Рваные шорты, бесформенные футболки, в которых удобно лазать по деревьям и гонять на велике, и выцветшие рубашки из моего гардероба очень быстро стали ее любимой одеждой и настоящей визитной карточкой.

Мы и сейчас частенько меняемся шмотками, и я нахожу это прикольным. Да что уж говорить, у нас и головные уборы – одни на двоих. И вряд ли кто теперь вспомнит, кем изначально была куплена легендарная черная кепка с черепом, что кочует теперь с моей головы на Алёнкину и обратно, меняя хозяина иногда трижды на дню. Вот такие мы кореша, и, я убью любого, кто усомнится в том, что это навсегда.

– Ну да. – Я выпрямляюсь. Алёнка садится рядом, она хмурится в ожидании моего ответа. – Знаешь, меня вчера как будто осенило. – Торжественно объявляю ей. – Не думал, что могу чувствовать что-то подобное…

Лёлька сглатывает. Ее взгляд мечется по моему лицу, словно в поисках ответов, а у меня дыхание перехватывает: не предполагал, что будет так тяжело говорить о том, что у меня внутри.

– Эта девушка… – произношу я на выдохе, внимательно глядя на подругу, – она – необыкновенная. Другая. Не похожа на остальных. Такая… взрослая.

Алёнка закусывает губу. Наверное, странно слышать подобное от лучшего друга. Прекрасно понимаю ее: вывали она на меня что-то такое, я бы обалдел, клянусь! Но мы с детства привыкли делиться друг с другом переживаниями, снами и любыми секретами.

– Полина Матвеева. Помнишь ее? – Спрашиваю я, взяв подругу за плечи. – Девочка, которая пришла к нам в конце десятого класса.

– М-Матвеева… – Как-то странно таращится на меня Лёля.

– Да-а. – К моим щекам приливает жар. – Такая хорошенькая, из «Б» класса. Каштановые волосы до плеч, вздернутый носик, пухлые губы. Она еще носит все время такие юбки…

– Плиссированные. – Тихо говорит Алёна.

– Короткие. – Киваю я. – В них ее ноги смотрятся просто потрясно, согласись?

– Я… э…

Встряхиваю ее за плечи.

– Полина Матвеева!

– Да. Я поняла. – Морщит лоб Алёна.

– Мы тут с ней столкнулись в парке несколько раз. – С жаром объясняю я. – Две недели назад, когда она гуляла с подругами. Потом еще неделю назад, когда каталась на роликах, и вчера, когда она покупала мороженое. Ее карточку никак не хотел читать терминал, и я предложил помощь: оплатил ее шоколадный рожок, и знаешь что?

– Что?

– Она. Мне. Улыбнулась!

– Вау. – Без эмоций произносит подруга.

– Что значит «вау»? – Пародирую я ее скорбный тон. – Это «уа-а-ау»!

– Ты серьезно сейчас радуешься, что тебе улыбнулась какая-то девчонка?

– Какая-то?! – Не верю я своим ушам. – Лёля, это самая горячая девчонка в нашей школе! Она мне улыбнулась, прикинь! А это сигнал. Точно тебе говорю. Девочки не улыбаются просто так, и ты бы только видела, как она на меня посмотрела!

– И давно ты стал экспертом по девчонкам? – Хмурится Алёна.

– Эй, ты должна радоваться за меня. – Напоминаю я. – У меня не было секса уже семнадцать с половиной лет! Если кто-то из парней узнает об этом, это будет позорище. Мне срочно нужно наверстывать!

– Так это всё из-за секса?

– Блин, нет! – Взрываюсь я. – Ты опять забыла, что парни мыслят совсем по-другому. Я имею в виду… ну, это же здорово, что Полина привлекает меня во всех смыслах, да? Она мне нравится, и я ее хочу, и одно другому не мешает, и…

– Так. Стоп. – Алёна кладет мне ладонь на грудь. – Ты только что сказал, что влюбился.

– Да. – Радостно подтверждаю я.

– Или ты увлечен идеей лишиться девственности, и Полина, как бы это сказать… м-м, подходящий вариант?

– И то, и другое.

– Ясно. – Она поджимает губы.

– Что?! – Выпаливаю я, видя, что подруга отводит взгляд.

– Ничего. – Отвечает Лёля. – Просто мне трудно понять, я же девочка.

– Все время забываю об этом. – Хмыкаю я.

Она сдавленно вздыхает.

Теперь приходит моя очередь хмуриться. Я искренне не понимаю, что сделал или сказал не так, и чем огорчил ее.

– Алён? – Касаюсь ее локтя, заставляя взглянуть на себя.

Подруга поворачивается. В ее глазах – осуждение. Непонимание, неверие – не знаю, какая-то такая эмоция, которую мне трудно понять.

– О’кей. – Вздыхает она. – Полина тебе улыбнулась. Допустим, это что-то значит.

– И я влюблен в нее. – Добавляю я. – Буквально по уши.

– По уши. – Вторит мне Алёна. – Хорошо. Пусть так. А как быть с тем, что у нее есть парень?

– Парень! – Фыркаю я.

– Дима. – Сыпет мне соль на рану подруга. – Помнишь его? Высокий такой. Брюнет. Плечи шире твоих раза в два.

– Тот тупой спортсмен? – Морщусь я.

– Он не создает впечатление тупого. Как раз наоборот.

– Все спортсмены тупые.

– Они с Матвеевой учатся в одном классе. И начали встречаться почти сразу, как Полина перевелась в нашу школу. – Продолжает издеваться Алёна. – По-моему, у них все хорошо, и я даже, кажется, видела, что она выкладывала в соцсетях их совместное фото пару дней назад.

– Она мне улыбнулась! – Вспыхиваю я.

– О-о! Это, конечно, все меняет. – Усмехается подруга. – Ты купил ей мороженое, Никита! Конечно, она тебе улыбнулась!

– Полина будет моей, не веришь? – Злюсь я.

– Прости, конечно, но где ты, и где она. – Качает головой Лёля. – Самая популярная девочка школы и разгильдяй, который даже не целовался еще ни с кем ни разу.

– Я добьюсь ее. Она будет со мной встречаться. – Говорю я твердо.

– А Дима? – Приподнимает бровь подруга. – Думаешь, он добровольно отдаст ее тебе?

– Ты меня недооцениваешь. – Заявляю я уже не так уверенно, как пару секунд до этого.

Мысль о том, что парень Полины выше и здоровее меня, заставляет немного сомневаться в собственных силах.

– Мечтай-мечтай. – Подтрунивает Алёна.

– Ой, Алёшка! – Взвизгивает моя мать, внезапно появляясь на пороге берлоги.

Лёля спрыгивает с дивана и несется к ней. Они обнимаются, как мать и дочь, и это единственное, к чему я так и не смог привыкнуть за эти годы, ведь со мной мама обычно ведет себя гораздо сдержаннее. У нас вообще непростые отношения, если честно, и я не особо распространяюсь среди друзей на этот счет, только Алёнка в курсе того, как мы живем.

– Как поездка? Как Карелия? Как там погода? Как папа? – Мать засыпает Лёлю вопросами, и та старательно отвечает на каждый.

Пока они общаются, я еще раз бросаю взгляд на экран телефона, где до прихода подруги рассматривал фотографии Полины в соцсетях. Алёна может думать, что угодно, но эта девушка будет моей. Иначе я не Никита Высоцкий.

– Пойдем, скорее, в дом. – Мама выталкивает Алёнку из сарая. – Я накормлю тебя домашней лазаньей!

– Ты заказала ее в ресторане. – Напоминаю я.

Сегодня к матери приходил очередной ухажер, поэтому мне пришлось тусоваться в берлоге. Видимо, на лазанью у них совсем не было времени, раз блюда осталось достаточно для того, чтобы угостить соседку.

– Какая разница? – Мать бросает в меня осуждающий взгляд. – Это хороший ресторан, и мы прекрасно знаем владельцев, они – порядочные люди!

– Просто не говори, что лазанья домашняя. – Рычу я. – Алёна знает, что ты не готовишь.

– Он в последнее время в отвратительном настроении. – Шепчет она на ухе Лёле. – Гормоны!

– Мам.

– Идем, – игнорируя меня, она буквально выталкивает Алёну из сарая. – Там достаточно еды, чтобы мы с тобой объелись до одури, и еще останется немного, чтобы ты взяла с собой. Наверное, твой отец устал с дороги? Я заверну ему лазанью.

Провожая их взглядом, я почему-то думаю о том, что Андрей Владимирович, отец Алёны – единственный, с кем не спала в этом городе моя мать. И странно, что она до сих пор не пыталась переступить эту черту. Совсем не похоже на нее.

– Ты идешь? – Оборачивается Лёля.

– Да. – Кивнув, я плетусь следом.

– Малыш обожает лазанью. – Хихикает мама.

Она знает, что эти слова меня взбесят, и делает это специально.

– Малыш вообще ест все, что не приколочено. – Усмехается Лёля. – Растущий организм.