Ваш покорный слуга, в чём прошу вас не сомневаться

Джулиан Кестрель

Он отдал послание одному из трактирных слуг, велев доставить в Каза-Мальвецци – древний фамильный дворец на Контрада-делла-Меравигли. Хотя особняк принадлежал Ринальдо, в нём жила Беатриче, а Карло лишь останавливался, когда приезжал в Милан. Дворец был совсем недалеко от трактира, где жил Джулиан – Кестрель проходил мимо него несколько раз, глядя внушительный барочный фасад и гадая, что происходит за ним.

Едва письмо ушло из его рук, и жребий был брошен, Джулиан почувствовал, что хочет отвлечься. После всех расспросов он заслужил день на осмотр достопримечательностей. Так что он пошёл в Академию Брера, желая увидеть её удивительное собрание картин и фресок. Он прогулялся в общественных садах, где Наполеон выстроил внушительную арену, в которой и сейчас устраивали гонки на колесницах или наполняли водой, чтобы учинить шуточные морские битвы. Кроме того, сегодня был редкий солнечный день в городе, знаменитом туманами почти как Лондон, так что Джулиан вскарабкался на пятьсот двадцать ступеней на крышу собора, где стоял среди высоких беломраморных шпилей, изящных как филигрань и смотрел поверх красных черепичных крыш Милана на поля, фермы и реки Ломбардии, за которыми были видны сказочные, заснеженные Альпы.

Он вспомнил, как в прошлый раз стоял на этом месте – прежде чем стал знаменитым денди Джулианом Кестрелем, прежде, чем твёрдо решил вернуться в Англию. Как он вообще нашёл в себе силы оставить Италию? И всё же он знал, что поступил правильно, вернувшись домой. Годы путешествий по континенту изменили его и придали лоска, но нигде он не пустил корни. Стоя спиной к Англии, он может быть счастлив, но не может быть цельным.

Вернувшись в «Белла Венециа», Кестрель обнаружил, что слуги стали на удивление предупредительными. Один умолял доверить ему вычистить ботинки гостя – задачу, что Джулиан доверял лишь Брокеру – другой предлагал отправлять его с поручением в любое время дня и ночи, а третий обещал стать его преданным рабом, если только гость поможет ему выправить паспорт, чтобы навестить сестру в Модене.

- Кажется, я вознесся в обществе, - заметил Джулиан своему камердинеру.

- Это всё из-за писем, сэр, - Брокер протянул ему два послания. – Они пришли, пока вас не было. Слуги не хотели отдавать их без buonamano – он потёр пальцами друг о друга, изображая деньги, - но я сказал, что вы разгневаетесь, а пудреные парики, с которыми вы водитесь, их со свету сживут.

- Я бы хотел услышать, как это звучит на миланском, - Джулиан просмотрел письма. Одно было на тонком пергаменте и снабжено кроваво-красной печатью со змеем, обвивающим меч. Второе несло на себе гербового орла Австрии.

- Граф Карло не теряет времени. Неудивительно, что слуги впечатлены.

Он сломал печать на первом письмо и развернул его. Хотя Джулиан писал Карло на миланском, тот ответил на английском:

Каза-Мальвецци

Утро вторника

Уважаемый мистер Кестрель

Прошу вас ни на мгновение не думать, что ваша дерзость, как вы её определили, оскорбила меня. Напротив – мне по душе ваша искренность и прямота. Я благодарен за предложение помочь моей семье в грозящие тяжёлые времена.

Я немного знаю об ищейках с Боу-стрит, если не считать новостей об их успехах, что доходят до нашей страны через многочисленные препоны.

Джулиан подозревал, что под «препонами» Карло имеет в виду не Альпы и не Английский канал, а австрийских цензоров, что не позволяли иностранным книгам и журналам попадать в руки итальянцев. Карло – известный либерал, и его причастность к расследованию должна раздражать правительство. Но он брат Лодовико и глава семейства в отсутствие Ринальдо. Как бы властям не были отвратительны его взгляды, они не могли попрать его права.

Письмо продолжало:

Но англичанин, известный как Орфео, мог вернуться на родину, и мне показалось разумным обратиться на Боу-стрит за помощью в поисках. Я не сомневаюсь, что ваши знания и советы окажутся бесценными для комиссарио Гримани, если он сочтёт нужным запросить помощь ищеек. Я встречаюсь с ним сегодня днём, и вы можете не сомневаться, что я сообщу ему о вашем предложении и буду настаивать на его принятии.

Я с живейшим нетерпением жду возможность встретиться и побеседовать с вами на эту и другие темы. Сейчас у меня мало возможностей говорить на английском или обсуждать иностранные дела, так что наше знакомство для меня вдвойне ценно.

Остаюсь вашим покорным и верным слугой

Карло Мальвецци

«Лучше, чем я надеялся – сказал себе Джулиан, - даже слишком хорошо, - он распечатал второе письмо. – Нет, я слишком рано обрадовался».

Это послание тоже было составлено на английском, но чиновничий почерк сильно отличался от изящного элегантного письма Карло.

Полицейский комиссариат

27 сентября 1825 г.

3.15 пополудни

Сэр

Генеральный директор полиции и правительства Его имперского высочества вице-короля Ломбардо-Венецианского королевства благодарит вас за предложение помочь в поисках убийцы Его сиятельства маркеза Лодовико Мальвецци. Уверяем вас, что объединённые силы миланской полиции и австрийской армии раскроют это преступление без вашей помощи. Мы просим вас более не беспокоиться по этому вопросу.

Позвольте мне выразить надежду, что вы насладитесь своим пребыванием в Милане. Академия Брера, Амброзианская библиотека и Монетный двор особенно любимы английскими путешественниками.

Имею честь оставаться искренне вашим

С уважением

Альфонсо Гримани, комиссарио

(переведено Паоло Занетти, секретарём)

- Поставил меня на место, клянусь Юпитером! – рассмеялся Джулиан. – Вы очень точно показали, что справитесь без меня, синьор комиссарио; осталось только показать вам, что я могу без вас…

- Что вы будете делать, сэр? – спросил Брокер.

- Сейчас у меня даже тени мысли об этом. Я пойду в оперу и посмотрю, не придёт ли эта мысль ко мне.

В опере к нему действительно кое-что пришло. Кестрель только прибыл и начал прокладывать себе путь через вестибюль, обмениваясь поклонами и приветствиями с элегантными дамами и праздными повесами, когда услышал, что его окликают по имени. Он повернулся. Немолодой аристократ, которого он едва знал, проталкивался к нему. На его руку опиралась незнакомка. Когда в толпе её заметили, шёпот утих, и все расступились, давая дорогу, как королеве.

Ей было около тридцати – быть может, чуть больше – но по такой женщине сложно сказать. Она была невысока ростом, но изящная фигура добавляли ей роста. У неё были маленькие и тонкие руки, талия – как у куклы, а обтянутая белым атласом и лишь слегка открытая грудь – изящно округла. Лицо её было цвета слоновой кости, а щеки тронуты румянцем. Мягкие, тёмные локоны обрамляли лицо, а сзади волосы были собраны рубиновым гребнем. У неё были высокие скулы, тонкие брови и нос, достойный Венеры Победительницы. Но самой яркой чертой оставались глаза – большие, чёрные и блестящие, как бриллианты во тьме.

- О, синьор Кестрель! – её спутник приблизился к Джулиану. – Я счастлив иметь привилегию представить вас прекраснейшей женщине Милана, – он поклонился даме. – Я имею честь представить вам синьора Кестреля, блистательного английского денди. Синьор Кестрель – маркеза Мальвецци.