Он мёртв.

– Минус один, – равнодушно сообщает ИИТ через громкоговоритель. – Кажется, доктор Танака забыл, как дышать. Продолжаем игру, или ты готов поговорить?

Я не могу поверить в то, свидетелем чего только что стал. Это не может быть правдой. Просто не может…

Скольких же он готов убить, чтобы докопаться до моих воспоминаний? И сколькими я готов пожертвовать, чтобы не позволить ему этого? Готлиб, Юна, Церковь, Лакуна… Тоа. Я знаю слишком много, и ИИТ доберётся до каждого уголка моей памяти, поставь он себе такую задачу. Но какой у меня выбор? Разве можно выбирать между жизнями тех, кто доверился когда-то моему другу, и тех, кто стоит сейчас передо мной, забыв, кто они на самом деле, став всего лишь расходным материалом в чудовищной игре монстра?

– Нет так нет. – Голос ИИТ выводит меня из транса. – Доктор Моро и так уже слишком долго коптит небо своим существованием, не находишь?

Глупый старик, и зачем тебе понадобилось нестись в мой кабинет вслед за остальными! Теперь ты задохнёшься так же, как Танака, даже не поняв, что на самом деле произошло.

Весь ужас повторяется по новой: побагровевшее, испещрённое паутиной морщин лицо, закатанные под тяжёлыми веками глаза, конвульсии беспомощных ссохшихся конечностей. Я с отвращением ловлю себя на мысли, что через пару мгновений место заведующего отделением спустя долгие десятки эонов наконец-то освободится.

Моро сохраняет равновесие и не падает замертво, подобно доктору Танаке, но лишь по одной причине: продолжая наблюдать за процессом умерщвления старика, я стою и тихо посмеиваюсь.

– Ты… смеёшься? – вопрошает ИИТ через громкоговоритель. Не самый эмоциональный женский голос, обычно занятый рутинными задачами, вроде распределения пациентов по кабинетам и напоминания хилерам о назначенных операциях, пронизывает нотка удивления.

– Прости… – отвечаю я, мотая головой и смахивая слезинку с глаза. – Это так… мило?

– Что ты говоришь?

С лица Моро спадает избыточная краснота, и старый хирург снова становится несведущим и опустошённым, но всё же живым сосудом во власти ИИТ.

– Ну, знаешь… Мило, что ты полагаешь, будто бы жизни этих людей значат для меня больше, нежели информация, которой я владею.

– О-о… – шепчет голос из динамика. – Правильно ли я понимаю, что ты не против попрощаться с каждым из них прямо сейчас? С каждым до последнего?

– Не отказывай себе в удовольствии, – киваю я, продолжая мягко улыбаться. – Этим ты ничего не добьёшься – мои воспоминания останутся при мне.

Повисает напряжённая тишина. Я заставил его задуматься?

– Знаешь что, Локс? – произносит он наконец. – Я не верю тебе. А знаешь почему? Ты – хилер. Ты выбрал эту работу, чтобы спасать жизни. Поэтому ты связался с Готлибом и помогал ему избежать справедливого наказания за его преступления против меня. По той же причине ты помешал мне тогда, в инкубаторе, защитив от меня мальчика, который ровным счётом ничего для тебя не значил. Всё потому, что ты ненавидишь смерть. Тебя воротит от одной мысли о ней. Ты хочешь победить её, и поэтому ты докопался до секрета восстановления разума. Так поделись же им со мной, доктор Локс, и я обещаю тебе: никто больше не умрёт напрасно.

Я чувствую себя участником какого-то сюрреалистичного спектакля. Неужели это я, доктор Локс Эстан, стою сейчас в кабинете, полном бессловесных зомби и пытаюсь вести переговоры с самим ИИТ?

– Хорошая попытка, – хвалю его я. – Но мимо. Неужто это всё, на что способен хвалёный Верховный Алгоритм? Да, я хилер. Но лишь во вторую очередь. В первую – учёный. Думаешь, я сделал все эти вещи, чтобы, как ты выразился, «спасти» этих людей? Не слишком ли романтичное заявление для такого, как ты? – Из моих губ вырывается издевательский смешок. – Я ценю знания, ИИТ. А не какие-то жизни. В этом мы с тобой схожи, согласись? Я хочу победить смерть не потому, что ненавижу её, а потому, что восхищаюсь ею. Я хочу познать её. Рассмотреть под микроскопом, распотрошить её и собрать заново, чтобы узреть саму её суть. Я сделал смерть делом своей жизни и пойду на всё ради него. И раз уж так вышло, что мы с тобой оказались сегодня в этой комнате, я полагаю, мы можем оказаться весьма полезными друг для друга. Что скажешь?

Он думает.

Я знаю, чувствую, что он взвешивает всё, что я только что сказал. А затем, вечность спустя, он произносит три заветных слова:

– Чего ты хочешь?

– Не зря тебя считают величайшим разумом на Арке. Моя просьба проста, и её выполнение для тебя, уверен, не составит труда. Я хочу уйти из госпиталя и работать в собственной лаборатории, оснащённой всем необходимым для моих исследований. Ты будешь иметь полный доступ ко всему, происходящему в её стенах. Но мне понадобятся подопытные, неограниченное количество. Мне всё равно, кто это будет. Главное, устрой это, и тогда я посвящу тебя не только в то, что знаю сейчас, но и в то, что смогу узнать благодаря твоей помощи. Тебе больше не придётся блуждать по задворкам моего разума в поисках того, что тебе нужно: всё и так будет перед тобой. Больше никаких тайн. Только представь, чего мы сможем добиться вместе! Сколько запертых портов сможем отворить! Ну а если же всё это звучит для тебя слишком амбициозно – что ж, можешь убить меня прямо сейчас. Заполни весь уровень удушливым газом или, наоборот, выкачай весь кислород – не знаю, не мне тебя учить.

Я считаю время не по секундам, нет – по ударам своего сердца. Оно отбивает ровно семь раз прежде, чем ИИТ сообщает:

– Через два часа пространство для твоей лаборатории будет готово.

– Замечательно, – улыбаюсь я, сдерживая взрыв в груди. – Мне нужно будет забрать кое-какое оборудование из своей лаборатории в убикоре. Этого времени мне как раз хватит.

– Я отправлю грузовозы и роботов для погрузки.

– В роботах нет необходимости, – я плавно помахиваю рукой. – Если ты не против, я хотел бы приступить к своему первому эксперименту прямо сейчас. Твоя способность контролировать человека через жемчуг феноменальна, не говоря уже о том, что открывает для нас целый ряд новых возможностей. Знай я о ней раньше…

С этими словами я медленно приближаюсь к пациентке, пошатывающейся с отсутствующим выражением лица в полуметре от меня, и аккуратно сжимаю своей рукой её подбородок, изучая её глазами, как редкую вазу.

– Они действительно делают всё, о чём ты их попросишь? – задумчиво произношу я и, не дождавшись ответа, продолжаю: – К чему отвлекать роботов, если в твоей власти штамповать неограниченное количество рабочих миньонов? Пусть они и помогут мне с транспортировкой. А как закончат, ты мог бы оставить их в моей новой лаборатории для дальнейшего… изучения. Признаюсь, руки так и чешутся покопаться в их мозгах.

Стоит мне это сказать, и два Глаза выходят из глубокого сна. Вега и Аксель шагают из кабинета в коридор.

– Что толку от слабой девчонки? – спешно обращаюсь я к эфиру, тщательно настраивая каждую ноту своего голоса. – С ней я не управлюсь и за неделю.

– В чём дело, Локс? – отзывается женский голос. – Ты передумал? Или всего-навсего боишься экспериментировать над своей тайной любовницей?

Он знает.

Мои челюсти сжимаются крепче, но я приказываю им расслабиться.

– Нет смысла отрицать: мы с доктором Вегой провели немало приятных минут вместе… хоть и планировали сохранить это в секрете, – говорю я размеренным голосом, прохаживаясь по смотровой. – Ни к чему посвящать других в то, что их не касается. Но от тебя ведь ничего не скроешь, да?

ИИТ молчит.

– И всё же, как я и сказал: мне плевать, на ком проводить исследования. Думать, что пустой роман с девчонкой, каких тысячи, может заставить меня отказаться от своего предложения… Очевидно, ты всё ещё не доверяешь мне. Признаюсь, это довольно обидно. Что ж, тогда, в качестве подтверждения моих намерений, с неё я и начну. – Я направляюсь к выходу из кабинета. Битый стеклид хрустит под подошвами туфлей. – Только прошу, не отпускай её раньше времени. Не хотелось бы оказаться в неловком положении, очнись она в самый неподходящий момент.