Кесарь шумно выдохнул – после чего, обернувшись к горнисту, коротко приказал:
- Труби.
И горнист затрубил – раз, другой, третий! Тотчас заколебались, зашевелились ряды наемников, пикинеров и мушкетеров, расступающихся в стороны от проходов – да растаскивающих рогатки. Одновременно с тем пришла в движение и вся масса детей боярских, принявшихся стекаться к проходам четырьмя колоннами, ускоряясь с каждым шагом…
И вот уже ринулись они вперед, перешли на бодрую рысь, окружая отряды черкасов и с флангов, и с тыла! Самые трусливые тотчас подались назад – но большинство воров терпело, покуда со стороны русских всадников не раздались первые выстрелы, не стегнул по головам запорожцев густой ливень стрел! Каждая из которых находит цель в густо стоящих колоннах казачьей голытьбы…
Черкасы могли бы еще ответить огнем собственных самопалов и стрел, если бы ядро «сиромахи» не собралось у надолбов – а так… На выставленные черкасами колья дети боярские дуром не поперли – а принялись кружить, выбивая воров каждой стрелой и пулей, пущенной в их сторону… Не замыкая, впрочем, кольца окружения. И казаки, видя эту лазейку, едва ли не всей массой ринулись в нее, надеясь спастись! Причем каждый из них в этом бегстве искал спасение только для себя – надеясь, что именно до него не дотянется сабля московита…
На что, в общем-то, и строился расчет кесаря, бросившего детей боярских в контратаку… И по очередному сигналу горниста, передавшего приказ Скопина-Шуйского, дети боярские наконец-то ринулись на бегущих черкасов – сломавших всякий строй и потерявших всякую боеспособность!
Теперь, когда нет больше войска, связанного единой целью и волей атаманов, а есть лишь толпа спасающихся бегством воров, истребить их не составит никакого труда…
Лишь бы не увлекаться – и не подставиться под встречный удар гусарии.
Глава 19.
Гетман Жолкевский, внимательно следящий за избиением запорожцев, коротко подозвал Михая:
- Посылайте конных черкасов, пусть выручают товарищей. А заодно и татар с венграми – пора бы им уже отработать свои деньги!
Михай, поспешно кивнув, ринулся выполнять приказ польного коронного гетмана. Со Станиславом же поравнялся Сапега-младший, чье узкое, вытянутое лицо как побледнело после отповеди Жолкевского, так и сохранило неприятный землистый цвет:
- Не слишком ли расточительно терять столь много казаков в обреченной на провал атаке? Почему бы сразу не прикрыть их хотя бы легкой кавалерией?!
Польный коронный гетман недолго пожевал губами – после чего нехотя ответил:
- Один из черкасских таборов взбунтовался под Смоленском и перешел на сторону москалей. Притом, что казаков в нашей армии было практически столько же, сколько и людей в кварцяном войске круля Сигизмунда, эта измена была весьма опасна… Особенно после недавнего восстания Наливайко, что мне выпала честь подавлять! Но опасна лишь до сего часа –теперь же между московитами и черкасами пролита целая река казачьей крови; отныне они будут драться с русинами предельной жесткостью и стойкостью. Так что не жалко… Крови хлопов не жалко, это допустимая жертва. Зато отборные реестровые полки уже не задумаются об измене…
Ян Петр, выслушав польного коронного гетмана, лишь плотно сжал губы. План Жолкевского нельзя было назвать безумным или даже просто глупым. Действительно, жизни хлопов взамен на верность реестровых казаков, во время восстания Наливайко изменивших королю…
Не такая, в сущности, и высокая цена.
Михаил приказал горнисту играть сигнал к отступлению – но увлекшиеся преследованием и рубкой черкасов дети боярские в большинстве своем его не услышали, удалившись от позиций московской рати на приличное расстояние… Или же просто не пожелали подчиниться. Так или иначе, отступать вскоре стало поздно: легкие венгерские гусары вполне могли догнать детей боярских – ровно, как и татарские конные лучники.
С другой стороны – легких всадников, бросившихся на помощь запорожцам, оказалось не так и много. Так чего показывать спину?! Потому обменявшись с татарами и конными черкасами градом стрел, дети боярские (чьи бахтерцы и стеганные тегиляи лучше всего подходят именно для защиты от обстрела), сошлись с ворогом накоротке… Полетели наземь срубленные ловкими ударами московских ратников татары и запорожцы – если «сирома» последних отлично воюет в пешем строю, то конными чего-то стоят лишь реестровые панцерии…
Однако схватка с венграми сложилась для детей боярских совсем иначе.
Чем отличается венгерский гусар от польского? Полным отсутствием брони, а заодно и «крыльев» (впервые появившихся у турецких всадников-дели). Мадьяры облачены лишь в полурасстегнутые на груди кафтаны, оставляющие свободной правую руку – а защищены только легким, но довольно широким щитом-тарчем… Зато роднит ляхов и венгров наличие копья как обязательной составляющей воинской зброи!
Вот в копье мадьярские гусары и ударили…
К этому моменту дети боярские успели разрядить все свои пистоли, уже не успев их перезарядить; венгерских гусар бросились встречать немногие всадники, имеющие собственные копья – остальные же приняли натиск мадьяр с одним лишь клинком в руках… Умелый наездник способен встретить конного копейщика, послав коня влево – и ударом сабли по древку отклонить наконечник пики в сторону! Чтобы после, крутанув клинок кистью, полоснуть им уже по шее ворога, вдогонку… Вот только если конные копейщики летят навстречу плотным кулаком, стремя к стремени, от вражеской пики деться просто некуда.
Что и успели прочувствовать на себе дети боярские, попавшие под удар мадьяр – и опрокинутые ими практически на всей линии вражеской атаки…
Впрочем, успех мадьяр был временным; атакуя в центре, они потеснили русичей – но в тоже время крылья их угодили под плотный обстрел конных лучников. А после, когда венгерские гусары неминуемо замедлились, потеряв разгон, с обоих флангов на врага навалились жаждущие мщения дети боярские, избежавшие вражеского тарана! В ближней же схватке сабля на саблю русичи оказались куда как искуснее королевских наемников…
Но не успела еще завершится схватка легких всадников по центру поля боя, как гетман Жолкевский бросил в атаку многочисленную, хорошо вооруженную, а главное – весьма искушенную в рубке шляхетскую кавалерию! Словно опытных игрок в шахматы, шаг за шагом, он надеялся уничтожить кавалерию кесаря, лишив его значительной части войска – при этом уже не подставляя под удар элиту польской армии, крылатых гусар.
Однако же вновь отчаянно взревели трубы в тылу детей боярских – и на сей раз московские ратники подчинились приказу кесаря, выйдя из схватки с гусарами, да оттянувшись к проходам в линии острожек. А уставшие от рубки венгры, потерявшие более половины воинов, ровно, как и чуть опоздавшие к сече шляхтичи бросаться вдогонку московитам не рискнули.
Пример неудачной атаки крылатых гусар еще стоял перед глазами ляхов…
Гетман Жолкевский вошел в королевский шатер, после чего с легким поклоном поклонился Сигизмунду. Еще бы ему, ветерану войн самого Батория, гнуть спину перед этим шведом! Впрочем, последний был рассержен отнюдь не сухим приветствием своего польного коронного гетмана – и сразу же, с неудовольствием вопросил:
- Пан Станислав Жолкевский уже разбил московитов Скопина-Шуйского?
Польный гетман же, разглядев у подножия походного переносного трона круля Сапегу-младшего, понятливо усмехнулся:
- Нет. Но завтра, уверен, я добуду победу.
Ваза окатил своего полководца ледяным взглядом:
- И каким же образом? Вновь угробив полторы тысячи крылатых гусар? Или еще больше? В конце концов, легкой кавалерии и большей части черкасов у нас отныне нет! Кем собрались жертвовать для очередной «победы», пан Станислав?!
На последних словах Сигизмунд едва ли не сорвался на крик, но Жолкевский ответил с невозмутимым лицом – и столь же невозмутимым, спокойным тоном:
