Так потекли мои дни в поместье. Погода на удивление стояла тёплая, поначалу было трудно привыкнуть к жаркому климату, ведь в замке герцога на момент моего отъезда была уже зима. Постепенно я начала находить особое удовольствие от того, как к вечеру жара сменяется прохладой, принося долгожданное облегчение. Как медленно сумерки опускаются на город, окрашивая в разные цвета небосклон. Всё было иначе, и здесь я чувствовала себя более свободной. Перестала носить платья с корсетами, сшитые из лёгкой ткани, они мягким облаком окутывали меня, спасая от солнечных лучей. На тканях я решила не экономить, хотелось хоть чем-то уколоть герцога, и, когда модистка переступила порог моей спальни, я выбирала только самые дорогие отрезы. Хотелось хоть в чём-то быть на высоте, хотя, не скрою, на душе становилось приятно, когда я надевала эти вещи. Всё же за столько месяцев жизни в замке в роли герцогини я привыкла ко всему самому лучшему. Если платья, то из дорогой ткани и сшитые по последней моде. Украшения — сделанные на заказ по рисункам лучших мастеров-ювелиров. Даже еда была изысканной, никаких сердечек и прочего, что мы ели в баронстве. Только лучшие мясные вырезки, свежайшее молоко, привезённые на заказ морепродукты. Как, оказывается, быстро я променяла человеческие отношения на комфорт, не замечая, что меня просто-напросто купили с определённой целью.

Отказываться от всех благ, которые даёт мне мой статус, я не собиралась. К тому же ребёнок должен родиться здоровым, и поэтому моя милая кухарка, моя несравненная Шарлотта, трудилась на славу. Она всегда старалась порадовать меня новыми блюдами. Теперь, когда леди Марджери не мешала мне писать меню, я стала получать на ужин именно то, что хочу. А чтобы хоть как-то отблагодарить кухарку, часто к ней заглядывала вечерком.

Это было так странно. Скажи мне кто-нибудь ранее, что я заведу дружбу с человеком, работающим на кухне, я бы подняла его на смех. Настолько крепка была граница между сословиями. Но здесь, в этом относительно уединённом месте, я чувствовала, что должна вести себя иначе. Что та человечность, которая есть в каждом из нас ещё с рождения, ещё не спрятанная за сотнями пунктов о том, как надо вести себя, требовала выхода. Поэтому спустя несколько месяцев моего здесь пребывания я могу сказать, что поступила правильно. Открыв свою душу, я получила взамен преданность не столько как к герцогине по статусу, сколько ко мне как к женщине, как к человеку, который запутался и не знает, что делать дальше.

— Ваша светлость. — В один из вечеров Шарлотта налила мне кружку травяного чая и, поставив передо мной, продолжила: — Не знаю, как принято у вас, господ, да простите меня вы за мои речи. Но у нас, у простого люда, есть поверье, что боги всё видят, и если попросить у них помощи, то они непременно ответят.

— Что за глупость, Шарлотта. Так бы каждый мог попросить того, чего ему не хватает, и это было бы исполнено, — сделав глоток мятного чая, я задумалась. А ведь и правда было бы прекрасно. Болеешь, попросил о здоровье — вот и больных не стало бы. А если кому не нравится под графом ходить, то одно желание — и ты уже близкий друг короля, и мало кто тебе указ, кроме сюзерена. Как много проблем было бы решено. Ни голода, ни волнений, лишь мир и процветание. Утопия.

— Так то не то, что вы думаете. — Она немного замялась. — Просить надо от всего сердца, то, что оттуда идёт, — она дотронулась до груди, — вот что самое главное, то и да будет услышано высшими.

— Не знаю, что и думать, Шарлотта. Не было бы войн тогда, и все были бы рады, лишь попросив.

— Так хотеть все должны, а войны это ж, как известно, дело двух сторон.

— Возможно. Я никогда не задумывалась об этом. И откуда в твоей голове такие мысли? — и правда, обычная кухарка, а такие темы поднимает, интересно.

— Так у меня сестрица есть младшая, так она в храме служит, тот, что на пригорке стоит. Старый такой, со скошенной крышей. Всё на ремонт насобирать не можем. Так вот она говорит, что свет души чистой может лишь до богини достучаться. Других она не слышит.

— Крыша, говоришь, покосилась, а денег нет починить. — Вот и нашла себе занятие на ближайшие месяцы. Денег у меня много, содержание мне выделили хорошее. Почему бы не помочь нуждающимся. — Завтра съезжу туда и посмотрю сама, что же там за храм такой. Возможно, и на крышу средства найдутся.

— Ох, ваша светлость. И правда светлый вы человек. — Кухарка осенила меня знаком богини, пройдясь пальцем от лица до сердца и обратно. — Да пребудут с вами легкие дни.

— Ну хватит, пойду-ка лучше спать, а то засиделась с тобой. — Я встала, придерживая уже достаточно большой живот, и направилась в комнату, раздумывая над тем, чем же ещё можно помочь нуждающимся.

— Ваша светлость, — ко мне со всех ног спешила леди Марджери. С момента нашего разговора в кабинете прошло много времени, и с тех самых пор она довольно изменилась. Исчезло недовольное выражение лица, и она даже, мне иногда казалось, стала выглядеть моложе. Словно сняла с себя груз проблем, который несла многие года.

— Слушаю тебя.

— Завтра приедет лекарь для осмотра. Герцог просил вас предупредить, чтобы вы никуда не уходили до его приезда.

При словах о лекаре я поморщилась. Свежи ещё были воспоминания о том, как он предал меня, как рассказал герцогу о беременности. Но деваться мне было некуда. Регулярный осмотр ещё никто не отменял. За всё то время, что я уже находилась в замке, а это несколько месяцев, он приезжал стабильно раз в тридцать дней. Несмотря на то, что чувствовала я себя прекрасно, не было ни тошноты, ни каких-либо болей. Возможно, ещё один наблюдающий за мной, как и экономка. Только если она могла лишь отправлять письма, то мистер Сайрус мог лично проверить, как же обстоят дела в поместье.

На этот случай у нас был план. Экономка начинала себя вести как и прежде, без особого почтения ко мне. Я же обкладывалась книгами, в основном любовными романами, и делала вид, что редко покидаю комнату, лишь для обязательных прогулок по саду, прописанных мне лекарем. Увидев всё это, моё смирение в том числе, он был рад и надолго обычно не задерживался, покидая нас после сразу после осмотра.

— Я тебя поняла, спасибо, что предупредила. — Я тоже стала с ней мягче, насколько это было возможно в нашей ситуации. — Прикажи заложить карету, хочу выехать сразу после осмотра.

— Будет исполнено, ваша светлость, — поклон, и мы расходимся каждая в свою сторону.

Мыслей в голове было много, но все они померкли, когда во сне ко мне вновь пришёл дракон. Большой и тёмный, с красивыми карими глазами, он укрывал меня своим крылом и согревал теплом. Во сне я вновь была безмятежна и полна светлых надежд. Во сне я возвращалась в себя ту, милую девушку, ещё не познавшую боль предательства и горечь оби

Амалия. Замужество, месяц 5

Солнце, несмотря на раннюю весну, светило ярко, а солнечные лучи, попадая на ковёр, причудливыми узорами стелились по полу. Настроение было под стать погоде, и даже ожидаемый приезд лекаря не мог его испортить. Надев домашнее платье, я спустилась в гостиную в ожидании мистера Сайруса. Как бы мне ни хотелось избежать очередной встречи с ним, но пока права на это я не имела.

— Приветствую вас, герцогиня. — Лекарь степенно зашёл, торжественно неся перед собой потрёпанный годами чемоданчик.

Не знаю, зачем он его брал с собой, ведь ещё ни разу за эти месяцы ему не пришлось его открывать. Видимо, он больше подходил для полноты образа добродушного дедушки-врача и должен был вызывать больше доверия у пациентов. Со мной после того злосчастного вечера это больше не работало. В мистере Сайрусе я видела лишь одного из предателей и врагов.

— Оставьте. — Я подняла ладонь вверх, останавливая чуть не сорвавшийся с его уст поток лести. — Предлагаю сделать ровно то, зачем мы здесь и собрались, не более.