– Проходите! – голос вишапа, казалось, исходил теперь не из камня, а наоборот – звучал отовсюду вокруг и стремился к камню.

Первым, весело виляя хвостом, побежал Ролик. Как только он ступил в этот фиолетово-зелёный шар, от него тоже стали разбегаться волны, искажая картинку ещё больше. Сам Ролик стал терять очертания и растворяться. За ним в сферу храбро шагнул Оганесян. Роза побежала за ним и взяла его за руку, боясь отстать или потеряться, если вдруг дядя растворится. Но ни дядя, ни Роза не растворились. Роза почувствовала, как будто миллион маленьких иголок укололи всё её тело, даже под одеждой, вроде колик, когда отсидишь ногу, но только гораздо слабее. Внезапно они вышли из странной сферы и оказались на опушке леса. Мимо камня в лес уходила неширокая дорога, посыпанная плотно утрамбованной крошкой розового туфа. Ролик уже неспешно трусил по этой дороге к лесу. Самое интересное, что дорога пролегала там же, где она пролегала в мире Розы, если ориентироваться от камня. А ещё платье на Розе стало из какого-то другого материала, более мягкого, да у Оганесяна форма стала совсем другой и другого цвета, а шлем из металла превратился в кепку с козырьком. Роза и её дядя шагнули на дорогу, как вдруг сзади раздалось какое-то бульканье.

Сфера всё ещё колыхалась вокруг камня, и сквозь неё было видно расплывчатую фигуру человека, размахивающего руками.

– Акопян! – грозно рявкнул Оганесян, – хватит бояться, быстро за мной!

Фигура ответила приглушённым бульканьем.

– Он не слышит, – сказал камень, – звук плохо проходит сквозь ворота. Акопян, не бойся, шагом марш!

Голос вишапа, видимо, хорошо проходил во все миры, потому что фигура опустила руки по швам и стала приближаться. Через секунду из сферы строевым шагом вышел Акопян и стал озираться испуганными глазами. Сфера стала быстро таять и схлопываться обратно к камню.

– Акопян, возьми себя в руки! – недовольно буркнул Оганесян, – мне стыдно за тебя!

– Счастливого пути! – пожелал вишап.

Герои вошли в лес.

Деревья в лесу были очень похожи на обычные дубы, липы, клёны или ясени, только вместо коры они были покрыты коричневой чешуёй.

– Что это за деревья такие? – спросила Роза.

– Это не простые деревья, – пояснил Ролик, – это дышащие деревья леса Мисанта́р. Они в диковинку даже в этом мире. Их вырастила старуха Каха́рд – страшная лесная колдунья, занимающаяся чёрной магией. Раньше здесь был обычный лес, но лет двести, а может триста назад она поселилась тут и каждую неделю ходила по лесу, подливая корням деревьев какую-то свою колдовскую бурду. Сначала деревья стали быстро расти, потом они зачахли и засохли, но Кахард упорно продолжала каждую неделю поливать на корни своё зелье. И вот однажды деревья стали рассыпаться в прах, а внутри них оказались другие деревья – вот эти самые, дышащие и с чешуёй.

– То есть они выросли внутри, как в скорлупе? – спросил удивлённый Акопян.

– Ну да, вроде как вылупились… – Ролик задумался. – Потом деревья стали дышать. Они регулярно вздыхают, а если заткнуть им дыхальца, через некоторое время весьма громко и сильно чихнут.

Роза пригляделась. И действительно: на уровне головы взрослого человека чешуйки расходились и образовывались две симметричные каплеобразные дырки – ну точь-в-точь нос!

– А зачем они дышат? Вроде деревья должны дышать через листики, мы в школе проходили, – спросила она.

– Да почём я знаю! Спроси это у самой Кахард, если тебе интересно. Она каждую ночь точит свои зубы о кору… то есть чешую деревьев. А ещё они дают ей колдовскую силу и продлевают жизнь… Тоже не спрашивай, я не знаю, как! Может, отвар из листьев себе делает и пьёт его на ночь. Может, чешую соскабливает и ко лбу прикладывает. Может, высасывает их дыхание через дыхальца. А ещё, для своих чёрно-магических колдовских дел она не только деревья высасывает, но мучает и лишает жизни живых существ. Так что, как бы оно ни было, нам надо побыстрее пройти через лес и не напороться на саму Кахард. А лес Мисантар весьма не маленький, так что давайте поживее!

И Ролик побежал вперёд по розовой дороге дальше в чащу. Полицейские и Роза переглянулись, опасливо покосились на деревья и быстрым шагом потопали за аралезом.

Было тихо, только приятно шуршала под ногами дорога. Подул прохладный ветерок, пошелестел листьями в кронах чешуйчатых деревьев и стих. В наступившей тишине герои отчетливо услышали глубокий вздох одного из деревьев рядом с дорогой. Роза даже остановилась, пытаясь понять, какое из деревьев вздохнуло, и услышала ещё один вздох.

И вдруг по лесу пронёсся раскат грома! Где-то, галдя, вспорхнула стая перепуганных птиц, с глухим стуком с дерева, стоящего у дороги чуть поодаль, упало несколько крупных тёмно-синих плодов. Оганесян резко обернулся, ища глазами отставшую Розу, а Акопян и вовсе присел на месте.

– Дерево чихнуло, – обыденным тоном доложил Ролик, нарезая круг вокруг остолбеневшей компании, – какой-нибудь листик или белка заткнули ему дыхальца, вот оно и чихнуло. Ничего особенного.

– Ничего себе «ничего особенного», – возразил Оганесян, подходя к одному из упавших плодов, чтобы поднять и рассмотреть его поближе, – шарахнуло прямо как здоровая бомба!

– Нуу… Если стоять рядом, то, конечно, с ног сдует, – прокомментировал Ролик, – но так, издали – ничего особенного.

– А что ещё такого «неособенного» есть в этом мире? – опасливо спросил Акопян.

– Ничего такого, что страшнее чего-либо в нашем мире, – вдруг отрезал Оганесян. На самом деле, он тоже здорово испугался и совсем не был уверен в своих словах, но он хотел заранее заткнуть болтливого аралеза, пока тот не рассказал Розе действительно страшных вещей. Кроме того, он сам не очень-то хотел заранее знать про какие-то местные страсти-мордасти, потому что был уверен – чем меньше знаешь, тем меньше беспокоишься!  Ведь когда боишься заранее, это очень подрывает силы в ситуации, когда надо действовать, а если заранее не знаешь, то, когда столкнёшься нос к носу с неприятностями, бояться будет уже поздно, и это добавляет бесстрашия. А простой бытовой мудрости, чтобы чувствовать, где может быть опасность и не лезть на рожон, у Оганесяна и так хватало. Такая тактика действительно много раз помогала Оганесяну в борьбе с преступниками.

– Вот слова не мальчика, но мужа! – восхитился аралез, – а то всё «рыло», «рыло», «собачье дело»! – Ролик явно был до сих пор обижен на слова Оганесяна про «не твоё собачье дело».

Герои молча двинулись дальше. Лес становился всё глуше и мрачнее, деревья стояли всё плотнее, тянулись всё выше, ветви их становились всё разлапистей и узловатей, а листва уже почти совсем закрыла небо. По веткам время от времени мелькали какие-то зверьки, некоторые из них, заметив путешественников, скалили зубы и шипели, но потом пропадали в листве. Розовая дорога никак не хотела быть прямой, сворачивала то влево, то вправо, иногда давала здоровый крюк, чтобы обогнуть невысокий холмик, через который спокойно можно было перевалить за десяток-другой шагов. Один раз дорога раздвоилась перед большущим толстым деревом, обогнула его с двух сторон и снова слилась в свою розовую речку. Получилось, как будто дерево выросло посреди дороги, раздвинув дорогу вокруг себя. А может, именно так оно и было.

Роза устала идти, теперь это путешествие уже совсем не казалось ей таким весёлым и захватывающим, как вначале. А монотонный хруст под ногами, тихие вздохи деревьев, совершенно однообразный пейзаж утомили Розу не только физически, но и душевно. Приключения казались теперь недосягаемыми, а цель путешествия глупой и неоправданной. Если б Роза осталась в родном мире, наверняка было бы гораздо интересней! Синие растения, зелёное небо, говорящие камни, дэвы – кто знает, что ещё захватывающего там появилось, пока они идут по этой однообразной дороге из крошеного розового туфа! Кроме того, не мешало бы уже перекусить, но они только шли и шли вперёд, пахлаву берегли «на крайний случай», а дядя Оганесян категорически не позволял Розе даже попробовать какой-нибудь плод этих чешуйчатых деревьев (хотя Ролик уже сгрыз их пару, и ничего – рога у него не выросли, а хвост не отвалился!). Только с водой им повезло – они уже пару раз проходили мимо прохладных родничков, дядя дал добро попить, пустив Ролика вперёд попробовать воды.