди и его жены. Перемещаться пришлось специальным амулетом.

— Почтенная госпожа, да будут долго твои Дороги и дом полной чащей! — Надолг вежливо поклонился, как это было принято у снежных кочевников, и почтительно замолчал, когда лекарка снизойдёт до ответа.

— Вы двое можете зайти, проведать болезных, а этого охальника видеть не желаю! Он и так уже успел меня объесть и напакостить! — после получасовой паузы недовольно прошамкала старуха.

— Почтенная госпожа, — вежливо склонив голову, пробубнила дровская ведьма. — Роар вас не побеспокоит, — и она ловко нацепила на шею недовольно верещащей ящерки ошейник.

Потом и цепочку из голубоватого серебра пристегнула. Не забыла узкой полосой кожи и пасть перехватить.

— Так и быть, но глаз с него не спускай, девонька и к Лиитри близко не подпускай. Это опасно. Оба могут погибнуть. Пока оба дара не примирятся, Веронику вам не отдам! — она сердито замахнулась черпаком на незваных гостей.

— Мы понимаем, почтенная госпожа, что иначе никак. — Надолг протянул лекарке золотую монету за хлопоты и встревоженно прикоснулся к сознанию обоих родичей.

Виэнн медленно, но верно шёл на поправку, а вот состояние Ники вызывало у него нешуточные опасения. Жизненная энергия то вспыхивала, то почти гасла. Два дара предстали перед внутренним взором мага точно языки пламени, которые борются с безлунной ночью. Самое страшное, что обе стороны были абсолютно равны по силе. Находиться же в одном живом теле им, вроде бы, было не положено.

Когда верх одерживал Дар Лиитри — на щеках молодой женщины вспыхивал нежный румянец. Когда брала реванш ведьма, кожу заливала восковая бледность. Дыхание было едва уловимо, но дровский маг знал, что она ещё жива. Храбро продолжает бороться с напастью, столкнуться с которой не должна была никогда в жизни.

Роар, заверещал так, словно с него живьём сдирали кожу. Он вырвал цепь из рук Талаэ и, стеная и плача, присел на моё плечо. Он издал переливчатую трель, и все с удивлением поняли неожиданный поворот событий. Он пытается договориться с обеими силами, склоняя их к компромиссу. Языки пламени и ночной тьмы на пару секунд замерли, точно размышляя, как же им теперь быть дальше. Надо было думать, как быть, раз уж у них оказалась одна носительница.

Потом случилось нечто, от чего в ступор впали бы и самые могучие маги и колдуньи. Дары слились в один и перемешались, точно звёзды украсили ясное ночное небо. Я тихо застонала и открыла серо-зелёные глаза. Даже далеко не сразу поняла, где сейчас нахожусь. Как и то почему Янтарный Дракончик бросился ко мне с таким видом, точно прямо сейчас вернулась с того света.