Уланов приезжал, проводил время с женой и сыном, ночевал в своей комнате, гулял с Младшеньким… Иногда они даже куда-то выбирались все втроем. С Наташей они держались приветливо, по-дружески. Но не более. Давняя история, стоившая обоим седых волос, все еще стояла между ними…

– Да, – Наташа поднялась из-за стола, – ты угадал. Узнаю отчаянный нрав Беллы и удальство Ефима; безумству храбрых поем мы песню. Они направились после ужина искать вебкамеру, чтобы передать нам привет и поздравить Младшенького с днем рождения. Вот в такую погоду, посмотри.

– Да-а, – Уланов заглянул на экран Наташиного компьютера. – Я, кажется, догадываюсь, чья это была затея, а Ефим просто не мог отказать супруге. И в самом деле ночь кромешная, а у нас солнце только садится. И метет – в двух шагах ничего не видно.

– Пока мы разговаривали, их машину совсем занесло, – заметила Наташа, – они ее еле откопали.

– В феврале в Коми часто бывает пурга. Зима в это время особенно лютая, понимает, что ее время проходит даже в Заполярье, и звереет.

– Ты тоже бывал в Воркуте?

– Пару раз. Еще в Синдоре работал, в Ухте, Печоре… В Сыктывкаре тоже довелось. Не похоже, конечно, на Сочи или Анапу.

– Да, получается, что ты поездил по довлатовским местам? – улыбнулась Наташа.

– Получается, что да.

# – (см. роман "Две вдовы Маленького Принца", 2022 г. /прим. автора/)

*

Несколько последующих дней небо над Тиманским оврагом было затянуто низкими темно-серыми тучами, из которых почти непрерывно сыпал крупный частый снег. Увидеть янтарный закат, так поразивший Беллу, Наташе не удавалось. Заходя на вебкамеру в ожидании подходящей погоды, она с интересом наблюдала за кусочком жизни далекого, пока незнакомого города.

"Послушать избалованных московских блогеров, так в Воркуте и жизни нет, – думала Навицкая, – называют ее городом-призраком, но, судя по тому, что я вижу, живет город. Живее всех живых. Да, лоска арбатского и невского, конечно, нет, но и не медвежий угол. Да! Видели бы эти писаки тот городок, возле которого стояло наше подразделение на Ближнем Востоке – глинобитные хижины, колодцы, "удобства" на улице – взвыли бы в ужасе! А Воркута живет, держится, жить хочет и борется за это!"

Наташа сразу прониклась симпатией к этому городу в Республике Коми. Она читала и другие отзывы о Воркуте – от ее жителей и гостей, любящих город и считающих его лучшим местом на Земле, "столицей мира". Недаром в гимне Воркуты, который она отыскала и прослушала в интернете, были слова: "Как бы ни было в жизни мне трудно – не забуду тебя, Воркута!".

Через овраг тянулась линия электропередач – мощные высоковольтные установки. За ним ровным рядом стояли разноцветные дома – северяне предпочитали в окраске стен яркие цвета. Мимо них непрестанно тянулись потоки автомобилей.

"Помнится, мне рассказывали, как при строительстве Петербурга домовладельцев обязывали красить дома в яркие краски… И господину, пожелавшему сделать свой дом темным, пришлось заплатить за это кругленькую сумму… Природных красок на севере мало, и люди стараются хоть немного "расцветить" пейзаж…"

Темнело все еще рано, и в сумерках ярко вспыхивали фонари. Мимо объектива проходили люди; выгуливали собак; бегали дети, перебрасываясь снежками и волоча за собой санки. Глядя на чистенькие ухоженные машины, яркие шапки и пуховики людей и румяные веселые лица детей, Наташа не верила тому пессимизму, с которым пишут о Воркуте столичные тревел-блогеры. "Конечно, клубов ночных, бутиков и тусовок им не хватает, вот и ноют. Не зная города, приговор ему выносят! Как мне в свое время…"

Парадоксально, но в эти дни Наташа легко придумала решение сложной задачи в своей рукописи, и заметно продвинулась в развитии сюжета.

В Питер вернулись Ефим и Белла – с победой в суде, охапкой покупок и подарками от благодарных родственников подзащитного и его самого. Они делились впечатлениями и показывали множество фотографий зимней Воркуты.

– Вот только обратно пришлось снова ехать на поезде, – крякнул Ефим, – аэропорт закрыт из-за пурги. Два дня в поезде! Хорошо, там хоть душ и ресторан есть. В Котласе час стояли. Я уже думал, что Белка весь вагон забьет своими покупками, так она увлеклась шопингом и забыла-таки о своем старике-муже, или сбежала от него в город, аки пушкинская Мариула…

– Ой! – весело парировала Белла. – Беспокоился он! Стоял у вагона, с проводницами балагурил и глазки им строил. Тоже мне, старик! Ни одной не пропустил, за всеми приударял, пока я покупала сувениры, ведь если я не куплю – Фима и не вспомнит, что надо же всем хоть что-то с дороги привезти… Этот пакет тебе, Уланов. А это – твоей бабушке. Вот это – тебе, Наташа. А где Младшенький? Скорее зовите его сюда, скажите, крестная ему охапку подарков привезла!.. Целый вечер разбирать будет.

*

Апрель выдался не по-северному теплым. Столбик термометра то и дело поднимался до двадцати градусов выше нуля. Но наученная восемью годами жизни в Петербурге Наташа не спешила убирать теплую одежду. По закону подлости, стоит только упаковать в чехол и повесить в гардеробной дубленку и поставить рядом зимние ботинки с распорками, как на другой же день снова задувало ледяным северным ветром, и приходилось все распаковывать заново. Сколько раз уже так случалось.

15 апреля Наташа отправила в издательство законченный роман и решила устроить себе две недели отдыха перед началом работы со следующей книгой. "Да, Жорж Санд работала без перерывов. Я читала, что она отводила себе для работы 5 или 6 часов каждый день. И если, скажем, дописывала один роман за три часа до истечения этого срока, то тут же начинала следующий, чтобы не нарушать распорядок дня. Но я – лентяйка… да и следующий роман в издательстве ждут только в сентябре. А до Дня Знаний еще как до звезд", – Наташа прочитала оповещение о доставке письма с вложенным файлом, вышла на балкон и закурила.

"На четыре минуты лучше, чем по плану, – вспомнила она героя Томми Ли Джонса в "Захвате". – Чёрт, до чего же я хорош!". Да, сдать готовую рукопись за две недели до срока – это здорово. И на этот раз ей даже удалось обойтись без "обезьян" вроде изменившегося цвета глаз кого-то из второстепенных героев или клички домашнего любимца или "он заказал кофе и с наслаждением отпил ароматного чая". Когда что-то такое ускользало и от нее, и от редактора издательства, хейтеры заходились ликующими воплями в интернете: "Аффтар, учи матчасть! Что это я прочитал? Жаль денег, потраченных на книгу, лучше бы я на них пива купил! Не советую никому читать!"

"А вот обломайтесь. Я стала внимательнее и в этот раз вас разочарую: прицепиться будет не к чему. А если вы начнете из пальца высасывать повод поругаться, я и ответить могу. И вы, ребята, узнаете на своем опыте, что такое разозлить десантника, диванные вояки! Я, в отличие от некоторых, воевала по-настоящему…"

*

Наташа прекрасно выспалась, съездила искупаться в Парк 300-летия Петербурга, свозила Младшенького в "Гулливер" на Старой Деревне. Там они провели весь день, веселясь, как дети, в зоне досуга. В тире Наташа выиграла главный приз, огромного игрушечного медведя кислотно-розового цвета. В призовом автомате они битый час безуспешно пытались перерезать ниточку, на которой висела пухлая пачка купюр. Младшенький обкатал все аттракционы, напрыгался на батуте, накувыркался в бассейне с цветными шариками… В фудзоне они наелись бургеров, картофеля-фри с нагетсами и мороженого, запивая эти вредные, но вкусные яства газированной водой из краников "Бургер-Кинга".

– Классно стреляешь, мама, – похвалил Младшенький, таща медведя в машину.

– Тут промазать просто невозможно, – ответила Наташа, – видел бы ты, как я на войне с движущейся БМДехи от "алибаба" отстреливалась – вот где было сложно!

Прогулявшись по "Ашану" и "Леонардо" и посмотрев в кинотеатре "Альпийские приключения", Наташа и Младшенький погрузили покупки в машину и, довольные, поехали домой. На следующий день Уланов повез сына в ЦПКиО и в парк на Крестовском острове, а Наташу приперла к стене Белла: