– Ты что, уходишь? – донеслось из комнаты.

– Что за жалобные интонации, Левицкий? Тебе не идет! Лучше огрызайся и ворчи, как раньше, а то у меня от тебя прям мороз по коже.

– Злая… Какао. – Пауза. – Не уходи.

Даня сильнее вжалась в стену. Лицо начало гореть.

– Умолкни уже. И отрубайся. Не уйду, пока не вырубишься. Так что бегом давай – глазки в кучку и на бочок.

По последовавшему за распоряжением шуршанию было сложно определить, действительно ли мальчишка послушался ее.

«В его же интересах хорошенько проспаться. – Даня окинула взглядом пустой коридор. – Поверить не могу, что он и правда приобрел себе квартиру. Да еще в такой короткий срок. Надеюсь причина не в моих словах».

Вспомнив об обещании позвонить или написать сообщение Глебу, Даня занялась мобильным. На разговоры ее не тянуло, поэтому выбор пал на отправку короткого рапорта.

«Подопечного довезла. Уснул. Я тоже в порядке».

«И, блин, ни слова правды. – Даня закатила глаза и цыкнула с досады. – Довезла не туда, куда нужно. И, похоже, он ни фига не спит. А я ни черта не в порядке».

Однако сообщение ушло при том же первозданном содержании.

«Шацкая врушка, и с каждым днем диагноз все хуже. – Она присела на корточки и в сердцах прокатила мобильный по полу куда-то в темень. – Мозги набекрень».

Прислушавшись к тишине, наконец-то установившейся в комнате, Даня поднялась и, согнувшись, принялась искать на полу мобильный.

«Знать бы, где свет в коридоре включается. И чего распсиховалась? Фонарик бы мне, но вот прикол – фонарик в мобильном, который я и ищу. Умно, Шацкая. Хлоп-хлоп, эти аплодисменты специально для тебя».

Гаджет нашелся в углу недалеко от ванной комнаты. И еще кое-что. Рядом с мобильным Даня нащупала нечто мягкое – что-то тканевое. Отложив телефон, девушка вытащила находку на свет и расправила.

Полупрозрачная ткань. Женская сорочка. С рюшками.

«Очередная чика?»– колокольным отзвуком грохнул в памяти голос Вити.

В голове застучало с такой силой, что устроившиеся на ее плечах и поочередно въедливо атакующие ее виски дятлы и то не могли бы с точностью воспроизвести подобный уровень боли.

Вдох-выдох.

Даня медленно выпрямилась и направилась к комнате. Женская сорочка свисала из ее сжатого кулака задушенным зверьком. Уголок подобранного мобильного вжимался в ладонь другой руки.

Боль перекатывалась волнами под кожей – влажными набегами бросалась на внутреннюю сторону черепа, царапала разум метафизическими когтями и вгрызалась в податливую мягкость расслабленного сознания. От нее становилось нестерпимо жарко. Но в самой глубине господствовала пустота. Белоснежная чистота, свободная от бремени дум.

Что же отдавало команды телу? Нечто, явно лишенное здравомыслия.

Но Дане было на это попросту плевать.

Переступить порог теперь оказалось на удивление легко. Бесшумно ступая по полу, она приблизилась к дивану и уставилась на лежащего на одеяле Якова. Ему так и не удалось избавиться от пиджака. Впрочем, как и от остальной одежды.

– Не спишь? – бесцветным голосом спросила Даня.

Вопрос с подвохом. Она не могла не видеть взгляд, устремленный прямо на нее. Зеленые глаза, в которых не было и намека на сонливость, внимательно следили за ней снизу. Яков устроился калачиком на боку и обнимал свернутый в рулетик край одеяла.

– Сплю, – прошептал он и с особой сосредоточенностью уставился на обнаженную часть девичьих бедер.

Со всеми ползаниями и перетаскиваниями безвольных тел отдельные части платья сдвинулись с изначальных позиций и открыли для любования чуть больше положенного. Даня провела ладонью по коже. Гладко. Шрамы все еще были скрыты невесомой тканью. Если так, остальное – неважно.

– Спишь? – переспросила она, делая еще один шаг к дивану. Колени уперлись в диванную подушку, прикрытую простыней.

– Сплю.

– Врешь.

– Неа.

– Почему не спишь? – Даня легонько ударила коленом по диванной подушке.

– Если засну, ты уйдешь.

На этом допрос завершился. Воцарилась тишина.

– Спи. – Даня огляделась по сторонам, смутно понимая, что свет в комнате выключен – возможно, ею же самой, – но она отчего-то все равно ясно видела предметы. И Якова.

«Подсветка».

Она не помнила, чтобы подходила к столу и возилась с выключателями. Однако мягкое голубоватое свечение охватывало каждую вещь в помещении, добавляя контурам беловатое сияние льда.

– Спи. – Даня хотела подойти и отключить подсветку, но дорога до стола, видимо, была вовсе не тем путем, что ей предстояло преодолеть сегодня. И, похоже, ноги знали об этом заранее, поэтому и не спешили повиноваться.

– Отказываюсь.

– Какие слова броские знаешь. – Даня уже не чувствовала собственных интонаций. Насмехается ли она? Злится? Или успешно сохраняет безопасную нейтральность?

Дьявольские дятлы по-прежнему бились клювами об ее виски, а влажная боль затопляла сознание.

Что-то пощекотало ее бедро. Даня отвлеклась на предмет, сжатый в кулаке. Тонкая лямочка сорочки, торчащая между сжатыми пальцами, цеплялась за платье и скользила по оголенной коже всякий раз, как она дергала рукой. Ее потряхивало.

«Я дрожу? Да… Наверное, мне холодно».

– Встань. – Она призывно пошевелила пальцами. Освободившийся от ее хватки мобильный слетел на одеяло. – Встань. – Добавила щепотку приказного тона, напрочь позабыв, что всего полминуты назад призывала мальчишку погрузиться в сон.

Яков подчинился. С трудом приподнялся и сел на диване, мимоходом засветив отличную растяжку: одна согнутая нога здесь, вторая согнутая в колене нога с другой стороны… Ничего, комфортно.

– Что это?

Даня расправила сорочку и, удерживая ее кончиками пальцев за лямочки, подергала из стороны в сторону. Та заколыхалась, как флаг на ветру. Яков сфокусировался на предмете. Скоростной полет мысли, и за ним последовал непонимающий взгляд в сторону девушки. Еще один полет мысли, сопровождаемый нервным подергиванием бровей и эпическими игрищами мимикой, в ходе которых Яков смотрел то на Даню, то на полупрозрачную сорочку.

И, судя по всему, смотрел не очень правильно. Будто… примеривая.

– Нет, – вырвалось у Дани. – Короче, соберись. И скажи, что это?

– Ночнушка? – поразмыслив, предположил Яков.

– Бинго. А теперь говори, чья она? Посмеешь сказать, что твоя, и я тебя тресну с вертухи.

– С вертухи? – Почему-то последнее обещание особенно заинтересовало Якова.

– Итак, чья? – Озадаченная мина мальчишки не на шутку раздражила Даню. Как и собственное упорство в установлении истины. – Если ты сюда кого-то водишь, – быстро сказала она, чтобы обозначить правомерность вмешательства в личную жизнь Левицкого, – то я обязана знать. Я – твой менеджер. Мало ли куда ты вляпаешься. Кто она?.. Они?

Озадаченность на лице Якова можно было переносить и запечатлевать на каменном рельефе – настолько четко вырисовывалась каждая линия на застывшем лице.

– Виктор назвал меня «очередной чикой». – Сорочка снова смялась в сжавшемся кулаке. – Получается, ты эти хоромы купил, чтобы девчонок водить? Ну да… Удобнее, чем в гостиницу. Там-то, пожалуй, не разгуляешься. Все на виду.

Яков молчал. И этим безумно злил и без того еле сдерживающуюся Даню. Удивительно, как стремительно ее бросало от полюса умиротворенного спокойствия к противоположному полюсу сжигающего все вокруг гнева.

– Мне репутацию твою сохранять надо, – процедила Даня сквозь зубы. – И твое здоровье. Чтобы ты не влип… – Надсадный выдох. – Так, значит, ты… приводил сюда кого-то?

Промолчи Яков еще хотя бы полсекундочки, и Даня, наверное, укусила бы один из его холмиков-ключиц, которые вновь настырно лезли в зону видимости.

– Да.

Слишком осмысленный ответ. Настолько, что Даня даже не восприняла его всерьез.

– Ты кого-то сюда приводил? – Она сделала вид, что не услышала первый ответ.

– Да.

Голова взорвалась болью, дятлы все-таки проделали в ее черепушке пару дыр.