Катя была здесь. Ему не приснилось то, как она держала его за руку, и они разговаривали! Разговаривали, почти как раньше. Катя не убегала и не отталкивала его.

Значит, это всё правда!

Сейчас Катя спала на кушетке в углу палаты, укрывшись простыней.

Она второй день с ним… Она не оставляет его.

Так. Нужно попытаться самому уже добраться кое-куда. Не вечно же Катя будет водить его!

Он осторожно сел. Бок под рёбрами болел, но терпимо. Главное, не делать резких движений. Немного посидел и осторожно встал, держась рукой за прикроватную тумбочку.

Он не знал, что Катя не спит, а просто лежит, наблюдая за ним из-под ресниц и находясь в состоянии боевой готовности. Если что, она сразу кинется на помощь. Но если может сам, лучше пусть делает всё сам.

Катя выспалась вечером, пока Артём спал после успокоительного. Потом сходила в душ, немного почитала. Подумав, что Артём проспит до утра, решила прилечь.

Она лежала минут пять, когда он проснулся.

Артём, преодолев небольшое головокружение, дошёл-таки до цели. Потом он умылся холодной водой, почистил зубы заботливо приготовленными Катей пастой и новой щеткой. Посмотрел в зеркало. Мда. Красавец, конечно. И не возразишь. Лохматый. Не брился двое суток. Сам зеленоватый, под глазами чернота. Хорошо, что Катя спит, не видит его. Хотя уже успела насмотреться, наверно.

Он дошёл до своей кровати, взял одеяло и направился к кушетке. Почему Катя спит под простыней? Холодно же! В палате поселиться смогла, а одеяло не попросила для себя!

Укрыв Катю, наконец, улёгся сам. Устал. Но уже меньше, чем днём. Всё нормально. У него фамильное крепкое здоровье. На нём всё заживает, как на собаке.

Дождавшись, когда он ляжет, Катя тут же встала, прихватив одеяло, подошла к кровати и устроилась рядом с Артёмом, укрыв их обоих. Ей хотелось обнять Артёма, но пока нельзя. Положила тёплую ладонь на его плечо.

— Не помешаю?

— Конечно, нет! — тут же отозвался он, улыбаясь, как подросток в пубертатном периоде. — Не вздумай уйти! И вообще, надо было сразу здесь лечь, а не на кушетке.

Он высвободил левую руку и осторожно обнял Катю, притянув её голову на своё плечо.

— Прости меня, Катя!

— Не начинай, Суворов! Мы уже всё обсудили. Тема закрыта. Я не хочу, чтобы тебе опять воткнули успокоительное, и ты спал! Хочу вот так лежать с тобой и разговаривать. Но только не о прошлом, хватит!

Она коснулась кончиками пальцев его щеки и подбородка.

— Колючий, как тот кактус, который Нина Андреевна провокационно установила на окне моего кабинета, — улыбнулся Артём.

— Мне нравится. Я люблю кактусы. Но дома не развожу их. Говорят, в девках останешься, если кактусы разводишь.

— А ты не хочешь в девках оставаться?

— Нет, конечно! У меня в шкафу до сих пор лежит самая мещанская и пошлая коробочка с двумя кольцами, ждёт своего часа.

— Катя! — выдохнул он, а она тут же приподнялась, обхватила его за колючие щёки и прижалась губами к его губам.

Она смотрела на его очень бледное лицо и подрагивающие тёмные ресницы, и чувствовала, как его сердце отдаётся в её груди.

Пора остановиться. Он ещё недостаточно окреп для таких фокусов.

— Ну нет, не уходи! — разочарованно пробормотал он, пытаясь одной рукой удержать голову Кати возле своего лица.

— Нет, рано. Пока достаточно, — строго сказала Катя и опять устроилась на его плече. Артём тяжело вздохнул.

— Кольца, наверно, новые надо, — задумчиво проговорил он. — Те уже не по размеру.

— Нет, я хочу только те. Отдадим ювелиру, он сделает всё по размеру.

— А платье?

— Никаких платьев, Суворов, и никаких торжеств. Ты, да я, да мы с тобой. Уже потом можно просто посидеть где-нибудь с родителями и Серёжей. Твои как, прилетят? Они же меня вообще не помнят, наверно?

— Если позову, прилетят, конечно! Как жаль, что бабушка не дожила…

— Да. Очень жаль.

— А как Сергей меня воспримет, Катя?

— Как-как, — улыбнулась Катя. — Вперёд меня в ЗАГС прибежит. Сам Артём Александрович, это ж как все от зависти лопнут! А если серьёзно, Артём, они очень тебя любят. Надеюсь, ты это ценишь.

— Ценю, конечно! С годами в голове как-то сортируется главное от второстепенного.

— Надо мне такое ружьё, знаешь, из которого шприцами со снотворным стреляют, — заговорила Катя после небольшой паузы.

— Чтооо? Катя, прекрати, я смеяться не могу! Зачем?!

— Чтобы ты не смел сбежать никуда, буду тебя держать на мушке постоянно, и если что — пиу, пиу!

Артём слышал по голосу, что Катя начинает засыпать. Погладил её по голове.

— Спи. Сама-то веришь, что я захочу сбежать?

— Теперь нет.

Артём лежал, слушая её ровное дыхание, и думал. Он же не сказал самое главное! Ну ничего, лучше поздно!

— Катя! Я люблю тебя! Люблю! Слышишь? — горячо зашептал он. — Стань моей женой!

— Слышу, слышу, — сонным голосом отозвалась Катя, но Артём понял, что она улыбается. Её горячая ладонь легла на его плечо. — Своевременность — наше всё! И я люблю тебя, Артём! Очень-очень!

* * * * * * * * * * *

Спустя три года.

— Артём, опять тебя, — в детскую уже третий раз вошёл повзрослевший Сергей. Дома он называл отчима по имени, и ему до сих пор отчаянно завидовали мальчишки, особенно, из младших классов. В школе, конечно, обращался по имени-отчеству.

Сергей говорит уже почти басом, и такое ощущение, что у него борода начинает расти.

— Не уходи уже, сиди тут с нами, — улыбнулся Артём. — Кто-то в школе узнал про Полину, теперь будут все звонить.

Он сказал это всё быстро, прикрыв рукой динамик телефона. Потом ответил на звонок.

Сергей опустился в кресло, и к нему на колени сразу взгромоздился двухлетний Дима, ткнул пальцем в сторону детской кроватки с розовым балдахином и сказал басом: «Тётя». Дима называл тётями всех женщин, независимо от возраста.

— Полина, — терпеливо ответил Сергей.

— Да, тётя! — Дима вновь указал рукой в сторону кровати.

Они с Сергеем похожи, как полностью родные братья, и давно никто не вспоминает, что у них разные отцы.

Полина родилась пять дней назад, но Катя и Артём пока не говорили никому из посторонних.

Однако в школу информация как-то «просочилась». Сергей не причём. Он умеет держать язык за зубами.

Немного поговорив, Артём отложил телефон.

— Спрашивают, что подарить. Они скидываются, и всё равно подарят, говорить «Ничего» бесполезно, — он встретился взглядом с иронично улыбающейся Катей.

— Новую сим-карту, и чтобы номер телефона не знал никто, а то я уже ревную, — подшучивала Катя.

— Хорошо, так и скажу, когда позвонят в следующий раз, — нашёлся Артём.

Телефон тут же разразился негромкой музыкой, и Артём, стараясь не смотреть на Катю, ответил.

Маленькая Полина крепко спала в своей кроватке, не обращая внимания на всю суету, происходящую рядом.

На этот раз звонила мама Артёма, она теперь звонила каждый день, чтобы узнать, как дела. Они уже и по видеозвонку «общались» с Полиной. Очень радовались тому, что наконец, родилась девочка, ведь до этого по линии Суворовых в течение долгого времени рождались только сыновья, и собирались прилететь, когда Полине исполнится месяц.

Сергей вспомнил, что у него есть целый большой пакет чипсов, и Дима сразу принял решение сопровождать старшего брата в его комнату.

— Серёжа, много чипсов Диме не давай! — Катя говорила это, скорее, для Димы, но он не слышал, спеша за братом. Не так уж часто ему разрешают есть чипсы. Надо ловить момент.

Едва за братьями закрылись двери, Артём быстро подошёл к Кате, поднял её за руку со стула и притянул к себе, целуя.

— Спасибо, Катя!

— Почему мне-то? Ты тоже принимал активное участие, — отшучивалась она, хотя сердце забилось намного быстрее; она была очень растрогана ещё с того момента, когда Артём приехал с огромным букетом красных роз. Никого не встречали с таким букетом из роддома, они еле пристроили потом его в машине.