Здесь блистали имена Агазаровой и Богдановского, но судьба была несправедлива к этому высокому театру. Несмотря на хорошие, а порой и захватывающие спектакли, зал пустовал. Поэтому, из-за небольших сборов, артисты вскоре вынуждены были свернуть свои гастроли.

Но вот на шадринскую сцену является, в буквальном смысле слова, скандально известная труппа Осипа Комиссаржевского, которая беззастенчиво и с большой помпой объявила себя – ни много, ни мало – как «театром Веры Федоровны Комиссаржевской». Громкое имя покойной актрисы подействовало магически: публика повалила. Но расчет на простачков не удался: интеллигентный зритель на первом же спектакле был полностью разочарован, так как в труппе однофамильца великой актрисы «любовников играли какие-то бумажные попрыгунчики, героинь – семипудовые особы, а героев – рычащие господа Комиссаржевские».

Хотя рецензии на спектакли этой труппы были крайне уничтожающими, горожане все же их посещали, может быть, даже из любопытства: уж слишком много шума вызвали в городке эти незадачливые «артисты». Но долго Комиссаржевский продержаться уже не мог, так как был «разделан под орех» уничтожающими рецензиями журналиста Коляко (псевдоним Н.В. Здобнова – основателя газеты «Исеть», выдающегося советского библиографа, автора классического труда «История русской библиографии», ученого с мировым именем – прим. авт.).

Зимний сезон 1913-1914 годов начала труппа Курдина. Хотя в ней и попадались более-менее подготовленные актеры, однако этот театр был так же далек от желаемого ансамбля в спектаклях, как и ранее приезжавшие труппы «господ Комиссаржевских».

Но начнем по порядку. Так, в бенефис (спектакль или концерт, сбор с которых полностью либо частично поступает в пользу актера или служителя театра – бенефицианта – прим. авт.) артиста Набатова ставили «Горе от ума» А.С. Грибоедова и, надо сказать, бенефициант сыграл роль Чацкого с немалым успехом, несмотря на то, что уже ранее шадринских приверженцев храма Мельпомены полностью и безоговорочно в роли основного героя Грибоедова покорил выдающийся мастер сцены артист Санин. Чацкий Набатова был куда проще Чацкого Санина: он не обладал «высоким пламенем души», не было у него и испепеляющего сарказма но, все-таки, такой не воинственный, а скромный и благородный Чацкий, глубоко страдающий, сумел завоевать симпатии зрителя.

Нурдин неплохо играл князя Тугоуховского, а Тамаровская – Лизу. К недостаткам спектакля нужно отнести явную неслаженность и слабость игры других исполнителей в целом. А бал у Фамусова можно назвать «сплошным курьезом: колонный зал смешон, а светское общество карикатурно (выдержка из рецензии, опубликованной в газете «Исеть»)».

В бенефис Тамаровской дали «Даму из Торжка» Беляева. Спектакль был интересен уж тем, что декорации были оживлены, и, кажется, впервые в Шадринске, натуральной полевой травой и цветами. «Верилось в запах поля, – писал рецензент, – в прелесть лунной ночи (газета «Исеть» от 24 января 1914 года)».

Все шло более-менее сносно, пока режиссер и труппа брали посильные вещи. Но как дело доходило до классической литературы, тут взваливалась на плечи непосильная ноша.

В частности, Нурдин рискнул поставить «Недоросль» Д.И. Фонвизина. И что же? Играли «плоско и грубо», «старались смешить вовсю». И действительно, в зале смеялись… только младшие школьники», а серьезной же публике «было нестерпимо скучно – скучно на «Недоросле («Исеть», 28 января 1914 года)!»

Режиссеры, конечно, понимали, что, кроме серьезных спектаклей, зрителю нужна и разрядка, поэтому наряду с малозначащими комедиями, в ход шли и «Недоросль», и «Ревизор», но беда в том, что выдающиеся произведения русской литературы понимались и ставились весьма примитивно. Однако бессмертные комедии даже в примитивной постановке вызывали немало смеха, особенно «Ревизор» Н.В. Гоголя, но такова уж эта пьеса («Исеть», 5 февраля 1914 года)».

Терпение газеты « Исеть» лопнуло, когда был поставлен «Борис Годунов» А.С. Пушкина.

«По общей постановке «Бориса Годунова, – писала газета,– можно подумать, что вместо артистов на сцену забралась шайка футуристов, задавшаяся целью затоптать в грязь святые имена родной литературы («Исеть», 14 февраля 1914 года)».

Городу был нужен хороший театр – этот «могучий двигатель культуры, великий воспитатель». Но вся беда состояла в том, что театральными подмостками заправляли люди, зачастую не имевшие даже элементарного представления об этом сложном механизме искусства. Поэтому не удивляет, что приказчики – эти профессора торгашества – но и только, приглашали в свой театр случайных гастролеров, беззастенчивых проходимцев, не имея ни малейшего представления об их способностях, дарованиях, профессиональном мастерстве. Для приказчиков главным в подборе артистов был вопрос – а сколько надо заплатить?

Усмотрев в театре не столько храм искусства или культурное учреждение, сколько «доходное место», приказчики, мобилизовав всю свою изворотливость и предприимчивость, не останавливаясь ни перед чем, даже перед ходатайством в высшие правительственные сферы, в чрезвычайно короткий срок добились завершения строительства театра, чтобы он немедленно стал приносить обществу доход.

Вот эта торопливость и неразборчивость и мешали делу. Поэтому в труппах, за исключением нескольких профессионалов, мы не найдем стоящих работников, не найдем и слаженного ансамбля, а какой-то «странный винегрет».

Но зато апломба и «беззастенчивой дерзости» – хоть отбавляй. Чем же назвать еще постановку таких вещей, как «Анна Каренина», «Борис Годунов» и «Царь Эдип», как не аферой. Ведь даже зрелые театральные коллективы берутся за их сценическое воплощение с определенной опаской. И не случайно, что руководство средними учебными заведениями города запрещало гимназисткам и реалистам посещать эти спектакли – дабы они не приобрели превратного представления о замечательных произведениях русской и мировой литературы, о классических образах.

Рецензент Н.В. Здобнов образно сравнил шадринский балаган с карикатурными спектаклями на арене цирка (Коляко. Наше общество приказчиков – «Исеть», 21 февраля 1914 года).

Но, несмотря на все недоработки режиссеров и актеров, театр был любим, он являлся неотъемлемой частью духовной жизни горожан, и уже сам факт, что в Шадринске в предреволюционное время работало иногда сразу два театра – у общества приказчиков и старый городской, на берегу Исети – говорит сам за себя.

Наряду с традиционной драмой, публика охотно посещала и оперетту, и эстрадные концерты. Так, большой популярностью пользовались в Шадринске выступления артистки Большого театра, оперной певицы Валентины Павловны Павлиновой, приезжавшей сюда неоднократно. А еще раньше, в 1913 году Н.В. Здобнов приветствовал на страницах газеты «Исеть» выступления профессиональных оперных певцов из Екатеринбурга, «истинно известных и высоко даровитых артистов» Е.В. Вос-Соболеву и Б.А. Хохлова. Приятной неожиданностью для шадринцев был и приезд Вос-Соболевой в город в августе 1915 г.

Но не всем гастролировавшим артистам везло в нашем городе. Так, например, шадринцы пригласили известного в то время юмориста-рассказчика Юра-Юровского, но местный исправник его выступление запретил, и артист вынужден был, несолоно хлебавши, уехать в Пермь.

После окончания зимнего театрального сезона 1913-1914 годов общественность города глубоко волновал вопрос: что будет дальше, в чьи руки попадет театр в Шадринске? Поэтому знатоки театра рекомендовали горожанам обратиться за советами, из кого формировать труппу, к известным театральным деятелям П.Н. Орловневу или П.П. Медведеву.

А вскоре появились слухи, что новую труппу, по рекомендации П.П. Медведева, будет организовывать артист А.А. Кравченко. Труппа, по всей вероятности, будет небольшая – 13 человек, и они должны были работать за вознаграждение 13000 рублей.

Рассказывали, что якобы, согласились играть в Шадринске артисты Екатеринбургского общественного собрания, пользующиеся успехом в столице Урала – Гулевич, Тольская, Донской. У театральной общественности города было большое желание «увидеть настоящих артистов, не похожих на только что работавших».