Наташа прикрыла глаза под тугими горячими струями и наконец-то согрелась.

Ванная комната в номере была просторной, блестела желто-бежевой плиткой и металлическими деталями, с модной "треугольной" ванной и прозрачными полками. Сейчас ее заволокло облаками ароматного пара – запах любимого Наташиного геля для душа "Вишневый пунш" от "Сиэль" мешался со специфическим запахом тундровой воды: уголь, мох и что-то еще, свойственное только заполярной воде, специфическое и неповторимое.

Освежив холодным душем распаренное тело, Наташа вышла, энергично растерлась мягким гостиничным банным полотенцем, закуталась в пушистый халат, надела на голову тюрбан для сушки волос и подошла к зеркалу, возле которого уже успела выложить все свои тюбики, баночки и тубы – так много, а в двадцать лет могла с одной зубной щеткой путешествовать…

Готовясь ко сну – крем для век, гиалуроновая сыворотка, маска "Овернайт", крем для рук "Жидкая перчатка", гостиничный фен – Наташа думала о том, что четырех дней, на которые был оплачен люкс, будет мало. Завтра утром она продлит пребывание в "Воркуте"… Хотя бы на неделю, а там видно будет. Неизвестный, швырнувший в нее куском льда, разозлил Наташу, и она была полна решимости идти напролом, но разобраться в происходящем. "Вы когда-нибудь дрались с разъяренным морпехом, сэр?" – вспомнила она слова героя Томми Ли Джонса в своих любимых "Правилах боя". "А разъяренный десантник – это тоже серьезно!"

Наташа запоздало пожалела, что у нее влажные волосы – не помешало бы сбегать на крыльцо, покурить перед сном, чтобы успокоиться. А то кулаки до сих пор сами стискиваются… "Успею еще. Когда доберусь до этой сволочи – так ему или ей заеду – зубы проглотит!"

Вместо пачки сигарет Наташа взяла телефон – почитать, что ей пишут и посмотреть, кто звонил, пока она мылась. Как раз поможет скоротать время, пока сохнут волосы.

Два сообщения и три пропущенных звонка.

"Ты нормально доехала? Почему не звонишь?" – вопрошал Уланов.

"Как поживает тундра? Еще не надела весенний наряд?" – интересовался Коган.

Звонки были от мамы, Младшенького и Беллы.

Вначале Наташа позвонила сыну – время приближалось к 9 часам вечера, и скоро Лиза должна была укладывать воспитанника спать. Наташа хотела успеть поговорить с сынишкой до этого.

– А мы с папой сегодня ходили в школу, где я буду учиться! – поделился впечатлениями мальчик. – Я видел свой класс! Мы познакомились с моей учительницей. Она классная! А ты уже приехала? Видела оленей? Дядя Фима сказал, что день оленевода ты уже пропустила. А жалко! Ты могла бы покататься в санках с оленями! На нартах, – поправился Младшенький, – Белла сказала, что на Севере санки называются нартами.

"Ой, боюсь, мне не до катаний тут будет!"

– А еще Белла включила мне гимн про Воркуту, – рассказывал Младшенький, – что это рабочий город, светлый и гордый. А как это город открывает большие глаза?

– Это метафора, сравнение, – пояснила Наташа. – Зимой тут светает поздно, и утром люди включают свет в квартирах… Когда окна зажигаются одно за другим, это выглядит, как будто дом просыпается и открывает глаза.

– Понятно, – серьезно, по-взрослому, ответил Младшенький. – А у нас уже белые ночи, сейчас еще совсем светло! Папа скоро будет смотреть вечерние новости, а Лиза сказала, чтобы я готовился ко сну, а солнце светит!

– А здесь темно… – Наташа осеклась, едва не сказав привычное "как в заднице", – уже совсем темно.

Вкратце рассказав Белле, что доехала и устроилась нормально, и гостиница ей понравилась, Наташа позвонила маме.

Тамара Ивановна слегка попеняла дочери за спонтанный отъезд в Республику коми:

– И зачем тебя понесло в эдакую даль? Звоню тебе днём домой, думала, ты в кабинете с книгой сидишь, а мне Лиза говорит, что ты в Воркуту подалась. Чего ты там не видела?

– Да так, – бодро ответила Наташа, не желая пугать маму сообщением об убийстве, увиденном на вебкамере, вызове в полицию для дачи свидетельских показаний и инциденте у оврага, – наслушалась охотничьих рассказов Фимы и Беллы, и любопытство одолело. Я никогда еще не была в Заполярье. Извини, что с дороги не позвонила – у вас, наверное, со связью проблема, да еще в вагоне не всегда был сигнал… Мне нужны новые впечатления, чтобы работа лучше шла, а то мне редактор уже говорит, что прошлый детектив слабоват. Я и поняла, что засиделась дома. А тундра меня уже вдохновляет – сейчас уже пять глав написала…

– Вот всегда у тебя так: захотела, поехала на край света, – проворчала мама, – а ребенок неделями мать не видит… Я знаю, что за ним Лиза смотрит, но разве няня заменит родную мать? И зачем нянька, если у тебя только одно дитё? Я вас троих сама растила, никто не помогал…

Тамара Ивановна Навицкая поздно родила своих дочерей. Замуж она вышла в 42 года. Через год родилась Наташа. Еще через два – близняшки Таня и Катя. И если младшие дочери никогда не доставляли родителям хлопот и даже подростковый возраст миновали сравнительно благополучно, то с тех пор, как Наташа встала на ножки и сделала первые самостоятельные шаги, мать не знала с ней покоя. Упрямая, задиристая, своенравная, Наташа была из того самого "племени колючих", о котором еще в 60-е годы написал стихотворение поэт. Тогда, читая сборник Долматовского, молодая незамужняя Тамара думала, что "добрые, приятные, удобные" нравятся ей куда меньше, чем "непримиримые, искренние, упрямые, невезучие из племени колючих", которые "сами лезут в схватку и режут правду-матку". А когда эти черты прорезались у ее старшей дочери, Тамара Ивановна вспомнила другие строки из того же стихотворения: "А если ошибаются, больнее ушибаются, чем тот, кто был корыстен в опроверженье истин…"… Вот и Наташа уже столько раз ушибалась в своей вечной борьбе за справедливость, привыкнув рубить сплеча и всем говорить в глаза всё, что думает, не заботясь о последствиях. И ничто ее не останавливало и не убавляло боевой пыл…

Тамара Ивановна постоянно боялась за старшую дочь. Да еще теперь Наточка живет за тридевять земель, в Петербурге. Но там у нее есть муж и друзья, которые однажды уже спасли ей жизнь, и до сих пор у них такая компания – один за всех, все за одного. Это большая удача для Наташеньки… Вот только неугомонной дочери не живется спокойно. Опять она учудила: ни с того ни с сего уехала в тундру – говорит, за новыми впечатлениями и вдохновением. Якобы, Белла и Ефим ее своими рассказами заинтриговали. Они частенько в Заполярье по своей адвокатской работе ездят. Но они хотя бы вдвоем ездят; с таким мужем, как Ефим, можно куда угодно спокойно ехать. Серьезный мужчина, основательный, Белла за ним, как за каменной стеной. А Наточка одна подалась в Воркуту. Тамара Ивановна не знала, какова сейчас Воркута, и судила о ней по историям прежних лет – Воркутлаг, колонии, заключенные, громкие разборки 90-х годов… Изменилось ли там что-нибудь с тех пор? А дочка там одна!

– Да тут уже давно все иначе, – рассмеялась Наташа, когда мать осторожно высказала ей все это. Взъерошив почти сухие короткие волосы, Наташа прошлась по гостиной, плюхнулась в широкое кожаное кресло, из которого открывался прекрасный вид за окном – Центральная площадь, ярко иллюминированная; светится вывеска "Воркутауголь" на фронтоне высотки напротив. – Нормальный современный город, нормальные люди… Гостиница в самом центре, иллюминация, как на Невском, мэрия рядом, кофейни на каждом шагу… Ты не поверишь, сегодня я на ужин ела оленину и брусничный пирог в ресторане! И вдохновение пришло, а то сидя долго дома, ничего качественного не придумаешь… Погуляю тут, посмотрю город и окрестности, с новыми людьми пообщаюсь, может, еще и бестселлер напишу! А то мне уже вторую книгу подряд хейтеры в комментах верещат, что моими романами только мух бить хорошо, да и редактор замечает, что у меня творческий застой и сюжет за уши притянут.