– Могу я предложить ещё парочку оконных ящиков с васильками, геранью и плющ?
Шутливый вопрос прервал её грёзы наяву. Грейс открыла глаза, обнаружив всего в дюжине футов от себя никого иного, как самого Дилана Мура.
– И, возможно, – добавил он, – конский каштан?
Он стоял у стены конюшни, его длинные волосы теперь были распущены, с могучих плеч, будто тень, свисал плащ, на фоне которого едва выделялся белый шейный платок.
– И часто вы разговариваете сама с собой? – спросил Мур.
– Только когда знаю, что никто не подслушивает.
Мур не принёс извинений.
– Наконец-то я снова встретился со своей уборщицей. – Он шагнул в её сторону. – Я очень упорно старался вас найти. Искал повсюду. Я вернулся в "Палладиум", но вы покинули театр без предупреждения, и никто не знал, куда вы делись, или хоть что-нибудь о вас. Я всматривался в лица прохожих, отчаянно желая увидеть ваше. Я обращал внимание на каждую мойщицу полов. Я изучал лицо каждого скрипача, который попадался мне на пути. Я даже навёл справки в Гильдии Музыкантов. Всё безрезультатно.
– Зачем вы меня искали?
– Чтобы сообщить, как сильно я вас ненавижу, естественно.
Он бросил фразу небрежно, но Грейс почувствовала, что он шутит.
– Ненавидите? – переспросила она. – Но я спасла вам жизнь!
– Да, и я проклинал вас за это. – Мур сделал ещё один шаг в её сторону, выйдя из темноты на свет уличного фонаря позади Грейс. – Иногда, – продолжил он, – я пытался убедить себя, что выдумал вас, что вы плод моего воображения, рождённый в душевных муках и что я никогда не увижу вас вновь, потому что вас не существует. И всё же я так и не смирился с этой мыслью до конца. Я безумно хотел, чтобы вы оказались настоящей. Как бы ни старался, я не мог и дальше вас ненавидеть, хотя вы и спасли мне жизнь против моей воли.
– Но теперь, с течением времени, разве вы не рады, что живы?
– Рад? Боже, конечно, нет! – Его горячность поразила Грейс. Он опустил голову и сжал ладонями голову, как будто его мучала боль. – Боже милостивый, нет.
В его голосе прозвучала неподдельная мука. Грейс с состраданием посмотрела на Мура, но тут же отогнала от себя это чувство.
Ох, уж эти творцы!
На мужа ушло практически всё её сострадание.
Измученные творцы больше Грейс не привлекали.
– Бедняга, – сказала она. – Богатство, слава, связи, успех, приятная внешность и талант. Должно быть, вы очень страдаете.
Мур поднял голову, тряхнув своей длинной гривой, как беспокойный жеребец.
– Я действительно страдаю, мадам. Жизнь так чертовски утомительна, – небрежно растягивая слова, проговорил он.
– Не сомневаюсь, если учесть как скандально вы её проживаете, – фыркнула Грейс.
– Следили за новостями?
Его крайне порадовало это открытие, Грейс снова разозлилась.
– Да, и поэтому я знаю, что вы живёте так, будто мечтаете умереть, сэр. Смейтесь, сколько угодно, но я не вижу здесь ничего забавного. Если я ошиблась насчёт вас, если вы до сих пор хотите покончить с собой, тогда зачем теряете время, разговаривая со мной? – Она устала от всего этого, устала от попыток вразумить людей с артистическим темпераментом. Грейс давным-давно сбежала из той тюрьмы. – Проститься с жизнью не так уж и сложно. Почему вы этого не сделали?
– Из-за вас! – воскликнул он, поразив Грейс своей страстностью. В два шага он оказался на расстоянии вытянутой руки от неё. – Неужели вы так этого и не поняли? Из-за вас.
Он упёрся в стену двумя руками по обе стороны от Грейс, загоняя её в ловушку. Она напряглась, почувствовав внезапный укол страха. Грейс прижалась спиной к твёрдой кирпичной кладке и вздёрнула подбородок, встретившись с Муром взглядом. В золотистом свете фонаря его глаза казались непроницаемыми, как ночное небо без звёзд.
– Вы не можете перекладывать ответственность за свою жизнь и смерть на меня, сэр.
– Не могу? – Он наклонился ближе, его тёплое дыхание коснулось её прохладной щеки. – Вы, ваше лицо, голос, глаза... Боже, ваши глаза. Музыка, которая вас окружает. Всё это преследовало меня долгих пять лет. Надежда на то, что я когда-нибудь снова вас встречу, опять услышу вашу музыку, помогала проживать день за днём.
– Я? – Грейс ошеломлённо покачала головой. – Причём здесь я? О какой музыке вы говорите?
Он слегка отстранился, но не ответил. До них доносился шум оживлённой улицы неподалёку, он эхом разносился по переулку, пока они молча смотрели друг на друга. Замерев, Грейс ждала, не зная наверняка, как он поступит, если она пошевелится. Мимо них пронёсся весенний ветерок, смахнув ей на лицо прядь волос.
Она привлекла его внимание. Он поднял руку, чтобы убрать прядь прежде, чем это успела сделать Грейс. Внезапно что-то в нём изменилось. Тело расслабилось, выражение лица смягчилось, став впервые за вечер нежным.
– Вы так же прекрасны, как я и запомнил, – пробормотал он, коснувшись костяшками пальцев её щеки. – Так прекрасны.
Его слова взбудоражили Грейс. Совершенно неожиданно она почувствовала, как внутри неё вспыхнуло давно позабытое физическое желание. Оно пробудилось к жизни всего лишь от одного прикосновения Мура к её щеке.
Грейс резко вдохнула, пытаясь отогнать это чувство, но не смогла. Оно было похоже на тёплый солнечный свет, разливающийся по телу после зимнего сумрака. Она уже успела позабыть, на что похоже мужское прикосновение. Когда он прошёлся кончиками пальцев по её щеке и заправил выбившуюся прядь за ухо, Грейс чуть не повернула лицо, чтобы поцеловать его ладонь. Но сдержалась.
– Чего вы от меня хотите? – спросила она, пытаясь сохранить остатки разума, но его близость и водоворот собственных эмоций мешали мыслить трезво. – Вы пытаетесь меня соблазнить?
– Соблазнить? – задумчиво переспросил он, обводя кончиком пальца изгиб её уха. – Не могу придумать ничего, что доставило бы мне большее удовольствие. Вы меня опьяняете.
– Вы такой пылкий мужчина? – Грейс начала отводить взгляд, но он запустил руку ей в волосы, не позволяя отвернуться. Она уставилась в его тёмные, страстные глаза и на чувственный рот. Совершенно посторонний человек действовал на неё странным образом, тело охватили удивительные тепло и слабость. От ласк Мура она таяла, словно карамель на солнце. Следовало поднырнуть ему под руку и убежать, но Грейс не могла пошевелиться. – Вздор, – усмехнулась она, но её голос прозвучал низко и хрипло, он принадлежал женщине, которую соблазняют и ей это нравится. – Вы меня даже не знаете.
– У меня такое чувство, как будто знаю. – Он погладил подушечкой большого пальца её висок. – Когда я смотрю на вас, я слышу музыку.
Грейс слегка усмехнулась избитой фразе. Мог бы придумать что-нибудь получше.
– Кто бы сомневался.
Насмешка только его распалила. Он придвинулся к ней ещё ближе и, откинув её голову назад, прижал Грейс к стене всей тяжестью своего тела. Сердце начало биться чаще, тело охватила дрожь. Не от страха перед его стремительным натиском, к своему огорчению поняла она, а от предвкушения. Неудивительно, что в постели Дилана Мура побывало столько женщин. У него был настоящий талант их туда заманивать.
Он наклонил голову. Грейс даже не успела подумать, как уже приоткрыла губы навстречу его губам. Поцелуй был пылким и жадным, по всему телу побежали мурашки. Удовольствие оказалось столь острым, что она вскрикнула.
Он ласкал её язык своим, постепенно углубляя поцелуй. Тело Грейс будто жило своей собственной жизнью, она вцепилась в края его плаща, приподнялась на цыпочки и, словно бесстыдная куртизанка, с готовностью ответила на поцелуй. Она так давно не испытывала ничего подобного. Не жаждала с такой силой поцелуя, прикосновения, мужского тела. В этот момент она чувствовала себя по-настоящему живой. Грейс отпустила плащ и обвила руками шею Мура, прижимаясь к нему ещё теснее.
Он издал резкий, страстный стон, не прерывая поцелуй. Мур отпустил её волосы и провёл рукой по шее Грейс, ключице, лишь на пару мгновений задержавшись на груди, чтобы почувствовать через льняную рубашку биение её сердца кончиками пальцев, затем двинулся дальше, пока не добрался до талии. Он оторвал Грейс от стены, обнял одной рукой и приподнял, прижимая её бёдра к своим.
