— Ваш оруженосец! — воскликнул юноша. — Господин Аларед. Мы столкнулись в галерее, куда выходят двери наших комнат и… немного повздорили. Он должен был запомнить это.
Марк тут же велел Модестайну разыскать его оруженосца, и спустя несколько минут тот явился в гостиную.
— Я не помню, когда это было, — пожал плечами Эдам, выслушав хозяина. — То, что мы повздорили, это да. Он, не слишком заботясь о том, что я могу его услышать, оскорбил меня, назвав предателем. Но я не счёл возможным требовать у господина Норана удовлетворения, учитывая, что он был ранен, и к тому же слишком молод, чтоб я стал тратить силы на то, чтоб преподать ему урок. Я просто сказал ему, что он находится в Сен-Марко и, если будет вести себя подобным образом, то ещё не раз получит хороших тумаков. Это был совет более опытного оруженосца, который отлично владеет мечом и побывал на войне. Он страшно оскорбился, полез в драку, и я запихал его в предоставленную ему комнату и закрыл за ним дверь. Это всё.
— Ты просто струсил! — обиженно воскликнул Адоин. — Я владею мечом не хуже тебя!
Эдам лишь усмехнулся, не удостоив его ответом.
— Подожди, ты сказал, что он ранен? — уточнил Марк.
— Может, и нет, но его руки были в крови, и он пытался это скрыть, однако, я заметил.
— Я просто упал, — поспешно объяснил Адоин. — На улице, куда я забрёл, было темно. Я споткнулся и упал. И ободрал ладони. Это вовсе не рана…
— Мелочь, — усмехнулся Эдам, — но она чертовски мешает держать в руке меч.
— Покажите руки! — велел Марк и подошёл к Норану.
Тот показал ему ладони, на которых темнели свежие ссадины.
— Ты сказал ему, что заметил кровь на его руках? — Марк обернулся к Эдаму.
— Ну да. Я подумал, может, его побили. В городе… — он осёкся и быстро взглянул на хмурого Ликара. — Алкорцам из свиты благородного энфера лучше не ходить в одиночку по улицам, где нет фонарей. Я вовсе не рассердился на него, потому и не стал требовать извинений. Он был так расстроен и обозлён. Мне показалось, что ему просто хочется на ком-то сорвать злость. Ведь он мог просто промолчать, когда я проходил мимо, но ему так хотелось выместить на ком-то свою обиду… — он посмотрел на Марка и добавил: — Ваше сиятельство всегда говорит, что лучше обратить такую ситуацию в шутку, чем лезть в драку с соперником, который заведомо слабее.
— Да ты!.. — воскликнул Адоин, но его жестом остановил Ликар.
— Ты хочешь сказать, что этот парень намеренно оскорбил тебя? Может, он хотел привлечь твоё внимание, чтоб ты запомнил, что встретил его на галерее вечером?
— Может быть, но была уже ночь, благородный энфер. Я пошёл с моим господином в ту таверну, но он велел мне оставаться на улице. После я отправился с ним в Серую башню и сопровождал, когда он вернулся домой.
— Я понял. Когда же вы вернулись?
— После полуночи, — ответил Эдам.
— То есть уже после второго гонга, — Марк снова перевёл взгляд на Норана, который побледнел и испуганно смотрел то на него, то на Эдама.
— Что ж, одна маленькая ложь влечёт большое недоверие, — вздохнул энфер. — Марк, ты видел того, кто стрелял в тебя? Это мог быть он?
— Я видел только плащ и маску, там было темно. Однако тот человек был довольно высок, как и этот юноша. И его рука была испачкана кровью, потому что он оставил на стене кровавый отпечаток.
— В самом деле? — нахмурился Ликар и сурово взглянул на Норана. — Я даю тебе последнюю возможность признаться, мальчик. Если ты признаешься мне, то отправишься с нами обратно в луар, и тебя будут судить по нашим законам. Если нет, то мне придётся передать тебя тайной полиции короля Сен-Марко. И если они получат от тебя признание, ты предстанешь перед королевским судом.
— Я невиновен! Я ничего не знаю об этом покушении! — испуганно закричал юноша. — Я действительно упал! Может, я вернулся позже, чем сказал! Здесь нет гонга, который звучит на весь город! Мне показалось, что я плутал недолго, но, может, я ошибся! В этом городе всё не так!
— Я могу обыскать его комнату? — спросил Марк, обернувшись к Ликару.
— Ты в своём доме, так что спрашиваешь? — пожал плечами тот.
Комнатка была маленькая, уютная, должно быть, предназначенная для тех, кого называли «гостями, сопровождающими главного гостя», то есть для пажей, оруженосцев и приближённых рыцарей, находившихся на службе именитых гостей графского дома. Вещей Адоина Норана здесь было немного: дорожный сундучок, в котором лежали свежие рубашки, нарядный камзол, несколько книжек и письменные принадлежности, упакованные в сафьяновый несессер. На столе стоял маленький круглый портрет, оправленный в золотую рамку. Взяв его в руки, Марк ненадолго замер, с печалью вглядываясь в черты своей возлюбленной, ставшей невольной жертвой его тайной деятельности в луаре. Других портретов в его вещах не было, наверно мальчик был более всего привязан именно к Адалине.
Пока Марк рассматривал портрет, предаваясь печальным воспоминаниям, Эдам, увязавшийся с ним, лёг на пол и заглянул под узкую деревянную кровать, стоявшую у стены.
— Смотрите, что это! — воскликнул он, вытаскивая оттуда какой-то предмет.
Марк, поставив портрет на место, взял из рук Эдама тёмный свёрток и развернул его. Это был длинный плащ с капюшоном, в который была завёрнута маска. Внимательно рассмотрев плащ, Марк увидел на нём какие-то пятна.
— Кровь? — удивлённо спросил Эдам, сунув ближе свой любопытный нос. — Неужели это он? Он же совсем мальчишка! Сколько ему? Пятнадцать? Шестнадцать? Мне, конечно, немногим больше, но я-то в жизни повидал…
— Полезай обратно! — приказал ему Марк, разглядывая пятна.
— Зачем? — опешил Эдам, но тот нетерпеливо мотнул головой.
— Посмотри, нет ли там небольшого арбалета с трубой вместо ложа!
Эдам понятливо кивнул и снова улёгся на пол. Он едва не целиком залез под кровать, но вскоре поднялся, отряхивая свои штаны.
— Ничего, кроме пыли!
Марк вернулся в гостиную, где всё так же мрачно смотрел в огонь камина Ликар, а в нескольких шагах от него, потупившись, стоял встревоженный Адоин Норан. Марк показал энферу плащ и маску, но юноша отчаянно замотал головой, утверждая, что это не его, и он понятия не имел, что под кроватью что-то есть.
— Он твой, Марк, — махнул рукой Ликар. — Забирай его в Серую башню и допрашивай. Я надеюсь, что, добившись от него признания, ты убедишь Жоана в том, что это лишь месть глупого мальчишки, а не заговор против его друга и королевского чиновника.
— Вот и славно! — воскликнул Элот, поднимаясь со скамьи. — Марк, не пора ли накрыть стол к ужину, коль дело так скоро разрешилось? У тебя в гостях благородный энфер, и хоть он явился по весьма неприятному поводу, ты же не упустишь возможности продемонстрировать ему своё гостеприимство!
Марк усмехнулся, взглянув на него, и вызвал Модестайна, чтоб распорядиться об ужине, а потом отправил посыльного в Серую башню за конвойными. Он задумчиво смотрел на Адоина Норана, который молча подчинился стражникам. Его белое лицо стало ещё бледнее и застыло в какой-то горестной и безнадёжной гримасе.
— У тебя красивый дом, Марк, — услышал он рядом голос Ликара, и тот обнял его за плечи. — Я бы всё равно выбрал время, чтоб явиться сюда и увидеть всё собственными глазами, но коль так вышло, я рад, что могу совместить приятное с полезным. Как так случилось, что грозный коннетабль Сен-Марко, который когда-то попортил нам немало крови на полях сражений, оказался твоим дедом?
— Я всё вам расскажу, — пообещал Марк, глядя, как слуги вбегают в гостиную со скатертью, салфетками и посудой.
Стол был накрыт в мгновение ока, и Марк пригласил к нему своих гостей. Ликар уже выбросил из головы эту неприятную историю с покушением, и его рыцари радостно улыбались, почувствовав облегчение. Они засиделись далеко заполночь, и Марк лично проводил Ликара в спальню для «главных гостей».
На следующее утро Марк поднялся рано и отправился в Серую башню. Снова наступил светлый день, и он не хотел терять время наиболее благоприятное для расследования. Он нашёл того, кто покушался на него, и можно было успокоиться, допросить Адоина Норана и, даже если он не сознается, передать дело в суд. Доказательств его вины было достаточно, и его осуждение казалось не просто возможным, но и крайне выгодным, поскольку вносило ясность в весьма неприятную ситуацию, препятствующую проведению переговоров. И всё же Марк не мог отделаться от ощущения, что в этом деле всё не так просто.
