Катя говорила ему на вокзале о провокации, о беременности… Катя, единственный человек, которому он должен был поверить! Он не должен был верить своим глазам, а ей должен был! Но он даже слушать её не хотел, не то что услышать!

Потом она лежала на холодном асфальте, а её голову держал этот вонючий Чигирев. А он, Артём, скрылся за линией горизонта.

У неё всегда была крепкая психика. Потому она и терпит его. А он ещё лез к ней… Единственное, на что он может рассчитывать, это на прощение. Точнее, просто на то, что Катя скажет, что простила. Соврёт. Такое нельзя простить. Просто нельзя, и всё. Без объяснений.

Но голос её он услышать должен. Убедиться, что она есть.

Войдя в кабинет, он вновь набрал номер Кати. Она появилась в сети. Но трубку не взяла. Она на работе, ей некогда. Он должен услышать её голос! Надо взять личное дело Сергея, там есть номер рабочего телефона Кати.

— Нина Андреевна, я возьму тут сам личное дело? Потом поставлю обратно.

— Да-да, конечно! — Нина Андреевна что-то быстро и сосредоточенно печатала.

Артём вернулся за свой стол, открыл папку и увидел заявление. Катя написала заявление в пятницу, когда он был на конференции в управлении образования.

Катя и Сергей улетели в Испанию. Всё правильно. Там Дуэнос-Хименес, который своего ребёнка не убил в отличие от него, Артёма. От шока он даже не понял, что Катя и Сергей уже вернулись. Не разобрался в числах.

— Артём Александрович, тут к вам пришли, — в дверях появилась Нина Андреевна. Из-за её спины выглядывала София Скоморохова. Круглые голубые глаза смотрят испуганно, щёки пылают. Она поздоровалась.

— Здравствуй, София, входи! Что-то случилось?

Нина Андреевна удалилась, а София встревоженно заговорила:

— Вы говорили, если что-то серьёзное, сразу к вам идти. Вот я и пришла.

— Рассказывай. Слушаю внимательно.

— Присаживайся, в ногах правды нет, — ему удалось изобразить подобие улыбки. Нужно приободрить Софию.

Она опустилась на стул и быстро заговорила:

— Я сегодня ходила с мамой в поликлинику, кровь сдавать из пальца, потому опоздала на первый урок. Вот только сейчас пришла. Иду я по коридору к нашему кабинету, а там кабинет четвёртого «б» сначала, потом наш. И двери у них приоткрыты, а там такой большой, с чёрной головой… — София содрогнулась, вспомнив. — И он учительницу из четвёртого «б», Наталью Павловну, держит за шею, а в руке у него нож! Он меня не видел, и ребята из четвёртого «б» не видели меня. Я быстро повернула обратно, ранец скинула и к вам! Вы же сказали…

— София, ты молодец! Ты огромная молодец! Теперь помоги мне ещё чуть-чуть, — Артём поднялся. — Какой кабинет? Триста второй, на третьем этаже?

— Да.

Они вышли в приемную.

— Нина Андреевна, вы сейчас вместе с Софией пойдёте на первый этаж, к охраннику, — быстро заговорил Артём, и они втроём вышли в коридор. — Софию держите за руку, не отпускайте. Скажите охраннику, чтобы нажал тревожную кнопку, а потом ещё звонил на пульт. Поспешите, у нас ЧП. Потом найдите Олега Анатольевича, пусть он быстро идёт в триста второй.

Они быстро вышли из коридора. Секретарь, держа за руку Софию, прытко спускалась вниз, а Артём быстро и бесшумно поднимался вверх, на третий этаж.

Только бы никто не пострадал, пожалуйста! Всё эта их рамка с так называемым металлодетектором! Профанация! Она срабатывает на всё, даже на пластиковые бутылки! И если они начнут обыскивать каждого ученика, то учебный процесс остановится!

Артём с лета бомбил письмами министерство, напоминал о себе каждый день, требуя другую рамку! В Москве уже давно везде стоят новые! Не далее, как в пятницу на конференции, он опять поднимал вопрос о новом металлодетекторе. И вот оно… Дождались!

Артём, бесшумно ступая, подошёл к двери триста второго кабинета, заглянул в щель.

Он сразу узнал его! Охрана не впустила чужака, это их ученик, из одиннадцатого «а»! И он принёс нож, потому что знал, что рамка «пищит» на всех и вся, и никто его не проверит!

Артём давно обратил внимание на этого ученика, Демида, даже личное дело посмотрел. А надо было медицинское! Парень явно странноват, на своей волне, ни с кем не общается, не дружит.

Здоровенный, почти двухметровый детина держал, прижав к себе, миниатюрную Наталью Павловну, и приказывал ребятам строиться вдоль стены, противоположной выходу из класса.

Так. Физрука Олега Анатольевича ждать некогда. Сотрудников охраны тем более. Тут дети. И они ещё маленькие, им всего десять. Один дёрнется или зашумит — и последствия могут быть ужасны.

Он видел ужас и растерянность в глазах детей. А ещё вспомнил, что Наталья Павловна только-только вышла из декрета, и он её поставил на четвёртый «б», потому что у них не было «своего» классного руководителя, только совместитель.

У неё двое близнецов, которым едва исполнилось три года…

Демид был в натянутой на лицо черной шапке с прорезями для глаз, стоял спиной. Нож есть, а ума нет. Это и хорошо и страшно одновременно.

Артём быстро и бесшумно проник в класс. Пока ребята не выдали его присутствие, резко дёрнул в сторону руку Демида, держащую нож, а второй рукой толкнул вперёд Наталью Павловну, крикнув ей: «Быстро все в лаборантскую и закрыться там!». Она налетела на стол, но удержалась на ногах, кинулась к детям. Кто-то сообразительный из детей уже открыл двери в лаборантскую, находящуюся за доской, и дети начали быстро исчезать там.

Артём, тем временем, пытался отнять нож у Демида и вообще как-то удержать его, пока не подоспела подмога. Но силы явно неравны: ученик выше директора на целую голову и прилично крупнее, как медведь. Плюс то, что люди с нездоровой психикой часто обладают недюжинной силой.

Артём висел у него на руке, пытаясь отнять нож, теснить к стене. Где же физрук?! Как медленно идёт время! Краем глаза он увидел, как к окну лаборантской с той стороны «прилипли» детские испуганные мордахи. Наконец он услышал звук открывающейся двери, но в это время Демиду удалось перехватить нож другой рукой, и Артём внезапно почувствовал, как жарко стало под правым ребром. Потом раздался шум, топот, крики, мелькнула серая форма физрука, чей-то камуфляж… Артём увидел на полу тёмно-красные пятна и понял, что это его кровь. Тёмно-красная, значит, из вены… Так говорили на курсах от МЧС. Значит, быстро он не умрёт, есть шансы…

Как жаль, что это видят дети! Ужас!

Потом до него донёсся крик Нины Андреевны: «Артём Александрович!».

Странно, она никогда не кричит, с чего вдруг? Он успел подумать это, и всё вокруг погрузилось во тьму.

* * * * * *

Тяжело дыша, Катя бежала от машины к школьному двору. Припарковаться пришлось чуть не за километр, потому что все родители дружно приехали к школе.

Дети, от мала до велика, были во дворе, учителя отпускали всех, даже старших школьников, только с родителями. Родители ставили подпись в специальных листах, забирая детей. Здание школы было оцеплено, там всё проверяли. Туда-сюда сновали люди в штатском и в форме.

— Завтра точно не учимся, — говорила всем родителям Татьяна Юрьевна. — Думаю, и в пятницу тоже. Но я буду всем звонить в любом случае.

— Что произошло? — спросила Катя у Ольги, председателя родительского комитета. Та тоже приехала за сыном.

— Один из старшеклассников пытался взять в заложники учеников четвёртого «б» вместе с учителем. Странный парень, говорят, сам по себе всегда. Видимо, с головой плохо. Ему учительница понравилась, Наталья Павловна, и он за ней пытался приударить, но безуспешно. Вот и замкнуло.

— Ужас. Но обошлось? Обезвредили, я так понимаю? Без пострадавших? Скорых нет, к счастью!

— Была одна. Реанимация, — всхлипнула вдруг Татьяна Юрьевна, услышав их разговор. — Директора увезли, Артёма Александровича.

Смысл её слов не сразу дошёл до мозга Кати.

— Директора? — тупо переспросила она. — Артёма Александровича?! Почему?

— Он до приезда охраны освободил Наталью Павловну и ребят, держал этого…этого… — Татьяна Юрьевна подняла очки и вытерла слёзы платком. — А тот здоровенный! И ножом Артёма Александровича!