— Я бы волхва испытал, — сказал Несвицкий.

— Значит, вы согласны на испытание?

— Конечно, — Николай кивнул. — Но есть условия.

— Какие?

— Перед испытанием мне покажут пациентов — из тех, кто вызывают наибольшее желание помочь. Второе. Если испытание пройдет успешно, вы поможете мне с документами. Мой паспорт разнесло разрывом мины в клочья — в вещмешке лежал.

— Почему не хотите восстановить его в полиции?

— Я не гражданин республики. Придется ехать за границу, а без документов меня туда не выпустят.

— Понятно, сделаем, — кивнул главврач и снял трубку с телефона. — Ираида Павловна, пригласите заведующую детским отделением и сестру-хозяйку.

Обе женщины явились буквально через несколько минут. Одна немолодая, полная, с простым, невыразительным лицом; вторая лет примерно тридцати, высокая и стройная. Красивая. Тонкие черты лица, вишневые глаза в густых ресницах под соколиными бровями. Смотрит сумрачно, но хороша! Накрахмаленный халат выгодно подчеркивал трепетную грудь приличного размера, литые бедра и мускулистую попу. Николай лишь мысленно вздохнул, глянув на такой «пейзаж». Не для него фемина.

— Дарья Николаевна, — Кривицкий посмотрел на немолодую женщину. — Чистый автоклав наполнить питьевой водой. Наш новый волхв, — он указал на Николая, — приготовит раствор здоровья.

— Я поняла, Степан Андреевич, — кивнула женщина с простым лицом и вышла.

— Марина Авенировна, — сказал главврач красавице. — Покажите Николаю Михайловичу своих вчерашних пациентов. Ему необходимо проникнуться настроем перед чарованием. А это вот раствор, который он сегодня сделал, — Кривицкий протянул ей флягу. — Разбавьте перед применением примерно втрое — очень высокая концентрация.

— Спасибо, Степан Андреевич! — воскликнула красавица, буквально вырвав флягу из руки начальника. — Как вовремя!

— Ему спасибо, — главврач кивнул на Николая. — Если с автоклавом выйдет, легче станет всем. Проводите волхва.

— Николай Михайлович, прошу за мной, — произнесла красавица.

В сопровождении заведующей отделением Несвицкий по проходу между корпусами, прошел в соседний корпус, где посетил палаты. Через полчаса он выбежал во двор, где, ломая сигареты, жадно закурил.

— Не угостите?

Он повернулся: рядом обнаружилась заведующая. Он дал ей сигарету и щелкнул зажигалкой.

— Табак хороший, — сказала Марина Авенировна, затянувшись. — Давно такого не курила.

— Трофейный, — Несвицкий протянул ей пачку. — Возьмите, у меня еще есть.

Она кивнула и забрала. С минуту они курили молча.

— То, что вы мне сегодня показали… — он заскрипел зубами. — Я много чего видел в жизни, в том числе и раненых детей. Но столько крох! Возможно, вам привычно…

— К этому привыкнуть невозможно, — перебила его врач. — Я здесь с самого начала военных действий, и до сих пор привыкнуть не могу. Спасибо за раствор, он очень пригодится. Возможно, что получится вытянуть и тех, кого считали безнадежными.

— Как это все произошло? — спросил Несвицкий.

— Прилетело в детский сад. Славы целенаправленно обстреливают школы и сады. Хотят, чтобы нам стало больно. Дескать, как посмели отложиться от их «демократического» государства! Мерзавцы! Если б знали, как они издеваются над ополченцами, попавшими к ним в плен.

— Знаю, — кивнул Несвицкий. — Одного немецкий чернокнижник сжег на моих глазах.

— А вы?

— А я его убил. И остальных фашистов, бывших с ним. Марина Авенировна, ведите меня к автоклаву…

Сестра-хозяйка заглянула в кабинет Кривицкого.

— Разрешите?

— Заходите, Дарья Николаевна, — кивнул главврач, — присаживайтесь.

Сестра-хозяйка последовала приглашению.

— Рассказывайте.

— Все сделала, как вы велели, — начала сестра-хозяйка. — Раствор разлили в емкости, распределили их по отделениям. Три бутылька отдали представителям других больниц. Очень были рады! Благодарили и еще просили.

— Потерпят. Следующую партию направим в полевые госпитали, — сказал Кривицкий. — Им нужнее.

— А вдруг опять прилеты в город?

— Несвицкий новой начарует. Вы же сами видели: десятиведерный автоклав за двадцать пять минут! Я специально засекал. Очень сильный волхв.

— Это точно, — кивнула Дарья Николаевна. — Где вы нашли такое чудо?

— Вы не поверите, но сам пришел, — Кривицкий улыбнулся. — Вернее, привели. Вера Тимофеевна, сестра из терапии. Он с ее мужем воевал на подступах к Царицыно. Там и проявился его дар.

— А по виду — мальчик, — сказала Дарья Николаевна. — Тщедушный, тощенький.

— Ледащий, — засмеялся главный врач. — Так он о себе сказал. Не заблуждайтесь, Дарья Николаевна. Этот мальчик много испытал и видел множество смертей. Сам убивал. У него глаза матерого головореза, я насмотрелся на таких. Но душою добрый, и это тоже видно. Накормили парня?

— Конечно! — сестра-хозяйка даже чуть обиделась. — Сразу после волхования. Он так много съел! Подносить не успевали. Все в столовой удивлялись: куда что лезет?

— Не жалейте! — махнул рукой главврач. — Пусть ест. Да за раствор ему из ресторана блюда можно приносить!

— Так нам не жалко, — поспешила Дарья Николаевна. — Просто любопытно было и немножечко печально. Поварихи чуть не прослезились — такой худющий! Видно много голодал.

— Откормим, — главный врач махнул рукой. — Переодели?

— Как вы велели, во все новое. У нас на складе обмундирования хватает — привозят из империи жертвователи. Едва нашли его размер, там в основном большие. Он выбрал куртку-парку, полукомбинезон, свитер и подшлемник. Назвал все этой «горкой». Я такого слова не слыхала. Откуда это?

— Наверное, оттуда, где он рос, или, где воевал. Чего, чего, а этого наш волхв хлебнул в достатке.

— У него с собою пистолет, — понизив голос, сообщила Дарья Николаевна. — Носит на ремне под курткой.

— Как видите, я не ошибся, — кивнул главврач. — Привык к оружию.

— Но в госпитале? С пистолетом⁈

— До госпиталя еще добраться нужно, а в городе довольно беспокойно. Контрразведка сбилась с ног, вылавливая террористов — проникают в город постоянно. А наш волхв собственноручно уничтожил чернокнижника Германии. Да за такое славы будут горло грызть! Пусть ходит с пистолетом, если хочет… — главный врач задумался. — Кстати, Дарья Николаевна. Нельзя ли подобрать Несвицкому жилье поближе к госпиталю? Он сейчас живет у Веры Тимофеевны — в поселке возле шахты, а это очень далеко.

— С жильем проблема, — пригорюнилась сестра-хозяйка. — Свободного-то нет. Сами знаете: указом главнокомандующего все излишки изъяты у владельцев и переданы беженцам. Тех подселяли даже в семьи — с их согласия, конечно, и люди брали. Беда-то общая…

— Может, кто из наших согласится приютить? Из тех, кто живет неподалеку?

— Не знаю, — Дарья Николаевна задумалась. — Идеально было б у Мережко.

— Марины Авенировны?

— Ее. Живет одна в двухкомнатной квартире буквально в двух шагах от госпиталя. Дом старый, стены толстые, окна — на восток. При обстреле снаряд не прилетит. Но…

— Что?

— Сомневаюсь, что Мережко согласится. Женщина без мужа, а волхв — мужчина. Что люди скажут?

— Во-первых, он почти что мальчик, — хмыкнул главный врач. — Во-вторых, она вдова. Какие разговоры? В-третьих, нам очень нужен волхв. Надеюсь, Марина Авенировна поймет. Сам с ней поговорю. Кстати, где Несвицкий? Чем занят?

— В библиотеке. Читает книгу.

— Да? — Кривицкий поднял бровь. — Какую?

— «Практическое волхование».

— У нас такая есть?

— От Матвеича осталась. Он сам погиб, а книга уцелела. Наследников он не имел, поэтому отдали к нам в библиотеку. Лежала никому не нужная, а тут Несвицкий и спросил: если что-нибудь про волхование? Вот я и вспомнила. Он еще газеты читал в библиотеке. Пролистал все, что были.

— Память восстанавливает, — кивнул главврач. — Верней, пытается. Серьезный парень. Вот что, Дарья Николаевна, пусть он зайдет ко мне.

Сестра-хозяйка удалилась. Через несколько минут в кабинет вошел Несвицкий. В новой «горке» он выглядел куда солидней, чем потрепанной одежде при первом разговоре. Уже не мальчик — молодой мужчина.