Позволь им поверить в то, что они лучше тебя, в то, что ты готова на все, чтобы услужить королю. Они не ожидают разумного и стратегического мышления от той, кого считают шлюхой.
Это хорошо. Заткни подальше свою гордость.
Как бы выглядели их лица, если бы она сообщила им, что восстанием управляла женщина? Наверняка у кого-нибудь из этих напыщенных индюков случился бы сердечный приступ. Тэмпест прикусила язык и грациозно, низко, хоть и немного сухо, поклонилась королю Дестину.
– Как прикажете, Ваше Величество, – произнесла она, стараясь, чтобы ее тон казался вежливым.
На самом деле план Дестина играл на руку Тэмпест. Идеальное прикрытие, позволяющее работать с мятежниками, а не против них, без каких-либо подозрений со стороны ее господина и дядюшек. Намек на улыбку на секунду коснулся ее губ, прежде чем она выпрямилась.
– Если позволите, я пойду готовиться к своей новой миссии?
Дестин отмахнулся от нее, не сказав больше ни слова, и почти сразу же принялся разговаривать с двумя пожилыми членами военного совета. Очевидно, их интриги поважнее, чем активное преследование Тэмпест. Возможно, увлечение короля себя изжило. Кивнув Мадриду, она быстро покинула комнату. Шелковое платье шелестело, пока она выходила из дворца. Жить станет в разы легче, если король устанет от нее.
И все же ей казалось, что все не может быть так просто.
Тэмпест глубоко вдохнула бодрящий ночной воздух и покинула прилегающие ко дворцу территории, забыв про свое прекрасное одеяние. Дыхание образовывало ледяные облачка прямо перед лицом. Холодный воздух проникал сквозь тонкую ткань, но она принимала его покалывающие укусы. Они означали, что она жива. Наслаждаясь мрачной тишиной, она замедлила шаг, мысленно возвращаясь к детям из Дотэ.
Еще больше невинных людей.
Тэмпест подхватила подол платья и запрыгнула на верхушку низкой каменной стены, грациозно скользя по ее узкой поверхности. Она не хотела верить, что кто-то может похищать или убивать детей. Девушка вздрогнула, но не от холода, а от воспоминаний о маленьких телах, устилающих землю приграничных деревень. Дети, ставшие жертвами своего короля. С какой стати ей верить в то, что он не может пойти на новые преступления?
Но… Темный Двор тоже не образец добропорядочности. Они устраивали всевозможный беспредел. Лучше не спешить с выводами. Пайр, при его обаянии, непринужденных манерах и доброте к жителям мятежных деревень, отвечал за торговлю всеми видами наркотиков, прикрывшись личиной Шута. Не только в короле Дестине уживались две личности.
Не думай о чертовом Пайре. И почему только мысли снова и снова возвращаются к нему?
Тэмпест натянула капюшон плаща на уши, чтобы укрыть их от холода. Из него вылетел клочок бумаги, и девушка инстинктивно схватила его. Интрига.
Она вгляделась в похожие на паутину буквы, изо всех сил пытаясь в темноте разобрать, что там нацарапано.
Губы вытянулись в узкую полоску, а глаза превратились в щелочки.
Ее, черт возьми, вызывают.
«Требуется ваше присутствие, – говорилось в послании. – Идите к задней стене приюта».
Ублюдок. Подзывать ее к себе, как собачонку. Шуту она не служила. Бумага в кулаке смялась. Тэмпа посмотрела в сторону казарм. Как легко было бы проигнорировать его и лечь спать. Девушка вздохнула. Легко, но неразумно. Есть долг, который необходимо выполнить, и люди, которых нужно защитить.
– Подумать только, он действительно придет в столицу, – пробормотала она, недоверчиво качая головой.
Его гордость не знала границ. Видит Дотэ, сегодня ей не хватит терпения разбираться с его выходками. В любом случае новая миссия предполагала, что завтра она отправится в лес, чтобы «внедриться» в их ряды. Можно было бы начать прямо сейчас, но сперва она заставит его понервничать.
Тэмпа ухмыльнулась.
– Пусть подождет, – проворчала она.
Он ей не король. Она спрыгнула со стены и направилась к баракам, и в этот момент ее схватили сзади и закрыли ладонью рот. Девушка выдернула кинжалы из ножен на запястьях.
– Не советую тебе этого делать, – прорычал на ухо низкий голос, и она нанесла удар нападавшему.
Дикарь ловко отбил клинки и набросил ей на голову грубый полотняный мешок. Она зарычала, извиваясь, пытаясь бороться с ним, и…
Затылок пронзила боль. А затем все исчезло.
Глава четвертая
Тэмпест
Тэмпест очнулась, только когда с головы сняли мешок. Свет сотни свечей на мгновение ошеломил ее, и перед глазами заплясали звезды. Девушка вздрогнула и схватилась за затылок. Кем бы ни был стукнувший ее по голове дьявол, он пожалеет об этом. Она нахмурилась и несколько раз моргнула, чтобы глаза привыкли к свету.
– С тобой всегда так много хлопот, – произнес до боли знакомый голос. Шут усмехнулся, и этот низкий звук словно ласково коснулся ее кожи, заставив мурашки пробежать по рукам. Он стоял перед зеркалом в позолоченной раме, размером от пола до потолка, и приводил в порядок свою одежду. Больше же ему заняться нечем.
Губы девушки скривились в отвращении.
– Я не твоя подчиненная, которую можно вызывать, когда вздумается, – пробормотала Тэмпест. – Что тебе нужно?
Он фыркнул.
– Подчиненные послушны, а ты, моя дорогая… – он посмотрел на нее через плечо. – Ты удручающе непослушна.
Она проигнорировала его комментарий и оглядела комнату. Если ее можно было так назвать. Они находились в пещере, украшенной даже роскошнее, чем покои короля Дестина. Брови взметнулись вверх, стоило изучить помещение подробнее. Повсюду вокруг висели большие, богатые шпалеры. Шикарный темно-синий ковер покрывал половину каменного пола под ногами Тэмпест. В углу, наполовину скрытая тенями, стояла огромная кровать с балдахином и плотно задернутыми тяжелыми занавесками.
Тэмпа отвела взгляд от этого ужаса. Не обязательно заострять на ней внимание.
По всей комнате стояли канделябры искусной резьбы, а в них, подобно гордым стражам, – свечи. Их огоньки мерцали мягкими голубыми, зелеными и пурпурными оттенками среди привычного оранжевого и желтого. Все вокруг, очевидно, стоило больших денег. Какие преступления оплатили такую роскошь?
Она провела носком ботинка по ковру, любуясь насыщенным цветом. Тасерийская шерсть. Ее невозможно импортировать. Брови девушки в изумлении изогнулись. Как, черт возьми, ему удалось достать этот ковер? Тэмпест вскинула голову и взглянула в зеркало.
Пайр изучал ее отражение. На его губах играла фирменная улыбка, обнажающая один заостренный клык. Он поправил воротник золотистого шелкового халата.
– Нравится вид?
Она впилась взглядом в тщеславное создание, желая, чтобы он вспыхнул пламенем. На это нет времени. У нее болела голова, и, судя по стуку в висках, скоро ее накроет мигрень.
– Ты не ответил на мой вопрос. Что тебе нужно? Зачем устраивать спектакль, чтобы заманить меня сюда? Я не могу прибегать по одному твоему зову, Пайр. Я не собака.
– Разве?
Его слова разозлили ее. Пальцы девушки сомкнулись на кинжале, висевшем на поясе, и прежде чем она осознала, что делает, лезвие уже вылетело из руки. Пайр дернулся, когда оружие врезалось в его безвкусное зеркало и по стеклу прошла большая уродливая трещина, разломившая его отражение надвое. Может быть, теперь он дважды подумает перед тем, как вырубать ее и оставлять при этом с оружием.
Девушка ухмыльнулась, почувствовав холодную сталь лезвия, прижавшегося к горлу. Она знала, что они не одни – Тэмпест удалось распознать защитника Шута. Рука схватила ее за косу и дернула прежде, чем противник больно схватил за правое запястье и завел его за спину. Она поморщилась, но выдавила из себя уродливую улыбку. Одно очко в ее пользу, ноль в пользу негодяя, глазеющего на нее из разбитого зеркала.