Астрономия без телескопов напоминает симфонический оркестр без инструментов. Чтобы с помощью глобального интерферометра получить простое изображение, требуется по крайней мере пять расположенных в разных местах телескопов. А еще лучше – десять. Если отбросить возможность украсть эти телескопы, то откуда их можно было взять? На рубеже тысячелетий достаточного количества подобных телескопов просто не было, а тем, которые имелись, угрожало закрытие из‐за отсутствия денег. Давно планировавшееся создание новых телескопов все время находилось под угрозой срыва, так что условия для реализации нашего амбициозного проекта были более чем сложными[129].

Но самым мощным и самым важным инструментом должна была стать Атакамская большая миллиметровая антенная система (ALMA), этакая горилла-доминант весом более трех центнеров. Данный глобальный проект ценой в миллиард евро осуществлялся совместно Европой, Америкой и Японией. Гигантский телескоп, состоящий из объединенных в одну матрицу 66 отдельных антенн диаметром до 12 метров каждая, должен был соответствовать чувствительности 80‐метрового телескопа и разрешающей способности изображения 16‐километрового телескопа. Уже когда мы писали свою “теневую” статью, было ясно, что ALMA станет “главным действующим лицом” замышлявшегося всемирного эксперимента. Для нас включение ALMA в РСДБ-сеть было делом первостепенной важности[130], а вскоре об этом заговорили и сами работавшие в ALMA ученые[131]. Но и здесь завершение работы откладывалось до 2011 года, так что к финансам на РСДБ относились вполне рационально. Самый обнадеживающий ответ, полученный мною, звучал так: “Денег на реализацию вашего проекта у нас нет, но мы позаботимся, чтобы возможность его осуществить осталась”.

В 2003 году при вступлении в должность внештатного профессора университета Неймегена я делал доклад, где рассказал о своей мечте – получить изображение черной дыры – и еще о том, что чем больше мы узнаём о Вселенной, тем лучше начинаем понимать ограниченность наших возможностей. Одна из голландских газет напечатала на первой странице, что я “стучусь в ворота ада”[132]. Мне подумалось, что звучит это вполне неплохо.

В 2004‐м мы сделали еще один небольшой шаг к воротам ада. Нам с Джеффом Бауэром и еще с четырьмя коллегами удалось выполнить лучшие для того времени РСДБ-измерения галактического центра на длинных волнах миллиметрового диапазона[133]. Антенная система со сверхдлинными базами (VLBA) – континентальный радиоинтерферометр, представляющий собой сеть из десяти радиотелескопов, расположенных в разных штатах США. Полученные данные были наконец настолько точными, что мы смогли выполнить расчет и сделать поправки на потерю четкости изображения, вызванную горячим газом Млечного Пути. Впервые нам удалось определить истинные размеры источника как функцию длины волны. В полном соответствии с предсказанием нашей модели с уменьшением длины волны он уменьшался. Это означает, что самые короткие волны должны фактически достигать горизонта событий. Теперь стало окончательно ясно, что в ближайших окрестностях черной дыры действительно излучаются именно миллиметровые волны. “Благодаря радиотелескопам через тридцать лет туман наконец рассеялся”, – процитировало мои слова немецкое информационное агентство ДПА.

В тот же год астрономы обсерватории Грин-Бэнк в Западной Вирджинии отмечали годовщину[134]: тремя десятилетиями ранее, в 1974‐м, здесь впервые было проведено исследование Стрельца A* в радиодиапазоне. На торжественной церемонии состоялось открытие мемориальной доски, посвященной этому событию. В тот же вечер я устроил импровизированный семинар, на котором мы с Шепом Доулманом и Джеффом Бауэром рассказывали собравшимся ученым о тени Стрельца A* и о том, с помощью каких методов можно ее измерить. В конце я попросил проголосовать: пришло ли время для такого предприятия – или оно по‐прежнему слишком проблематично? Ответ аудитории не допускал двух толкований: теперь подавляющее большинство собравшихся экспертов верило, что изображение черной дыры получить можно. Оставалось только понять, как это сделать.

Чтобы иметь возможность продолжить совместный эксперимент, после семинара мы с Доулманом и Бауэром провели по моей инициативе несколько телеконференций[135]. Я считал, что необходима глобальная кооперация, вроде той, которая привычна для физиков, занимающихся элементарными частицами. Нет смысла изображать одинокого ковбоя. Работа должна быть спланирована, выполнена и опубликована большим коллективом ученых, работающих в разных областях: в одном проекте должны быть объединены эксперимент, обработка данных и моделирование.

Мы четко сформулировали стоящую перед нами научную задачу: провести эксперимент, цель которого – подтвердить или опровергнуть нашу гипотезу. Как физики-специалисты в области элементарных частиц искали бозон Хиггса, так мы искали тень черной дыры. Тень либо есть, либо нет. Мы хотели исследовать лишь один небесный объект, но, чтобы сделать это, нам требовался весь мир. А чтобы объединить усилия всего мира, требовалось время.

Принадлежащая Массачусетскому технологическому институту обсерватория Хейстек, расположенная в тихой лесистой местности под Бостоном, была ведущим центром РСДБ. Тогда там начали разрабатывать аппаратуру, которая позволила бы существенно увеличить объем сохраняемых одновременно данных. Шеп Доулман был одним из участников этой программы. Защитив диссертацию в MIT, он как постдок приехал ненадолго в Бонн, где мы мельком и пообщались. Вернувшись в США, Доулман продолжил работу в обсерватории Хейстек. В его распоряжении была хоть и небольшая, но все же сеть из четырех телескопов на Гавайях, в Аризоне и Калифорнии. Как и я, он тоже хотел провести первые тестовые эксперименты.

В то время я работал на радиотелескопе LOFAR, где сначала был просто участником проекта, а затем стал председателем совета директоров. Благодаря этому у меня появился личный опыт проведения крупномасштабных физических экспериментов и я понял, как создаются международные научные сообщества. Кроме того, я продолжал исследования галактического центра и участвовал в нескольких РСДБ-экспериментах. Но в Нидерландах у меня не было доступа к телескопам миллиметрового диапазона. Предстояло ждать ALMA.

Группа Доулмана по‐прежнему работала с четырьмя телескопами, расположенными в трех разных местах. В 2006 году все эти антенны были одновременно направлены на галактический центр. Сначала у группы ничего не получалось, но в 2007‐м ей удалось провести успешные измерения на длине волны 1,3 миллиметра, а еще через год она с гордостью обнародовала свои результаты[136]. Хотя это все еще не было изображением, однако с помощью самых коротких длин волн астрономам удалось определить размер Стрельца A* гораздо точнее, чем десятью годами ранее в экспериментах Кричбаума. Размер Стрельца A* оказался именно таким, какого можно было ожидать на основании параметров тени и светового кольца! Возбуждение нарастало. Я был ужасно доволен – теория опять подтвердилась. Просто нам пока не удается увидеть тень!

Доулман усердно работал, продвигая наш проект в Соединенных Штатах, а я старался сделать то же самое по другую сторону Атлантики. Чтобы собрать много денег, необходима существенная поддержка из самых разных источников. В 2007 году европейские астрономы впервые выступили с совместной программной статьей, определяющей направление развития астрономии[137], куда вошел и наш “теневой эксперимент”. Теперь наша идея получила официальное признание как одна из наиболее важных научных целей европейской астрономии в ближайшее десятилетие. То же самое произошло и в США. Название выпущенного Национальной академией наук США обзора Astro2010: The Astronomy and Astrophysics Decadal Survey, где были определены основные направления исследований и приоритетное финансирование на ближайшие десять лет, говорило само за себя: “Новые миры, новые горизонты в астрономии и астрофизике”.